Замуж за барристера - читать онлайн книгу. Автор: Вера Эн cтр.№ 103

Элизабет не представляла своей жизни вместе с Эшли Ходжем. Она отвергла его предложение в тот момент, когда считала Энтони женихом Ребекки и не могла доверять ему ни на йоту, в отличие от кузена, тогда еще не запятнавшего себя последующими мерзостями. Она отказала ему, не надеясь на счастье с другим, а поступив так согласно собственным ощущениям и желаниям. Она не полюбила Ходжа за многие годы, проведенные с ним под одной крышей, — по какой тогда причине Энтони решил, что какие-то несколько дней все изменят? Тем более теперь, когда Элизабет пообещала свою руку и сердце другому, — и какое право, дьявол его побери, Энтони имел сомневаться в честности мисс Уивер и крепости ее чувств?!

Он заставил себя доесть ужин, не чувствуя ни вкуса, ни аромата подаваемых блюд. Поблагодарил за компанию Джозефа, который теперь был его единственным сотрапезником, и с трудом дыша добрался до своей комнаты. Он привык решать собственные проблемы в одиночестве и не собирался отступать от этого правила, даже если в душе бушевал девятибалльный шторм и ледяные волны страха и раскаяния накрывали с головой и забирали последний воздух.

Сам виноват!

Да только это и было самым уничтожающим.

Сказать Элизабет в глаза, что она нашла себе другого героя, укорить ее прошлой ошибкой, обвинить в предательстве — как сильнее он мог ее оскорбить и обидеть? Уж лучше бы она в ответ дала ему пощечину — и то, наверное, было бы проще сейчас заставлять себя выныривать. Но Элизабет проявила поистине ангельское терпение, усмирив собственное уязвление и лишь напомнив ему о долге и его же уверениях в крепости собственных чувств. Могла ли она теперь верить поддавшемуся ревности жениху? Захочет ли она связать свою жизнь с человеком, не только не способным обуздать столь неприличное чувство, но и сомневающимся в своей избраннице? Если даже Джозеф сделал именно такой вывод, разглядит ли Элизабет за его действиями иное? Этот неистребимый страх однажды потерять ее, потому что его ангел заслуживает куда больше, чем незаконнорожденный полукровка, не умеющий управлять своими эмоциями и позволяющий себе слишком много вольностей, в очередной раз сыграл с ним злую шутку.

Нет, Энтони не хотел думать о том, что будет, если Элизабет не простит и разорвет помолвку. Понимал, что это единственное, чего он заслуживал, но точно так же знал, что, вернув обручальное кольцо, Элизабет взамен навсегда заберет у него надежду на счастье. А он уже так ясно почувствовал, что это такое, что не представлял нового дня без верного предчувствия близкого блаженства и

уверенности в собственной избранности. Элизабет подарила ему это потрясающее, никогда ранее не испытываемое ощущение, забыв обо всех его изъянах и не обращая внимания на многочисленные недостатки, а чем ей за это отплатил Энтони Рид?

Pazzo!

Asino*!

Отелло недоделанный!

Впрочем, что толку маяться? Никакие угрызения совести, никакое самоуничижение не способно было снять с него вину или хоть сколько-нибудь приблизить решение проблемы, в которую его завела собственная слабость. Был ли у него хоть один шанс заслужить прощение Элизабет? Не это холодно-показное со взглядом мимо оступившегося жениха и дежурным «не стоит беспокоиться». А искреннее, настоящее, чтобы вновь увидеть любовь и нежность в глазах своего ангела, чтобы избавить ее даже от самых крошечных переживаний, чтобы вернуть ей прежнее лукавство и непосредственность, которые так ей шли и, кажется, позволяли чувствовать себя действительно счастливой?

Какие слова придумать, чтобы достучаться до ее сердца — еще несколько часов назад открытого ему, а сейчас, вне всяких сомнений, вновь захлопнувшееся под тяжестью его обвинений? И хватило же дурости!..

Энтони взялся за голову, ненавидя себя и за то, что сделал, и за то, что вместо поисков решения снова и снова зарывался в самоуничижение. Словно боем церковного колокола внутри звенела лишь одна мысль: не достоин. Не достоин. Не достоин! Не воспользовался даром, не оценил божественной щедрости, не уберег такое хрупкое и такое нужное счастье! Как просить о новом шансе? Как теперь надеяться на него? Как вообще заставить себя поверить в то, что жизнь не кончилась? И не кончится, покуда он не отчаялся и на сдался на волю собственных демонов. Те обожали упиваться трусостью и слабостью, и в последнее время Энтони щедро подкармливал их, смертельно боясь что-нибудь испортить и все потерять.

Но разве могла Элизабет полюбить недостойного мужчину? Если она увидела в Энтони человека, заслуживающего ее доверия и уважения, почему он до сих пор сомневался в себе и ее выборе? И портил сразу две жизни?

С пылающим от стыда лицом Энтони прислонился лбом к холодному окну, стараясь овладеть собой. Пресвятая Дева, покуда он не впустил в свою жизнь Элизабет, никогда не испытывал столько эмоций, даже не подозревая, что те у него есть. Они то возносили до небес, то пытали адским огнем, отнимая у Энтони самообладание и привычную уверенность в себе. Но он не хотел их лишаться. Они сделали его живым, они подарили ему настоящее блаженство, они осветили тот путь, который он столько лет не мог найти, — и неужели теперь собирался свернуть с него на знакомую глухую дорожку? Из-за какой-то глупости? Не попытавшись исправить ее и сломавшись при первой трудности?

Да любые доводы в пользу того, что нанесенную им обиду невозможно простить, были самой обычной трусостью. Энтони обещал защищать Элизабет. Обещал заботиться о ней. Обещал сделать ее счастливой — и только эти обещания имели значение! Пусть будет тяжело, пусть она из обиды насквозь пробьет ему душу — ничего, залатает! Пустится в уговоры, в объяснения, будет просить, в конце концов,

— это не тот случай, когда следовало потакать гордости! Значение имел только его ангел, и Энтони, кажется, наконец вопреки всему ощутил в себе силы стать для него истинной опорой!

Ночи вполне хватило, чтобы он придумал полсотни речей в оправдание себе, а потом просто отдался воспоминаниям о сладости последних двух с половиной месяцев, черпая из нежности и страстности их с Элизабет свиданий силы и смелость на ближайшую встречу. Энтони не собирался ее откладывать ни на одну лишнюю секунду, намереваясь выехать из Кловерхилла с рассветом и нагрянуть к Уиверам аккурат после окончания завтрака. Он готовил себя к тому, что Элизабет, возможно, не захочет его видеть и ему придется провести в Ноблхосе не один час, а возможно, нанести еще не один визит, прежде чем она сменит гнев на милость и согласится его выслушать. Он примерял на себя исключительную кротость и истинно христианское смирение — единственных безотказных помощником в сложившихся обстоятельствах, и клялся в том, что будет следить за языком, а при первой же опасности вообще онемеет — одним словом, настраивался использовать все имеющиеся в его распоряжении способы для произведения на любимую хорошего впечатления.

И вряд ли за всеми этими заботами мог предположить, что попросту проспит назначенный для подъема час и вырвется из Морфеева царства уже ближе к полудню.

Увидев часы, Энтони подскочил как ошпаренный. За окном моросил дождь, оправдывая столь крепкий сон хозяина Кловерхилла и намекая на несвоевременность верховой прогулки, но, чтобы остановить Энтони, нынче потребовался бы как минимум Всемирный потоп. Плеснув в лицо холодной водой, он выудил из шкафа столь нелюбимый Элизабет черный сюртук, потому что на вчерашний светлый после вчерашних же оголтелых скачек по Квантокским холмам было больно смотреть, и запретил себе думать о начавшемся с невезения дне. Уже на ходу пытаясь завязать шейный платок и чертыхаясь от каждой секунды вынужденного промедления, он снес в холле неудобно поставленный инструмент и лишь тогда заставил себя остановиться и перевести дух.