Королева красоты Иерусалима - читать онлайн книгу. Автор: Сарит Ишай-Леви cтр.№ 33

Роза не знает, кто эта женщина, которая сейчас поворачивается к Габриэлю и говорит ему: лучше вот так, ложится на спину, раздвинув ноги, берет его член руками и вводит его себе между ног, Он гладкий на ощупь, но твердый и устойчивый, она держит его так, чтобы он не выскользнул из рук, не съежился, вводит его глубоко-глубоко в себя и выгибает спину. Габриэль крепко держит ее за плечи, она чувствует, как напряглись его мускулы, он входит в нее глубоко, еще глубже. Еще чуть-чуть – и он переломает ей все кости. Она зажмуривается и кусает губы, сдерживается, чтобы не закричать, чтобы он не понял, что причиняет ей боль, и не вышел бы. И он входит в нее снова, и снова, и снова, пока наконец не издает сдавленный крик и падает на нее словно в обмороке.

Он тяжелый, Роза с трудом дышит под ним, все внутри жжет как огнем, но она улыбается: наконец-то она с мужем, наконец-то, спустя два года, они делают то, что ее соседки делают со своими мужьями каждую ночь. Наконец-то она тоже сможет жаловаться на своего трончо ^[48], который не дает ей спать по ночам, как жалуются соседки, когда встречаются под деревом у колодца во дворе.

Не проходит и пяти минут, как Габриэль уже похрапывает. Роза осторожно пытается выбраться из-под распростертого на ней тела, это его будит, он встает с постели, даже не взглянув на нее, и уходит на свою кровать в другом конце комнаты.

Через девять месяцев после этой ночи родилась Рахелика.

Когда муж сказал Розе, что новорожденная будет названа в честь ее матери Рахели, мир ее праху, не было никого счастливей ее. Она не спросила, а он не объяснил, как получилось, что и вторую дочь он не назвал в честь Меркады. Она благодарила Всевышнего за то, что он наградил ее здоровой дочерью, а мужа – за то, что он оказал честь ее покойной матери.

А Габриэль был просто не в состоянии дать девочке имя своей матери. Когда он навещал мать в Тель-Авиве, она ни разу не спросила его, как поживает Луна, и тем более – как себя чувствует беременная Роза. С чего бы давать ее имя дочери? Даже когда он специально отправил своего брата Мацлиаха в Тель-Авив, чтобы сообщить Меркаде, что у него родилась вторая дочь, она не соизволила сесть в автобус и приехать в Иерусалим, чтобы своими глазами увидеть новую внучку.

Его сестра Аллегра приехала, зять Элиэзер приехал, его брат, все родственники, даже самые дальние, приехали тоже. А мать даже не передала через Аллегру поздравления с новорожденной.

– Ах, – вздохнула Аллегра, – не жди ничего от нашей матери, она женщина немолодая и упрямая, пусть у тебя сердце не болит из-за ее глупости.

– Если так, – сказал он сестре, – я упрям не меньше.

И в эту минуту он решил назвать свою вторую дочь Рахелью в честь покойной матери Розы.

Три года исполнилось Луне, когда родилась ее сестра, и, на удивление, она с первой же минуты привязалась к ней всей душой. Все страхи Розы, что избалованная девочка не захочет делить любовь отца с новым ребенком, улетучились при виде любви, которую Луна расточала малышке.

– Ну ты видела эту фляку? – говорила она соседке Тамар. – Видела, как она любит сестру?

– Да, прямо конец света, – смеялась Тамар. – Кто бы поверил? Она ведь любит только себя.

– И еще своего папочку, чтоб он был здоров, – добавляла Роза и поглядывала на дочь, качавшую колыбельку Рахелики и напевавшую ей детские песенки.

А Габриэль теперь был счастливым отцом двух дочерей, он делил свою любовь между ними поровну, хотя все равно – так чувствовала Роза – питал бóльшую слабость к фляке. Возвращаясь из лавки, он спешил к дочерям; он поднимал одной рукой Луну, а второй гладил малышку.

– Рахелика не то что Луна: легкий ребенок – ест и спит, – говорила Роза. – От нее и писка не услышишь, не сравнить с флякой: та плакала целый день, а голос у нее – как будто котенок мяучит, ни днем ни ночью не было покоя, и все время хотела на руки. А Рахелика только глаза откроет – я ей сразу тетас ^[49] в рот, и сосет, пока снова не уснет. Эта девочка – чистое золото.

И Тамар кивала, соглашаясь с каждым словом. Она была самой ближней соседкой и хорошо помнила, как бесконечно плакала Луна и как Габриэль расхаживал с ней на руках по двору ночами напролет. Они оба не давали спать соседям. «Дио мио, – шептала Тамар на ухо мужу, – этот ребенок сведет всех нас с ума». А теперь – маленькая Рахелика, тихая, ее и не слышно, слава богу, ну и хорошо, Роза тоже заслуживает немного радости.

В то время как Луна чертами лица напоминала Габриэля и унаследовала от него зеленые раскосые глаза и ямочки на щеках, Рахелика была копией матери. Как и у Розы, у нее было широкое лицо, приплюснутый нос и маленькие карие глаза. Даже телосложение у нее было Розино – крепкое и крупное для ее возраста.

Луне было уже четыре года, когда Рахелика начала бегать за ней по двору. Поднималась, падала, снова вставала, и так без конца, и двор наполнялся детским ликованием, заливистым смехом Луны и забавным щебетом Рахелики, которая уже начала говорить первые слова.

– И какое же первое слово она сказала? – рассказывала Роза соседке Тамар. – Нуна! Еще не говорит «мама» и «папа», но уже говорит «Нуна». Вот как она любит свою сестричку Луну.

Теперь Роза стала спокойней. У нее было уже два доказательства того, что Габриэль приходит к ней по ночам. Правда, у ее соседок было по четверо, пятеро, шестеро здоровых ребятишек, помимо тех, что умерли в младенчестве или при родах. Но и она благодарит Бога за двух своих дочек, пусть будут здоровы. Фляка стоит десятерых, столько сил нужно на эту девочку. Она то тут, то там, не посидит спокойно ни минутки, то она во дворе, то в доме, то в кухне, то в комнате, то на кровати, то под столом…

– Баста! Ты уже сделала мне дырку в голове! – кричит Роза, но Луна как не слышит, для нее мать – пустое место. Только если Габриэль говорит ей – не кричит, просто говорит: «Баста, керида», – только тогда она немного успокаивается, но потом начинает снова. – Прямо не знаю, откуда у меня такая дочь.

– Ну хорошо, на кого она похожа? – спрашивает Тамар.

– На чертика из коробочки, – отвечает Роза. – Поверишь ли, везина ^[50], если бы ее не положили рядом со мной, когда она родилась, я, наверное, подумала бы, что мне ее подменили в «Мисгав-Ладах».

– Поди знай, – смеется Тамар. – Может, и подменили – на ашкеназку похожа.

– Нет уж, погляди на ее глаза – точно как у ее отца, погляди на ее рыжие волосы – точно как у ее отца. Так что девочка эта – моя плоть и кровь, да только… не знаю, как сказать, пусть меня бог простит, но она будто случайно попала ко мне в дом, как будто не моя.

– Тьфу, замолчи! – шикает Тамар на Розу. – Боже тебя упаси такие слова говорить! Да, от Луны много неприятностей, но ведь она еще ребенок, подожди, пока она подрастет, она изменится, успокоится. Пасьенсия, керида Роза, пасьенсия! Терпела же ты, пока не закончилась война и проклятые турки не убрались из страны, так найди терпение и для девочки. Так уж оно с детьми – не всегда они выходят такими, как нам хочется.