Сердце бури - читать онлайн книгу. Автор: Хилари Мантел cтр.№ 80

– Я беру деньги, – говорит граф, – но не продаюсь. Если бы мне доверяли, я бы не юлил.

– Да, господин, – с каменным лицом говорит Тейтш. – На вашем месте я не стал бы распространять эту эпиграмму.

Тем временем Лафайет размышлял.

– Мирабо шарлатан, – говорил он холодно. – Если бы я потрудился вскрыть его махинации, то обрушил бы небо ему на голову. О том, чтобы назначить его министром, не может идти речи. Он продажен до мозга костей. Удивительно, что он до сих пор пользуется популярностью. И она растет, да, растет. Я предложу ему пост, какое-нибудь посольство, чтобы вышвырнуть его из Франции…

Лафайет запустил пальцы в редеющую светлую шевелюру. Большая удача, что однажды на публике Мирабо заявил, что не хотел бы иметь Филиппа даже своим лакеем. Потому что, если бы они сговорились… нет, даже думать о таком не хочу. Герцог Орлеанский должен покинуть Францию, от Мирабо придется откупиться, короля будут охранять денно и нощно шестеро гвардейцев, равно как и королеву. Вечером я ужинаю с Мирабо и предложу ему… Он погрузился в молчаливые размышления. Не важно, где начинались и заканчивались его мысли, генерал беседовал сам с собой – кому еще он мог довериться? Лафайет поднял глаза и увидел в зеркале красивое тонкое лицо, лысеющий лоб, который памфлетисты кордельеров находили таким смешным, затем со вздохом вышел из пустой комнаты.

Граф де Мирабо – графу де Ламарку:

Герцог Орлеанский отправился в Лондон, прихватив с собой угрюмое выражение лица и Лакло. Официально его отъезд носил название дипломатической миссии. Камиль был с Мирабо, когда пришли дурные вести. Граф потел и мерил комнату шагами, рассказывал Камиль.

Еще одно разочарование для Мирабо: в начале ноября Национальное собрание приняло решение отстранить от должности не только министров, но и депутатов.

– Они решили подвергнуть меня остракизму! – взвыл Мирабо. – Это происки Лафайета.

– Когда вы впадаете в такую ярость, – сказал раб Клавьер, – мы опасаемся за ваше здоровье.

– Правильно, презирайте, смейтесь, предавайте меня! – вопил граф. – Искатели теплых местечек! Вот она, ваша хваленая дружба! Льстивые свиньи.

– Это решение направлено против вас, в этом нет никаких сомнений.

– Я уничтожу этого ублюдка. Кем он себя возомнил? Кромвелем?

Третье декабря 1789 года: мэтр Жорж-Жак Дантон выплатил мэтру Юэ де Пези и мадемуазель Франсуазе Дюоттуар двенадцать тысяч ливров плюс полторы тысячи ливров процентов.

Он подумал, расскажу тестю, у него камень упадет с души.

– Но до конца срока осталось шестнадцать месяцев! – воскликнул Шарпантье. Он прикинул цифры в голове, подсчитал доходы и расходы. Затем улыбнулся, сглотнул. – Теперь у вас появится уверенность в завтрашнем дне.

Про себя Шарпантье подумал: нет, это невозможно. Бога ради, что затевает Жорж-Жак?

«Наши характеры определяют нашу судьбу, – говорит Фелисите де Жанлис. – У обычных людей не бывает судьбы, они вверяются случаю. Красивая умная женщина должна вести жизнь, наполненную удивительными событиями».

На дворе тысяча семьсот девяностый год. В жизни Габриэль происходят события, некоторые из них заслуживают особого упоминания.

В мае этого года я подарила мужу сына. Мы назвали его Антуаном. Малыш кажется крепким, но таким был и мой первый ребенок. Мы никогда о нем не говорим. Впрочем, иногда я вижу, как Жорж о нем думает и слезы наворачиваются ему на глаза.

Расскажу, что случилось за это время в большом мире. В январе моего мужа выбрали в Коммуну вместе с Лежандром, нашим мясником. Я не стала ему говорить – я больше не высказываю вслух своих мыслей, – но я удивилась, что Жорж выдвинул свою кандидатуру, потому что он ругает Коммуну не переставая, и больше всех мэра Байи.

Перед тем как он приступил к исполнению должности, случилась история с доктором Маратом. Марат так часто оскорблял власти, что выписали ордер на его арест. Он жил в нашем округе, в Отель-де-ла-Фотриер. Арестовать его послали четверых, но Марата предупредила какая-то женщина, и он бежал.

Я не понимала, почему Жорж должен принимать его заботы близко к сердцу. Обычно, когда он приносит домой сочинения Марата, то посередине чтения вскрикивает: «Мерзавец, мерзавец, мерзавец!» – швыряет бумаги на пол или, если стоит рядом с камином, бросает в огонь. Однако Жорж утверждает, что это вопрос принципа. Он заявил на собрании округа, что в нашем районе никого не арестуют без его согласия. «Здесь действуют мои ордера», – сказал он.

Доктор Марат пустился в бега. Я думала, что газета временно перестанет выходить и мы получим передышку, но Камиль сказал: «Мы должны друг друга поддерживать, думаю, что сумею выпустить в срок следующий номер». В следующем номере чиновникам мэрии досталось еще сильнее.

Двадцать первого января к нам явился мсье Виллет, батальонный командир. Он сказал, что ему срочно нужен Жорж. Когда муж вышел из кабинета, Виллет помахал бумагой и сказал: «Ордер от Лафайета. Я должен срочно арестовать Марата. Что мне делать?»

Жорж ответил: «Окружите Отель-де-ла-Фотриер».

А затем явился полицейский чиновник с предписанием – а с ним тысяча человек.

Жорж был в ярости. Он заявил, что это иностранное вторжение. Весь округ взбунтовался. Жорж нашел командира, отвел в сторонку и сказал: «Какого черта тут делают эти войска? Я ударю в набат, выведу на улицы Сент-Антуанское предместье. Чтобы собрать двадцать тысяч вооруженных мужчин, мне достаточно сделать так». И прищелкнул пальцем у него перед носом.

– Высуньтесь из окна, – сказал Марат. – Может быть, удастся услышать, что говорит Дантон. Я бы сам высунулся, но боюсь, кто-нибудь отстрелит мне голову.

– Он спрашивает, где этот чертов батальонный командир.

– Я написал Мирабо и Барнаву. – Марат усталыми глазами смотрел на Камиля. – Решил, они должны знать.

– Подозреваю, что они не ответили.

– Да. – Он задумался. – Я отвергаю умеренность.

– Это умеренность вас отвергает.

– Вы правы.

– Дантон рискует ради вас собственной шеей.

– Что за вульгарное выражение, – сказал Марат.

– Сам не знаю, где я его подхватил.

– Почему никогда не пытались арестовать вас? Я в бегах с октября. – Марат бродил по комнате, что-то бормоча про себя и время от времени почесываясь. – Возможно, эта интрига – дело рук Дантона. У нас мало достойных людей. Можно взорвать Школу верховой езды, никто не заплачет. Среди депутатов лишь от полудюжины есть хоть какая-то польза. Бюзо мыслит в правильном направлении, но, черт подери, нельзя быть таким благородным. Петион дурак. Я возлагаю надежды на Робеспьера.