Черно-белое мышление. Почему мы стремимся к категоризации и как избежать ловушек бинарной логики - читать онлайн книгу. Автор: Кевин Даттон cтр.№ 66

2. Если я звоню кому-нибудь, а мне не отвечают, я обычно вешаю трубку после семи гудков или еще быстрее.

3. Я в большей степени придерживаюсь плана, чем действую наобум.

4. После того как я принял решение, меня уже трудно переубедить.

5. Ожидание телефонного звонка сводит меня с ума.

6. Я очень хорошо отношусь к правилам и рутине.

7. Мне нравится, чтобы все было черно-белым. Чем больше оттенков серого, тем больше это меня тревожит.

8. Если я смотрю фильм и мне нужно остановиться на половине, я предпочту, чтобы кто-нибудь рассказал мне, чем он закончился, чтобы мне не пришлось пересматривать его позже.

9. Я плох в затянутых переговорах.

10. Вечеринки-сюрпризы пугают меня.

11. Я полностью согласен с правилом 40/70 Колина Пауэлла: при принятии решений следует собрать 40–70 % имеющихся фактов и данных, а затем положиться на инстинкт. Доверять менее 40 % фактов слишком рискованно, но собирать более 70 % данных тоже не стоит – можно упустить возможность принять решение, а другие могут извлечь выгоду из моих колебаний.

Результаты

0–11 баллов: Ваш разум открыт 24 часа в сутки, 7 дней в неделю, 365 дней в году.

12–17 баллов: Ваш мозг работает круглосуточно, но только не в праздничные дни.

18–22 баллов: Вы тратите оптимальное количество ресурсов на мыслительный процесс, находясь в балансе.

23–28 баллов: Вы ограничиваете время на обдумывание.

29–33 баллов: Вы готовы рассмотреть альтернативные варианты, но только в специально отведенное для этого время.

Одним из первых мыслителей, написавших о рамках (или «схемах», как их первоначально называли), был немецкий философ XVIII века Иммануил Кант. В своей «Критике чистого разума» 1781 года Кант заметил, что мы придаем смысл нашим переживаниям здесь и сейчас, сравнивая их со стереотипными мысленными представлениями о подобных случаях (схемами), хранящимися в нашем воображении. Например, мы связываем наш нынешний опыт захода солнца с предыдущими переживаниями, извлеченными из памяти, и это временное взаимодействие между прошлым и настоящим облегчает наше понимание социальной и физической среды, в которой мы живем, а также навигацию в ней. Другими словами, схемы (или «рамки», или «скрипты», или «сцены») представляют собой ментальные модели идей, которые упорядочивают, организуют категории информации и управляют ими (например, закатами) и отношениями, которые существуют между ними.

Однажды сформированные схемы чрезвычайно устойчивы к изменениям и оказывают мощное влияние на наши убеждения, отношения и суждения. Например, чем больше соответствие между объектом, мнением или явлением и нашей схемой этого объекта, тем больше вероятность, что мы заметим, предпочтем и одобрим его. Таким образом, добиться эффективности сообщения можно, поместив его в определенную рамку, которая поможет оппоненту опознать его и принять.

Термин «схема» впервые ввел швейцарский психолог Жан Пиаже в 1923 году для описания сохраненных категорий знаний и информации, присутствующих в мозгу детей. Пиаже считал, что наличие определенных схем и их изменение определяет то, как мы воспринимаем, познаем мир и взаимодействуем с ним по мере взросления. Несколько лет спустя, в 1932 году, британский психолог сэр Фредерик Бартлетт включил эту концепцию в исследование памяти и обучения – он пытался узнать, как наличие схем может искажать воспоминания.

Именно информатик Марвин Минский из Массачусетского технологического института впервые ввел в употребление термин «фрейм» (от англ. frame – рамка) в 1970-е годы – им он обозначал структуру данных для стереотипной ситуации, которую индивид извлекает из памяти. Позднее подход Минского расширил американский когнитивист Дэвид Румелхарт, который адаптировал идею для психологии, использовав ее в 1980-е годы в качестве образца нейронной алгоритмической модели ментального представления сложных знаний у людей.

Концепцию скриптов (от англ. script – сценарий) ввели в 1970-е годы два психолога из Йельского университета – Роджер Шанк и Роберт Абельсон. Согласно ей скрипт – совокупность последовательности действий и связанных с ними программ поведения. Например, сценарий обеда в ресторане будет включать ряд компонентов: занять место за столиком, просмотреть меню и заказать еду и напитки у официанта. При этом нарушение привычного сценария может выглядеть комично.

Роль рамок в убеждении и влиянии широко изучал лингвист, философ и когнитивист Джордж Лакофф из Беркли. Его интересовало, как стратегическое использование языка и метафор может незаметно активировать сохраненные категории знаний и формировать наше представление о конкретных проблемах. Концептуальная рамка определяет каждое слово и обладает способностью вызывать усвоенные ассоциации и приобретенные смысловые схемы как для хороших событий, так и для плохих, считал Лакофф.

Например, фраза tax relief (налоговые льготы, в дословном переводе – налоговое облегчение) подразумевает, что налог – это бремя, от которого мы хотим избавиться. Напротив, слово pro-life (противники абортов, в дословном переводе – защищающие жизнь) намекает на то, что сторонники абортов «выступают за смерть» и что женщины, стремящиеся к прерыванию беременности – независимо от причин – ничем не отличаются от убийц.

Когда фишки определенного цвета, оттенка и насыщенности показывают носителям английского языка и просят назвать цвет каждой фишки, ответы получаются такими, как указано на рисунке X ниже.

Рисунок X. Цветовое пространство носителей английского языка (точки указывают места в цветовом пространстве, где данный цвет легче всего идентифицировать)

Слева от сетки вертикальная шкала 2–9 указывает уровень яркости в возрастающем порядке, а метки 5R – 10RP сверху обозначают цвет фишек, где красный (5R), желтый (5Y), зеленый (5G), синий (5B) и фиолетовый (5P) представляют пять основных оттенков. Другие деления шкалы указывают на промежуточные оттенки. Например, между красным (5R) и желтым (5Y) существует три промежуточных оттенка: 10R, 5YR, 10YR (см. рисунок Y ниже).

Рисунок Y. Цветовая система Манселла: упрощенная версия

Однако, когда эти же фишки показывают носителям беринмо, языка, на котором говорят в деревнях Битара и Кагиру, расположенных недалеко от реки Сепик на северо-востоке Папуа – Новой Гвинеи, возникает следующая, несколько расходящаяся картина ответов: