Сидящий подле камина Бришен смотрел на нее с недоумением.
– Тебе не нужно стучать, Ильдико. Тебе всегда здесь рады. Кроме того, это и твои покои тоже.
– Я не хотела будить тебя, если ты спал.
Бришен недоверчиво фыркнул. Ильдико сомневалась, что муж спал больше часа с тех пор, как прибыл гонец из Харадиса.
Она закрыла за собой дверь и присела на край кровати.
– Эльсод отдыхает, масоды присматривают за ней. Слуги принесли им еду и питье.
Бришен потянулся к каминной кочерге и пошевелил горящие угли.
– В последний раз капукезет покидала Эмлек по случаю коронации моего отца.
– Я думала, они приезжали на венчание твоих родителей.
– Слишком опасно. Наверное, мать так и не простила им этого. Она не только упустила возможность пленить столь желанную добычу, сам отказ приехать стал для нее унизительным оскорблением. Невысказанный намек, что Эмлек не одобряет этот союз, и этот факт официально останется в памяти Эльсод.
В Гауре нет никого подобного хранителям памяти. Люди не знали, как запечатлеть огни жизни своих умерших. Такая способность делала каи особенными, и Ильдико помнила, с каким благоговением и уважением саггарский двор отнесся к Эльсод. Она – одна из самых важных гостей. Ее отсутствие на свадьбе родителей Бришена не прошло незамеченным и стало притчей во языцех. Должно быть, Секмис кипела от ярости.
– Многие другие были свидетелями церемонии. Их огни жизни хранят воспоминания.
Поднявшись с кресла, Бришен встал перед женой.
– Но они не капукезеты. Кроме того, после падения Харадиса в живых остались немногие, кто помнит тот день.
Ильдико вздохнула.
– Вот бы королевская стража никогда не посещала наш отдаленный край. Они, как вороны, предвестники плохих вестей и смерти.
Он погладил ее по волосам, ослабив шпильки когтями.
– Эльсод не сказала ничего такого, чего бы мы уже не знали, Ильдико.
– Мы не ведали об этом ужасном ритуале. Конечно, есть другой способ.
– Возможно, но для этого нужно время, которого у нас нет. Если Эльсод права – а ее слова разумны, – то галлу продолжат выползать из разрыва между мирами. Все до единого демона вырвутся из заточения и заполонят наши земли, пока на свете не останется ничего живого. Даже если бы я был всего лишь интеррексом или регентом без силы, доставшейся мне от матери, задача по их изгнанию все равно легла бы на мои плечи.
Ильдико пристально посмотрела на него, вглядываясь в уцелевший глаз-светлячок.
– Ты боишься?
– Да. А ты? – без колебания ответил Бришен.
– Я в ужасе. И зла.
Беспомощная и разочарованная. Она могла бы описывать эмоции бесконечно, но Бришен нес тяжкое бремя. Ильдико не хотела отягощать его своими жалобами.
Он сел рядом с ней.
– Ты не одинока в своих чувствах. Если я перестану сдерживаться, то утону в собственной ярости. – Он выдохнул и откинулся на матрас. – Разве несколько месяцев назад я не был никому не нужным принцем? Я бы многое отдал, чтобы вернуть те дни. – Его пальцы играли со шнурками ее платья. – Из тебя выйдет достойная королева.
Ильдико вскочила с кровати.
– Бришен…
Стук в дверь прервал ее. Ильдико разрывалась между желанием закричать от разочарования и искушением упасть в обморок от облегчения.
Бришен проявил меньшую снисходительность. Он плавно слез с кровати, прищурив глаз и поджав губы.
– Меня это уже бесит. Неужели у нас не будет и минуты покоя? Войдите! – рявкнул он.
Дверь приоткрылась, и в комнату осторожно заглянул слуга.
– Простите за вторжение, ваше высочество. Еще три семьи прибыли в Саггару. Аменирдис, Дуанре и Сенемсет. Они хотят с вами побеседовать.
Ильдико на мгновение закрыла глаза. Матриарх семейства Сенемсет, вероятно, собрала всю семью и отбыла из своего имения через несколько минут после отправки гонца. Какими бы отдаленными ни были их связи с королевским домом Каи, они, как и Ильдико, понимали, что их статус изменится, если подтвердится, что Бришен – единственный выживший представитель рода Хаскем.
Бришен пробормотал что-то себе под нос и поправил тунику.
– Скажи им, я скоро буду. – Он протянул руку, желая, чтобы Ильдико его сопроводила. – Мадам.
Ильдико покачала головой.
– Я приду позже. Хочу еще раз проверить капукезет и масодов. Нужно убедиться, что они ни в чем не нуждаются. Эльсод выглядит слабой.
Бришен не стал спорить, лишь быстро поцеловал ее пальцы.
– Тогда увидимся, когда закончишь.
Поклонившись ей, он вышел и последовал за слугой.
Ильдико уставилась на дверь, видя не деревянное полотно и петли, а генеалогическое древо, набросанное чернилами на старом пергаменте. Она потерла глаза.
Эльсод приветствовала ее так, словно ожидала этого визита. Капукезет откинулась на кровати, опираясь на гору подушек. Наброшенные на ноги одеяла и меха почти поглотили ее худое тело. Одна помощница стояла на страже у кровати, готовая подать еду и напитки с соседнего столика. Второй масод ждал у двери.
– Вы пришли с вопросами, ваше величество.
Хранительница памяти жестом пригласила ее сесть на ближайший к кровати стул.
Ильдико проигнорировала этот жест. Она была слишком взволнована, чтобы спокойно сидеть и болтать. Ее привела определенная цель.
– Что вы имели в виду под словами «это еще не все»?
– Король должен присутствовать при разговоре.
Хотя Ильдико ценила осторожность этой женщины, нельзя держать Бришена в неведении.
– Он скоро вернется. Бришен занят, пытаясь удержать королевство на грани краха.
Эльсод наклонила голову, уступая напору Ильдико.
– Что вам известно о каи?
Странный вопрос, но она с готовностью ответила.
– До замужества я посвятила время изучению этого вопроса. В основном языку, чтобы иметь возможность общаться и понимать, не полагаясь на всеобщий. Также я постоянно пополняю свои знания о культуре и истории. Ваша политика достаточно похожа на политику Гаура.
– Вы знаете об огнях жизни?
В памяти всплыл величественный ритуал, во время которого благословляли павших и собирали их воспоминания.
– Да. Я стала свидетелем церемонии. Бришен отнес матери огонь молодого солдата Талумея для передачи в Эмлек.
– Я помню его мать Таравин. Свет Талумея надежно покоится на почетном месте в наших залах, – сказал стоящий у двери масод.
Ильдико слегка улыбнулась.
– Спасибо. Король будет рад узнать об этом.