Непостижимая ночь, неразгаданный день - читать онлайн книгу. Автор: Суа Пэ cтр.№ 29

– Тогда возникают сложности с достоверностью. Я же сказала, этот поезд никогда не пересечет границу…

– Да, точно, – Вольпе покачал головой. – Забыл.

Пока они были поглощены разговором друг с другом, вся платформа переполнилась пассажирами. Удивительно, как быстро толпа заполнила все пространство платформы. «Набились тут как сельди в бочке», – подумал Вольпе. Большинство отправляющихся несли с собой огромные чемоданы, как будто уезжали куда-то очень далеко. Все молчали. Даже маленькие дети не издавали ни единого звука. При странном освещении их лица казались сизо-синими. Люди стояли в оцепенении, не двигаясь, напоминая тем самым подсвечники, – взрослые и дети в тишине ждали поезда, бросая косые взгляды на Аями, которая была одета непривычно – в белый ханбок из грубого хлопка.

Похожий на карлика старик в огромном пальто, с тростью в руках, вышел из толпы и прошагал мимо Аями с Вольпе. Он выглядел самым дряхлым и уродливым из всех пассажиров, зато казался живее остальных, оттого что передвигался. Его пропитанные потом волосы прилипли ко лбу, от него исходил неприятный запах. Усталые глаза за бликующими очками делали его похожим на старого козла, у которого текли слезы при виде топора мясника. Темные непрозрачные зрачки были самой древней частью его тела. Он судорожно моргал, как будто не верил, что все еще может видеть окружающий мир. Каждый раз, когда он это делал, его глазные яблоки становились все старше.

Когда он проходил мимо Аями, его губы скривились в улыбке, обвисшие веки затряслись и растаяли, как заплесневевший сыр. Он словно прощался с ней: «Да, я старый, никому не известный поэт. Никогда бы не подумал, что проживу дольше всех вас».

– Не знал, что в ночных поездах может быть столько пассажиров, – с удивлением сказал Вольпе. – Похоже, в Корее началась война, а мы и не знали. Все в спешке покинули свои дома, чтобы успеть эвакуироваться.

– Заберите меня с собой в другой мир, – умоляющим голосом прошептала Аями, не отрывая взгляда от удаляющегося старого поэта, который, петляя между людьми, растворился в толпе. – Заберите меня туда, куда вы едете сейчас.

Глаза Аями блестели, будто от слез.

Но это были не слезы.

– Что? – озадаченно спросил Вольпе. – Что вы только что сказали?

– Заберите меня с собой в другой мир.

– Вы сами сказали, что до реки Ялуцзян невозможно доехать.

Аями не ответила, а лишь прикоснулась к тыльной стороне руки Вольпе, провела пальцем по запястью и ненадолго нажала, словно хотела измерить пульс, как бы приглашая его последовать за собой в мир, где не существует границ между тьмой и светом.

Они сидели на скамейке возле каменной статуи на площади и пили вино из бумажных стаканчиков, липких от подтаявшего на солнце воскового покрытия на стенках. Вино было кисло-горьким. Вокруг валялся мусор: бумажные пакеты, обертки от гамбургеров и картошки из «Бургер Кинга», грязное одеяло, пустые бутылки из-под колы и окурки. Похоже, что скамейка была чьим-то пристанищем, но владельца этого добра нигде не было видно. Времени у них оставалось немного, потому что Аями нужно было ехать в аэропорт. Они долго сидели молча.

– Знаете, пару минут назад… – медленно начала Аями, – я стояла посреди площади, и вдруг мир внезапно исчез передо мной. Исчез магазин с ярко освещенными витринами в пассаже у площади, где вы выбирали вино, – все беззвучно провалилось во тьму. Как будто вдруг исчезли мои глаза, а не мир вокруг. Я бессознательно подняла руку и начала водить ею в темноте. Но, когда моргаешь, в сумрачной мгле начинают появляться фигуры. Фантомы, или ложные силуэты… Они были похожи на призраков, которые размеренно плыли в эфире. Души, оставшиеся на земле после смерти тела.

– Такое потемнение в глазах может быть признаком старения и потери памяти, – задумчиво произнес директор театра. – Нет, если быть более точным, это признак истончения.

– Истончения чего?

– Как бы это сказать… Сновидений человека, которому вы снитесь?

– Когда свет магазина в пассаже погас, я вдруг подумала, что я всего лишь фантом из ваших снов.

– Раз так, мне просто не нужно никогда просыпаться?

– Только если я правда снюсь вам, а не какому-то незнакомому мне духу, только если я – плод вашего воображения.

– Тогда за то, что мы – плоды воображения друг друга, – они молча выпили вино, и директор театра снова заговорил:

– Когда я вошел в магазин, у кассы сидели два продавца, молодой и старый. Подойдя ближе, я увидел, что оба спят с полуоткрытыми глазами. При странном мерцающем освещении их лица выглядели сизо-синими, как лица мертвых полицейских. Они не очнулись, пока я не подошел к кассе с бутылкой. Мне пришлось ударить кулаком по стойке. Только тогда молодой слегка приподнял веки и сказал, будто в полудреме: «Неужели люди, которые слишком стары для этой жизни, действительно едут в Таиланд?»

Они переглянулись и засмеялись.

Белый автобус, появившийся из ниоткуда на пустой эстакаде, мчался на полной скорости, еще быстрее, чем раньше. «Они уже съездили в больницу?» – подумала Аями. В ярко освещенном салоне, собравшись вокруг широкого журнального стола, несколько женщин умиротворенно читали книги, а в самом темном углу, на последнем месте, сидел монах с закрытыми глазами.

Они расположились на скамейке напротив исторического здания с большим экраном на стене. Уже было далеко за полночь, весь город страдал от периодических отключений электричества, поэтому подсвеченный черный экран просто мерцал без картинки, как поверхность огромного пластикового подноса. Но в какой-то момент он задрожал, как тело, которое подвергли электрошоковой терапии, и загорелся. Но перед этим послышался звук радиотрансляции:

«Днем. Температура. Достигнет. Тридцати. Градусов. Цельсия. Штиль. Тени. Нет. Ёни. Позвоните. Ёни. Пожалуйста. Тридцати. Градусов. Цельсия. Штиль. Тени. Нет. Днем. В городе. Возможны. Миражи. Штиль. Небо. Ясное. Атмосфера. И воздух. Чистые. Ёни. Ёни…»

– Новости, – пробормотал директор театра.

– Ночной прогноз погоды для моряков, – сказала Аями.

– Разве прогноз погоды показывают до новостей? Или после них?

Они умиротворенно смотрели на экран. Наконец-то он включился с пульсирующим звуком. Шла телепередача, в которой обсуждали литературу, а совсем не новости. На этот раз звука не было. Невозможно было понять, о чем говорили участники. Но, как только директор театра увидел лицо, которое показали на весь экран, он удивленно воскликнул:

– Это же тот поэт, которого я встретил сегодня днем! Только никак не могу вспомнить его имя. Какой-то там Ким.

– Вы имеете в виду Ким Чхольссока?

– Да, точно, Ким Чхольссок.

Поэт выглядел очень старым, особенно это было заметно в таком близком ракурсе. Выцветшие тонкие седые волосы, сутулая, как у горбуна, спина, понурая шея и усталые глаза за бликующими очками делали его похожим на старого козла, у которого текли слезы при виде топора мясника. Темные непрозрачные зрачки были самой древней частью его тела. Он судорожно моргал, как будто не верил, что все еще может видеть окружающий мир. Каждый раз, когда он это делал, его глазные яблоки становились все старше. Его плечи были узкими и поникшими, в уголках потрескавшихся губ скопилась слюна. По его беззвучно движущимся губам можно было предположить, что он читает или цитирует поэтические строки.