Тайное становится явным - читать онлайн книгу. Автор: Марин Монтгомери cтр.№ 14

На меня мрачно взирает маленькая пухленькая азиатка и ее крошечный ребенок. Точнее, два ребенка – еще один, постарше, выглядывает из-за ноги.

– Я же только что уложила его спать.

Ее веки устало подрагивают. Кажется, что с младенцем ей приходится нелегко.

– Простите за беспокойство, я…

– Что вы продаете? – прерывает меня женщина. Она раздраженно сдувает с лица прядку, выбившуюся из неряшливого хвоста. Выглядит она лет на тридцать пять, одета просто – джинсы, рубашка, босые ноги. Как две капли воды похожий на нее ребенок повис на ней, ухватившись за ногу.

– Нет, нет, я ничего не продаю. – Я вдруг начинаю чувствовать себя ужасно глупо, потому что держу в руках футболку, которую протягиваю ей, словно волхв, принесший дары. – Я просто хотела отдать футболку Элли.

– Элли?

– Ну да, Элли.

Я уже успела посмотреть на номер дома – 1812 – и внимательно изучила гараж. Это был точно тот дом, в который вчера вошла Элли.

– Простите, но кто такая Элли?

Я чувствую, что ничего не понимаю.

– Я вчера привозила сюда девочку… – объясняю я и потерянно смотрю через плечо на улицу. – Это же Ларчвуд, да?

– Да, это Ларчвуд-авеню.

– Девочка-подросток… Блондинка, зовут Элли. Она тут не живет?

– Я совершенно точно называла своих детей сама, и Элли среди них нет, – вздыхает женщина. – А можем мы решить, что Элли – это имя моей свекрови, и вы ее отсюда увезете?

Я даже не знаю, что мне на это сказать. Поэтому решаю переключить свое внимание на детей.

– У вас такие чудесные дети.

Я вообще очень люблю детей, особенно маленьких. У них такие крошечные ручки и ножки, маленькие пухленькие личики – просто воплощение невинности.

Женщина передо мной постепенно начинает терять терпение и, кажется, подумывает о том, чтобы просто захлопнуть дверь прямо перед моим носом. Она смотрит назад, в дом, всем своим видом показывая – она очень занята. А тут еще и старший ребенок начинает щипать ее за ногу.

– Ладно, ясно – Элли тут нет. Может быть, вы знаете какую-нибудь Элли на этой улице? Я могла ошибиться с адресом.

– Нет, – сразу отвечает женщина и морщится. – По крайней мере, я такого не помню. Мы тут уже семь лет живем, и я никогда не слышала ни о какой Элли.

– Но я видела, как она заходила внутрь… – начинаю возражать я и замолкаю под ее убийственным взглядом.

– Во время вчерашнего шторма? Мы все были дома, даже мой муж.

– Черт. Наверное, я вчера неправильно разобрала адрес…

– Ничего. Вчера была тяжелая ночь, еще и это торнадо. Я думала, нам вообще подвал затопит.

– Было так темно, – бормочу я, – наверное, я просто запуталась. И дом был очень похож.

– Попробуйте на соседней улице. Там есть парочка похожих. Может, на самом деле это был Ларчмонт, а не Ларчвуд.

Я благодарю ее за уделенное мне время, даже не пытаясь спорить, что улица совершенно точно была именно эта, да и дом тоже. Я видела, как Элли входила в эту самую дверь. Но в чем смысл спорить с вымотавшейся матерью о чужом подростке, которого тут даже нет? Элли здесь не живет, вот что важно.

Но почему она мне соврала? И если настоящие хозяева дома о ней не знают, то куда она вообще пошла?

Я забираюсь обратно в машину и снова аккуратно складываю футболку, прежде чем положить ее на заднее сиденье.

Может быть, Элли испугалась, что чужая женщина узнает, где она живет.

Да, конечно, так и было. Чувствую себя идиоткой. Пусть я и предложила ее подвезти, она вряд ли хотела, чтобы я заявилась к ней домой. Но если тут она не живет, то где ее искать?

В конечном итоге выходит, я застряла с чужой футболкой – футболкой с логотипом группы, о которой я даже никогда и не слышала.

Элли

Будильник разражается веселой музыкой в стиле кантри. Я кантри ненавижу, а потому это идеальный выбор мелодии: хочешь не хочешь, а встать придется – хотя бы чтобы вырубить будильник.

Сегодня это, правда, не срабатывает. Мои глаза закрываются сами собой, и я ожесточенно их тру. Потом потягиваюсь и скатываюсь на пол с комковатого матраса. Его мне приходится засовывать в шкаф, когда я ухожу в школу.

Это просто ужас, а не место. Впрочем, даже тут лучше, чем жить на улице, а я не дочь олигархов, так что выбирать не приходится.

Внимательно смотрю на часы и понимаю, что снова опаздываю. Видимо, я несколько раз подряд нажала на кнопку «поспать еще десять минут» – и в конце концов проспала. Что ж, еще одно замечание в мое личное дело. У меня выпускной год, и в школе почему-то совсем не рады, что я пропускаю первое занятие минимум раз в неделю. Особенно, когда появиться нужно всего на четырех, три из которых – полнейшая ерунда. Физкультура. Изобразительное искусство. Самоподготовка.

Я вздыхаю, представляя, как директор Митчум набросится на меня, стоит мне только появиться. Он и эта его склочная секретарша.

К счастью, Дианы уже нет дома, так что отчитывать она меня не будет. Обычно она проверяет мою успеваемость, но мне откровенно плевать. Скоро служба опеки не сможет больше за мной следить, а у нее кроме меня и так уже двое подопечных. Они мои младшие братья – одному десять, другому одиннадцать, и мне пришлось отдать им свою двухъярусную кровать, потому что Диане вдруг стукнуло в голову получать соцвыплаты за трех сирот сразу, а не за одну меня. Так что месяца два назад они объявились, и я переехала на диван, а скоро и вообще не смогу тут остаться. Я просто устала просыпаться от боли в спине, так что поспрашивала в округе, нет ли у кого ненужного матраса. Оказалось, о чудо, наш сосед как раз собирался вывозить свой на мусорку. Так у меня появилось хоть немного нормальное спальное место.

Главное – плотно застилать его простынями. Я вообще стараюсь не думать, чем на нем занимались прежние владельцы. Есть вещи, которым следует оставаться тайной.

У нас же у всех есть тайны, верно?

Диана самозабвенно предается трем порокам – пьянству, курению и азартным играм. В принципе, ей весьма успешно удается заниматься всем этим одновременно – и только в перерывах она иногда работает в магазине на кассе.

Вся квартира давно пропахла сигаретами и кошачьим лотком – при этом кошки давно не видно, а когда она еще была с нами, я понятия не имела, как ее звали. Скорее всего, никак.

Словом, из Дианы никудышная домохозяйка и еще более никудышный повар. Как мать, она тоже не выдерживает никакой критики. Но зато она хорошо притворяется, когда надо изобразить, что ты все это отлично умеешь.

Еды у нас никогда не бывает, так что я даже не пытаюсь ее искать. На прошлой неделе решила все же испытать судьбу, но после тщательных поисков на кухне обнаружились только упаковки из-под лапши, пара банок консервированного супа и дохлая крыса. Мальчикам я тогда разогрела суп, и на этом вся еда кончилась, а тем, чтобы прикупить новой, так никто и не озаботился.