Каирские хроники хозяйки книжного магазина - читать онлайн книгу. Автор: Надя Вассеф cтр.№ 12

– Это несправедливо.

– Моя тетя делает лучшую басбусу ^[17] на свете, но у Tseppas есть сеть магазинов, где они продают свою безликую продукцию. Дело не в справедливости, дело в доступности.

Ахмад согласно кивнул, зная, что разговор на этом закончен. (По правде говоря, басбуса моей тети – еще та гадость. Я позаимствовала эту аналогию у Зияда, одного из пяти соучредителей Diwan, который нередко использовал ее для того, чтобы заткнуть мне рот. Зияд – очень примечательная личность по целому ряду причин, в том числе и потому, что из всех моих знакомых он единственный, кто никогда не произнес ни одного бранного слова. Однажды я заключила с Хинд пари, что рано или поздно настанет день, когда его благовоспитанность даст трещину и он разразится потоком грязной брани. К счастью для меня, это пари бессрочное.)

Без переводов никуда. Доступ к переводной литературе питает и укрепляет воображение. И еще важнее перевод для тех авторов, кто пишет не на английском языке и надеется попасть в мейнстрим, таких как Юсуф Идрис и Нагиб Махфуз. Считается, что Денис Джонсон-Дэвис, например, спас от гибели и забвения рассказы Алифы Рифат. Но я не раз была свидетельницей тому, как из-за плохих переводов книги были обречены на бессрочное пребывание в языковом чистилище.

Вопрос Ахмада о том, почему на полках не представлен Идрис, помог мне прояснить для себя формат отдела «Основы Египта». Ассортимент должен постоянно меняться. Я стала воспринимать этот отдел как продолжение традиций своей собственной семьи. Мы привыкли жить в открытом доме: каждую пятницу все члены нашей семьи собираются на ланч и каждый раз мы поочередно приглашаем кого-то из друзей присоединиться к нашему столу. Я напомнила себе о том, что этот отдел, как и Diwan в целом, не может вместить все, что когда-либо было написано о Египте. Мы, как кубисты, предлагаем разные углы и точки зрения для рассмотрения одного и того же объекта. И подобранные нами книги дают читателям возможность выработать собственный литературный опыт; он становится результатом встречи писателя и читателя, а также исторического момента, в который произошло знакомство с текстом. Два разных читателя никогда не прочтут одну и ту же книгу одинаково.

Из экономических соображений мы заказали арабский бестселлер доктора Галяля Амина и его английский перевод – «Что же случилось с египтянами?». Я знала доктора Амина со студенческих времен, поскольку, учась в Американском университете Каира, ходила на его лекции. Я прекрасно помню его крепкую фигуру, оживленную жестикуляцию, стоящие торчком волосы на макушке и проницательный взгляд. Когда студенты задавали ему вопросы, он прижимал ко лбу кулак. Перемежая речь короткими смешками, он рассказывал нам о новейшей истории нашей страны и о том, как низко мы упали относительно своего древнего статуса строителей пирамид и пионеров математики, ирригации и астрономии. Чем более провокационным был его ответ, тем больше он веселился. После ошеломительного успеха своей первой книги он выпустил продолжение – «Что еще случилось с египтянами?».

Доктор Амин – даже после окончания университета я не могу называть его иначе, без упоминания ученой степени, – говорил, что Египет оказался на грани краха. Используя эклектичный набор рассказов, в том числе о телевидении, телефонной связи, традициях празднования дня рождения, цирке и железных дорогах, а также романтические истории, он рассматривал влияние на страну социально-экономических факторов. Когда он посетил Diwan после революции 2011 года, я сказала, что у меня есть название для новой книги его серии. Он с любопытством наклонился в мою сторону, подставив мне ухо. Я прошептала: «Какая еще фигня может случиться с египтянами?» Он запрокинул голову и расхохотался. Это была наша последняя встреча, в сентябре 2018 года его не стало.

В последней главе своей второй книги – эта глава называется «Этот мир и грядущий» – он цитирует слова, которые во времена его учебы в школе ему сказал отец, выдающийся академик, о том, как религия подпитывает культуру смирения и препятствует политическому и социальному прогрессу, убеждая людей надеяться на воздаяние после смерти. Возможно, одержимость древних египтян смертью имеет под собой те же основания? Наши предки строили пирамиды, призванные упокоить и восславить умерших. Они написали «Египетскую книгу мертвых» (общее название манускриптов с заклинаниями, которые должны были помочь душам в загробном мире). Современные египтяне уже не читают и не пишут о смерти с таким интересом и упоением, хотя и христианские, и мусульманские погребальные обычаи берут свое начало в древнеегипетских ритуалах. Везде присутствует один и тот же временной отрезок – сорок дней. У моих предков это было время, отведенное на первую фазу мумификации (дегидратацию). У мусульман и коптов наших дней сорок дней – это период траура, когда близкие родственницы покойного должны носить черное. На сороковой день они устраивают поминки. В XVII веке сорок дней – и отсюда пошло слово «карантин» – были сроком изоляции корабля, если у кого-то из находящихся на его борту подозревали чуму или другое заболевание.

На несколько полок ниже работ доктора Галяля посетители могли найти «Смерть на Ниле» Агаты Кристи – легендарный детективный роман, действие которого разворачивается в 1930-е годы между Каиром и Верхним Египтом. Детектив Эркюль Пуаро отправляется в роскошный круиз по Нилу. Одну из туристок, богатую американскую наследницу, убивают. Пуаро и его приятель полковник Рейс опрашивают других путешественников, у каждого из которых, кажется, есть достаточно веский мотив для этого преступления. Этот роман попал в отдел «Основы Египта» как гость, а не как член семьи. Детективные романы, как и фэнтези и научная фантастика, в отличие от других, более популярных жанров – художественной прозы, исторических и политических сочинений, биографий и поэзии, – не очень привлекали арабских читателей начала 2000-х годов. «Смерть на Ниле» была исключением. Она манила посетителей Diwan, ностальгирующих по экзотичному Египту 1930-х годов, о котором им рассказывали родители или бабушки с дедушками.

Ностальгия, живущая в сердцах очень многих египтян, помогает продавать книги. Мину вечно распекала меня за то, какие книги мы кладем в ее пакеты. За любовные романы, где облаченных в корсеты и кринолины дев неизменно вызволяли из беды атлетического вида герои. За руководства по самосовершенствованию. За пособия по романтическим знакомствам. Да вообще за любые книги, в которых ничего не говорилось о жестокости белых. И, естественно, она была противницей фотокниг, где египетские пейзажи были представлены такими чарующими и манящими, какими их когда-то видели колонизаторы. Как обычно, я игнорировала ее недовольство. Я выставляла в «Основах Египта» такие книги, как «Старинный Египет: Круиз по Нилу в золотой век путешествий» Алена Блоттьера, «Гранд-отели Египта» Эндрю Хамфри и его же следующая публикация, «На Ниле в золотой век путешествий», поскольку знала, что они будут продаваться. В этих сборниках перечислялись знаменитые туристы прошлого, которые путешествовали по Египту в конце XIX – начале XX века: Амелия Эдвардс, Редьярд Киплинг, Флоренс Найтингейл, Артур Конан Дойл, Жан Кокто, и рассказывалось о том, что они делали и где останавливались. Тысячи иностранцев ежегодно упаковывали свои фантазии и отплывали к египетским берегам, вливаясь в общество пропитавшегося западным влиянием египетского бомонда и европейцев, для которых Каир или Александрия уже стали родным домом. В Египте открывались магазины и рестораны, призванные соответствовать их избалованному вкусу. Они также делали фотографии: как ездят на верблюдах по пустыне, как мчатся в «Бугатти» у подножия пирамид, как попивают чай в отеле «Мена Хаус» или плывут по Нилу на небольшом судне – дахабее.