Желание - читать онлайн книгу. Автор: Трейси Вульфф cтр.№ 17

Какое-то время Хадсон смотрит на меня, но ничего не говорит. Вместо этого он чуть заметно качает головой и начинает собирать свои ручки и блокнот.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я. – Неужели ты собираешься сейчас просто взять и уйти, так ничего и не сказав? Опять?

– Библиотека закрывается, – отвечает он, кивая кому-то за моей спиной. – Собери вещи, и я провожу тебя до твоей комнаты.

– Ты не обязан этого делать. – Я пячусь от него, полная смятения и обиды. Я думала, что честность поможет – ведь мы только что согласились с тем, что именно она нам и нужна, – однако теперь он ведет себя так, будто боится подхватить от меня какую-то заразную болезнь, если между нами состоится настоящий разговор.

– Я знаю, что не обязан, но я тебя провожу. – Он выходит из-за стола, впервые с тех пор, как мы начали говорить, и идет рядом, когда я направляюсь к своему столу.

– Я вполне могу сама дойти до своей комнаты, – снова пытаюсь я, уже более настойчиво.

– Грейс. – Он произносит мое имя устало, как будто все связанное со мной требует от него напряжения. Это выводит меня из себя еще до того, как он продолжает: – Мы избежим ссоры, если я признаю, что ты вполне способна успешно сделать все, за что бы ни взялась? Но я все равно намерен проводить тебя до твоей комнаты.

– Почему я должна позволять тебе проводить меня, если мне очевидно, что ты не желаешь иметь со мной никаких дел?

Он испускает нарочито тяжелый вздох, в котором звучит досада.

– Я хочу одного – спокойно закончить наш разговор, пока я буду провожать тебя до твоей комнаты. – Его четкий британский выговор превращает слова в маленькие острые стрелы, бьющие точно в цель. – Это для тебя достаточно очевидно или мне нужно выразиться более конкретно?

Я собираю принадлежности в рюкзак и сердито смотрю на него. Он тоже смотрит на меня и что-то бормочет себе под нос, я догадываюсь, что он ворчит о том, как я ему надоела. Что ж, это понятно. Я знаю, что выражала свои эмоции слишком открыто, но я стараюсь взять их под контроль. Пусть я расшатана, но это не дает ему права разговаривать со мной, как с ребенком. Если он не хочет, чтобы я и впрямь начала вести себя как ребенок.

Это заманчивая мысль. Да, вероятно, она неправильна, но настолько заманчивая, что я не могу устоять.

Я останавливаюсь, складываю руки на груди и обращаюсь в камень.

Самое приятное в моей ипостаси горгульи то, что я могу становиться статуей, не утрачивая способности воспринимать происходящее – и потому сейчас я вижу, как у Хадсона делаются большие глаза и буквально отвисает челюсть. Возможность наблюдать, как Хадсон теряет дар речи, вполне искупает невозможность дать ему достойный ответ.

Особенно когда он наконец закрывает рот, но при этом не забывает обнажить клыки. Хотя непонятно, что он собирается с ними делать – ведь ему потребуется серьезная помощь дантиста, если он попытается укусить меня в моем нынешнем обличье.

Библиотекарь Амка подходит к нам с явной опаской, словно не знает, хочется ли ей встревать. Я ее не виню. Разумеется, на моей памяти это не первая стычка между учениками, обладающими магической силой, а ведь я нахожусь здесь всего несколько месяцев. Я даже представить себе не могу, сколько таких стычек видела она.

Хадсон что-то говорит ей, но я понятия не имею, что именно, поскольку это звучит так, будто звук проходит через пятнадцатифутовую толщу воды. Она отвечает ему, и, видимо, это совсем не то, что ему хотелось бы услышать, потому что гнев на его лице сменяется чем-то похожим на страх.

Для него это необычно – в последний раз я видела на его лице страх, когда его отец укусил меня, – и, когда он поворачивается ко мне и начинает взволнованно говорить, я решаю, что, возможно, мне пора вернуться в мою человеческую ипостась. Ведь я хотела только преподать ему урок, чтобы отучить его смотреть на меня свысока, а не беспокоить его.

Я закрываю глаза и тянусь внутрь себя, ища платиновую нить, с помощью которой я могу менять обличье, но при этом мои пальцы касаются другой нити. Это та самая изумрудно-зеленая нить, которую я впервые заметила в школьной прачечной, после чего внутренний голос шепнул мне, что лучше ее не трогать. Но сейчас у меня нет времени об этом думать, поскольку все мое внимание принадлежит другой нити – ярко-синей и светящейся. Она искрит, и искры разлетаются во все стороны.

Не надо быть гением, чтобы понять, что это и есть наши узы сопряжения. Это стало ясно, как только Хадсон объявил, что я его пара, – и, оправившись от шока, я первым делом начала искать эту нить. Найти ее оказалось легко – ведь только она так ярко светилась в тот момент.

Тогда она светилась в последний раз. Я проверяла ее каждый день, так что я в этом уверена. Но теперь она светится, переливается, и единственное, что приходит мне в голову, это…

Я резко втягиваю в себя воздух, и все мое тело напрягается от тревоги, потому что я вдруг чувствую Хадсона глубоко внутри меня.

Но не так, как прежде, когда мы могли слышать друг друга ясно. Я не знаю, что он говорит, как не знала этого секунду назад, когда он пытался докричаться до меня сквозь камень. Но я чувствую его – теплого, сильного и возбужденного. А от его прежней отстраненности не осталось и следа.

И это заставляет меня торопливо схватиться за платиновую нить. Одно дело – преподать ему урок, чтобы он не был таким придурком, и совсем другое – пугать его.

Едва я опять превращаюсь в человека, Хадсон заключает меня в объятие, полное невероятного облегчения и вместе с тем невероятно интимное.

– В чем дело? – спрашивает он, отстранившись и гладя меня по рукам, как будто не может поверить, что я снова из плоти и крови – или проверяет, не пострадала ли я. – Почему ты сменила обличье?

– Потому что ты вел себя как придурок, и мне надоело слушать весь этот бред, вот я и превратилась в камень.

У него опять отвисает челюсть, а Амка только качает головой, усмехаясь. Хадсон сверлит меня сердитым взглядом, даже не глядя на нее, и она, подмигнув, показывает мне поднятый большой палец. Похоже, не только я считаю, что парней надо ставить на место, если они ведут себя как заносчивые придурки.

Я успеваю подумать, что с Джексоном я никогда бы не повела себя так, когда Хадсон рычит:

– Твое превращение в камень – это самое инфантильное использование магической силы, о котором я когда-либо слышал. – Он опять обнажает клыки, и я не могу решить почему: потому что пытается меня напугать или потому, что он настолько взбешен, что не может контролировать себя.

В конце концов я решаю, что это не важно, что я могу отплатить ему той же монетой. Поэтому я заканчиваю складывать свои вещи в рюкзак и подаюсь вперед, так что наши лица оказываются всего в дюйме друг от друга.

– Нет, самым инфантильным использованием моих сверхъестественных способностей стало бы обращение в камень тебя.

Затем я похлопываю его по плечу – одновременно подбадривая и угрожая – и шествую мимо. Машу Амке, идя к двери и давая Хадсону возможность выбрать что-то одно: либо накручивать себя, предаваясь злости, либо проглотить свою гордость и догнать меня.