Почти родственники - читать онлайн книгу. Автор: Денис Драгунский cтр.№ 68

Но видно было, что он потерял интерес. Так и не зашел.

Академик женился на аспирантке.

Конечно, его все поздравляли, трясли руку и улыбались. Даже преподнесли красивый букет и подарки: ему – старинный серебряный портсигар, а ей – серебряную подвеску на серебряной же цепочке. С пожеланием во взаимной любви дожить до серебряной свадьбы. Что и было оглашено на кафедральном чаепитии с большим двухэтажным тортом.

Но за глаза, конечно, недоумевали. Весь факультет шептался: слыхали, наш Гри-Гри женился на Верочке Федосюк! Ну, на этой, ну! А-а-а! Е-мое! Совсем мужик спятил…

Только декан, в силу своего служебного положения, позволил себе заметить:

– Однако вы рисковый мужчина, Григорий Григорьевич! Не страшно? А?

На что академик натянуто улыбнулся и сказал, что это его сознательный выбор.

– Тогда поздравляю, – сказал декан. – Жалко, ставок нет и особо не предвидится. А то напишем письмецо в министерство?

– Спасибо, – сказал академик. – Пока не надо.

– Пожалуйста, – сказал декан.

Посмотрел ему вслед и покрутил пальцем у виска.

Потому что академику было двадцать восемь лет, а аспирантке тридцать пять. Он был коренной петербуржец из старинной ученой семьи, дедушка у него тоже был академик. А бабушка с другой стороны – поэтесса, подруга Ахматовой.

Аспирантка была из Новочеркасска.

Она стеснялась своих румяных щек, толстых ног и громкого голоса. Особенно рядом с ним, таким худым и тихим. Он все время курил и покашливал, глядя в окно. Наверное, там, среди мокрого питерского снега, летали его идеи и мысли. Она не понимала, что он в ней нашел. Она не знала, что ему больше нравится: чтобы она была нелепой провинциальной девицей, или заботливой хозяюшкой, или вообще не разбери чего. Ночью он смотрел на нее и говорил, что всю жизнь мечтал о такой. «О какой?» – спрашивала она. «О такой, такой, такой!» – шептал он, кидался на нее, обнимал до синяков, любил ее жарко и шумно, быстро насыщался и засыпал, откинув голову, посвистывая своим тонким интеллигентным носом.

Через год он умер от рака легких.

Родственники академика объяснили ей, что квартира у него родительская, то есть ихняя, а все имущество приобретено до брака. Она, конечно, могла начать судебный спор, декан факультета ей очень советовал, но она махнула рукой, бросила аспирантуру и уехала к себе в Новочеркасск. Устроилась лаборанткой на кафедру в Политехническом институте.

Иногда, после кафедрального чаепития, пропустив рюмочку сладкого вина, она закуривает сигарету, кашляет с непривычки и рассказывает аспиранткам, как жила в Петербурге и была замужем за академиком.

Слушают вежливо, но вопросов не задают.

Она ненавидела своего мужа, потому что их поженили насильно. Юрий Владимирович уничтожил ее отца, когда она была совсем девочкой. И забрал к себе в семью. Типа удочерил. Как бы из милосердия, ха-ха. А потом заставил выйти за своего сына Андрея.

Тот скоро с ней развелся и женился на другой. На смуглой восточной красавице, вроде своей покойной мамаши.

За это она возненавидела его еще сильнее.

Андрей как раз ее-то не особенно ненавидел. Он просто ее терпеть не мог, в прямом смысле слова. Как делать детей с женщиной, отца которой погубил твой отец и которая об этом все время помнит? Поэтому и развелся.

Но вообще Андрей был злой. Хотя его можно понять. Юрий Владимирович женился по расчету: государственные люди вынуждены так поступать, все правильно, но почему сыновья должны отвечать за расчеты отцов? Почему, например, Андрей родился чернявый и скуластый, лицом совсем нерусский? Кстати, он и по крови был русский только на четверть: сам Юрий Владимирович тоже был наполовину это самое. А когда мать Андрея умерла, Ю.В. женился на Ольге Ивановне, красавице гречанке. Тоже, кстати, по расчету. И сделал ей трех детей. В шестьдесят с лишним лет! Старшенький из этих новых деток был папашин любимый. Бедный Андрей! Страшное дело – иметь брата-соперника, который тебе почти во внуки годится.

Поэтому, когда Юрий Владимирович умер (на самом деле его убили свои, конечно же!), Андрей первым долгом отправил мачеху на историческую родину, в славный город Салоники. Вместе с братьями. Они там торчали лет шесть. Андрей тем временем разделался со всеми отцовскими друзьями и соратниками. Надеяться можно только на тех, кто тебе лично обязан.

Покончив со старой папашиной гвардией, он позволил братьям вернуться домой. Потом красиво сжег Киев, вырезал полгорода, а остальных продал в рабство. Стон стоял и печаль неутешная; а не надо аристократов из себя корежить. Потом двинулся на Новгород, но не вышло: тут уж его людей тучами брали в плен и продавали по дешевке на русских базарах.

Первая его жена, кстати, еще была жива. Она и составила заговор против бывшего мужа.

Когда ей принесли отрубленную руку Андрея, она поняла, что мстила, собственно говоря, не ему, а Юрию Владимировичу.

Но тут уж ничего не поделаешь.

Сегодня мне исполняется 59 лет.

Это, учитывая високосные годы, 21 550 дней. Меньше, чем копеечек в двухстах пятидесяти рублях. Насыплешь такую горку, и многое станет ясно-понятно.

Тем более что за прожитую жизнь я:

двадцать лет спал без просыпу;

два года непрерывно ехал куда-то на городском транспорте;

год куда-то шел пешком;

два года сидел за партой или студенческой скамьей;

три с половиной года завтракал-обедал-ужинал;

год провел в ванной комнате и сортире;

почти полгода курил, то есть дымил, глядя в потолок;

недели две поднимался на лифте…

Но зато:

лет пять читал хорошие книги;

года два общался с хорошими людьми;

и три года сочинял, колотил по клавишам.

Что же. Будем и дальше…

Тем более что прекращать приказу не было.

Саша Максимов стоял перед дверью собственной квартиры и думал: самому открыть или позвонить? Он долго так стоял, минут десять. Стоял и слушал, как лифт ездит вверх-вниз мимо его этажа. Он жил на седьмом.

Вот лифт остановился у него за спиной. Саша тут же нажал кнопку звонка: неудобно при чужих людях стоять перед собственной дверью. Из лифта вышел сосед с собакой. Поздоровались. Собака залаяла. «Локси, Локси, – сказал Саша. – Локсинька».