Настоящая жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Брендон Тейлор cтр.№ 64

Миллер предлагает Уолласу последний кусок рыбы. И тот, откашлявшись, качает головой.

– Нет, все нормально, – говорит он. – Сам доедай.

Слезает со стойки, моет руки над раковиной. Миллер наблюдает за ним. Уоллас чувствует, как взгляд скользит по его телу в поисках чего-то. И улыбается.

– О чем ты думаешь? Ты сейчас словно за миллион миль отсюда.

– Нет, я здесь, – отвечает Уоллас. – Где-то в этом мире.

Миллер смеется, сам же Уоллас может думать лишь о том, что сказал чистую правду, он где-то в этом мире. Одновременно и тут, в своем теле, в одной комнате с Миллером, и где-то еще; как будто все мгновения его жизни слились в одно – вот это, текущее; как будто все они к нему и вели. Он где-то в этом мире, во всех его точках, где уже побывал и где ему еще только предстоит побывать. Да, думает он, именно так.

Миллер слезает со стула, подходит ближе и становится у него за спиной, обнимает. Прижимается животом к спине Уолласа. Уоллас чувствует его – всего, целиком.

– Я тоже где-то в этом мире, – говорит Миллер.

– Вопреки всем твоим стараниям, – замечает Уоллас.

– Это еще что значит?

– Ничего. Так просто, надо же было что-то ответить.

– Считаешь, я хочу умереть?

– Нет, не считаю. А может, и считаю. Я об этом как-то не задумывался.

– Тогда зачем ты это сказал?

Уоллас обдумывает его вопрос. Сует пальцы под кран, вода становится все горячее, обжигает ладони. Миллер давит на него сзади, так что край столешницы впивается в бедра.

– Зачем ты это сказал? – снова спрашивает он низким грудным голосом. И крепче вцепляется ему в плечи, снова берет в захват. Тело Уолласа, словно водой, дюйм за дюймом заполняется жидким страхом. Кожа на ошпаренных руках уже зудит.

– Не знаю, – отвечает Уоллас, и Миллер сильнее давит ему на горло. – Не знаю.

– Мне это не слишком нравится, – говорит он, царапая Уолласу затылок колючим подбородком.

– Прости, – отзывается Уоллас.

– Я стараюсь быть в этом мире, – продолжает Миллер. – Стараюсь. Очень стараюсь. Это несправедливо с твоей стороны.

– Верно, – соглашается Уоллас. И выключает воду. Мокрые ладони пульсируют. Кожа на них раскраснелась. Миллер наваливается на него всем весом и упирается подбородком в нежное податливое местечко между лопатками. Уоллас испуганно вскрикивает от боли.

– Завтра понедельник, – говорит Миллер.

– Уже сегодня, – возражает Уоллас, он словно плавает внутри собственной кожи. – Он уже наступил.

– Точно, – кивает Миллер и отпускает Уолласа. Теперь он снова может дышать. – Хочешь кое-куда со мной сходить?

– Куда? – спрашивает Уоллас. И вытирает пальцы, дыша медленно и глубоко.

– На озеро.

– Сейчас ночь. Даже утро почти.

– Не хочешь идти, так и скажи.

– Ладно, я пойду.

– Ты не обязан.

– Все нормально, – говорит Уоллас.

* * *

Они обуваются и выходят в прохладную сырую ночь. На горизонте вздымается полоска серого света, словно новый мир восстает из старого. Воздух, кажется, можно потрогать руками. Уоллас натянул шорты, свитер и разношенные мягкие кеды. На Миллере тоже шорты и грубые ботинки, при каждом его шаге в темноте бледной вспышкой мелькают километровые ноги. Они бредут вдоль по улице, потом – мимо сгрудившихся у берега домов и, наконец, выходят на спускающуюся в воду лестницу.

– Давай, – подгоняет Миллер замешкавшегося на верхней площадке Уолласа. Он уже на первой ступеньке и смотрит на него снизу вверх. – Идем же.

– Что мы будем делать в воде? – спрашивает Уоллас. – Я не умею плавать.

– Не умеешь плавать? – удивляется Миллер. – Ты же с Мексиканского залива. Из штата с настоящими пляжами.

– Я не умею плавать, – повторяет Уоллас. Мать не разрешала ему учиться. Рядом со школой был бассейн, в котором детям до семи лет давали бесплатные уроки. Он умолял мать отпустить его туда, позволить попробовать. Но она лишь велела перестать канючить, сказала, что его нытье отвратительно.

От какого-то темного внутреннего континента отделяется воспоминание и всплывает на поверхность. И Уоллас видит Миллера. Тот сидит на краю пирса в голубых купальных шортах. Он слегка обгорел. Длинный мускулистый торс. Темные волосы, широкий красный рот. Лукавая улыбка. «Можешь меня намазать? Полить бальзам на раны?» Яркий влажный запах алоэ. Бальзам от солнечных ожогов холодит ладони. Плеск озерной воды, чей-то звенящий в воздухе смех. Толстые белые облака на горизонте, густо поросший зеленью полуостров вдалеке. Миллер разворачивается к нему, во впадинке под горлом блестит капелька воды. И улыбается еще шире. Прольешь бальзам на мои раны?

– Я тебя научу, – говорит Миллер, подается вперед и хватает Уолласа за руку. – Иди ко мне, я научу тебя плавать.

Уоллас глядит на серую колышущуюся массу воды, на зияющую под ее поверхностью черноту. Там, вдалеке, за полуостровом, вода уже начинает поблескивать под первыми рассветными лучами. Обрамляющие берега темные изгороди трепещут на ветру, словно крылья слетевшей к воде стаи птиц.

– Хорошо, – соглашается Уоллас, не вырывая руки. Миллер тянет его вниз, они спускаются по скользким бетонным ступеням. Погружаются в воду все глубже и глубже, и, наконец, Уоллас оказывается в открытом озере. Миллер, двигаясь легко и плавно, утягивает их подальше от берега. Его длинные руки и ноги уверенно разрезают толщу воды.

Тело становится невесомым, Уолласу кажется, что он утратил связь с землей, и все же он заставляет себя удерживаться на плаву. Миллер крепкими мокрыми ладонями берет его за запястья. И притягивает ближе. Обвив его руками, он велит Уолласу дышать, дышать и чувствовать, как тело становится все легче и легче, пока не обращается в ничто.

Уоллас лежит на спине. Порой набежавшая волна захлестывает его рот и нос, он пугается, что тонет, но Миллер, безмятежно улыбаясь, помогает ему восстановить равновесие.

Вода склизкая на ощупь, словно они оказались во рту у гигантского существа, а белая пена – это его бесчисленные зубы, вгрызающиеся в берег.

– Я раньше любил воображать, будто угодил в чрево того кита, что проглотил Иону, – признается Миллер, лежа на спине рядом с Уолласом. – Плавал и представлял себе, что я у него в брюхе.

– Звучит довольно странно, – говорит Уоллас, в ушах гудит вода.

– Так и есть, – отвечает Миллер. – Когда ты в брюхе кита, ничто уже не имеет значения. Вселенная может хоть провалиться, ты все равно не узнаешь. Потому что живешь уже в другой вселенной.

– А я в детстве боялся притчи о том, как расступились воды Красного моря, – вспоминает Уоллас. – Сам не знаю почему. Но когда нам рассказывали об этом в церкви на Пасху, мне всегда становилось грустно и страшно. Это ведь жуть какая-то, когда у тебя над головой висит такая масса воды.