Все, что мы когда-то любили - читать онлайн книгу. Автор: Мария Метлицкая cтр.№ 62

– Ты что, спятил? На такое торжество – и как оборванец?

Растерявшись, Журавлев принялся было оправдываться, а потом разозлился:

– Какие черные брюки и белая рубашка? Ты что, Тама, спятила? Я в жизни такое не носил! У меня и дома нет белой рубашки и строгих черных брюк. А уж в отпуске тем более! В общем, так: довожу тебя до дома и жду в машине! Мне и так это все надо как собачке здрасте, а тут еще ты со своими претензиями.

Испугавшись, Тамара тут же замолчала.

В качестве подарка выбрали сервиз «фальшивая мадонна» и к нему приложили шелковую праздничную скатерть.

– Нормально? – каждые десять минут спрашивала Тамара. – Нет, ты скажи честно – нормально?

Сорок километров по трассе, а потом еще десять по местной дороге, ведущей к селу.

Как же он костерил начальника полиции! Сволочь, даже к своему дому не мог сделать нормальный подъезд! Ну все разворовали, гады!

На всякий случай Тамара в дискуссию не вступала, помалкивала, но кивала и громко вздыхала. «Ох, не дай бог что-нибудь ляпнет! – думала она. – Он такой, мой Игорек! Ему-то что, завтра уедет, это мне оставаться».

При подъезде к селу услышали музыку, которая гремела из огромных динамиков.

«Подготовились, – подумал Журавлев. – Лучше бы с дорогой разобрались. Не дай бог сорву глушитель – вот тогда будет полная задница!»

По центральной улице шел нарядный народ. Бегали и кричали дети, на калитках болтались надувные шары, и повсюду пахло жареным мясом. Вдоль дороги были припаркованы украшенные шарами и разноцветными лентами машины – старые побитые «Жигули», подкрашенные принаряженные «Волги» и, конечно же, иномарки – все старых моделей, но тюнингованные: лишние подвески, порожки с других моделей, декоративные диски, дополнительная оптика и даже врезанные люки – такого Журавлев в Москве не видел. Короче, цирк, да и только.

Остановились напротив трехэтажного дома из силикатного кирпича. Дом выделялся новыми пластиковыми окнами, хорошей крышей из металлочерепицы и бетонным забором с резной верхушкой. Да уж, сразу видно, где живет местная знать.

Ворота были распахнуты, и с участка начинались столы, которые выезжали на улицу, на проезжую часть. Кусок дороги у дома был зацементирован, у подъезда был уложен асфальт. Дополняли картину два мощных фонаря, явно унесенных из общественных мест.

«Ну ничего не стесняются, вот же гады, и никого не боятся! Да уж, местная власть! И как меня сюда занесло? Просто противно».

Журавлев оглянулся и увидел Тамару, оживленно беседующую с женщинами. Как они все были похожи, эти молодые и немолодые женщины: пестрые платки на головах, куча золота на пальцах и в ушах, блестящие платья, широкие юбки, светлые кофты. И золотые, горящие на солнце зубы.

Праздник. Ну что ж, это надо просто пережить. Пе-ре-жить. Местный колорит, Тама права: когда еще он побывает на подобном мероприятии?

Дымили два огромных мангала, которыми лихо управляли молодые мужчины в белых поварских куртках. Столы, покрытые белыми же скатертями, были уставлены угощениями.

У Журавлева потекли слюнки – еще бы! В огромных тазах горы жареных цыплят и шашлыки, только что снятые с мангалов. Огромные хачапури и лаваши, свежие овощи, сыры, баклажаны с орехами. Да уж, голодным с такой свадьбы не уйти, это правда.

Чередуясь с едой, стояли высокие глиняные бутыли с вином и прозрачные с чачей.

За главным столом сидели мужчины. Женщины, как понял Журавлев, усаживались за второстепенный, стоящий чуть поодаль, ближе к забору.

Люди вставали и говорили тосты, длинные, бесконечные, тогда музыку чуть приглушали.

Журавлева усадили на свободное место в конце стола и тут же принялись угощать, подкладывать в тарелку и наливать спиртное.

Он вспомнил Тамин наказ: «Не отказывайся, отказываться нельзя, просто подноси ко рту, а потом можешь тихонько, не дай бог, кто заметит, вылить под стол!» «Манипуляции, однако», – усмехнулся Журавлев, но последовал совету.

Вдруг музыка оборвалась, и все обернулись. Из дома вышли молодые. Жених, низкорослый и кривоногий, лысоватый, пузатый и красномордый, с мелкими, наглыми, свинячьими глазками, со сверкающими золотыми коронками и крупным перстнем на пухлой руке, в белой шелковой, распахнутой на брюхе рубахе, нагло ухмыляясь, держал за руку суженую.

И тут у Журавлева перехватило дыхание.

Как же она была хороша! Ему довелось видеть немало красивых женщин. Но здесь… Он растерялся. Обомлел. Застыл, как жена Лота. Ее красота обескураживала, парализовывала, смущала и тревожила. Среднего роста, с узкой, как у кувшина, талией, длинной, беззащитной шеей, высокой грудью, утянутой в белые кружева. Но лицо! Таких лиц он не видел. Высокие скулы, аккуратный, нежный, чуть заостренный подбородок, тонкий и ровный нос, длинные, черные, словно нарисованные, брови. Яркий и сочный небольшой рот, губы, похожие на ягоды крупной малины. Но самое главное – глаза: огромные, черные, как южная ночь, удлиненные, с тяжелыми длинными веками, с пушистыми, густющими ресницами, тень от которых лежала на бледных щеках. Печальные, грустные, полные тревоги и страха.

Темные, с медным отливом волосы были собраны в косу толщиной с руку, перекинутую через узкое, изящное плечо.

Настоящая восточная принцесса.

Приветственно помахав гостям, жених принялся обходить приятелей и с каждым поднял стакан. Беспомощно оглядывалась растерянная невеста – в ее прекрасных глазах закипали слезы.

У Журавлева сжалось сердце.

Бедная девочка! Вся дрожит. Она и это мурло – как такое возможно?

Наконец какая-то женщина усадила невесту и что-то зашептала ей на ухо. Не поднимая глаз, та кивала. К еде она не притронулась, отпивая мелкими глотками простую воду.

А пошатывающийся женишок продолжал мотаться между гостями. За стол, не без усилий, его усадил отец, тот самый суровый начальник полиции. Похожи они были как две капли воды, только золота во рту у папаши было побольше, да пузо побольше, и наглости тоже через край. Как же, хозяин жизни! Всех может купить, припугнуть или прижать. В общем, моя полиция меня бережет.

Есть расхотелось. Журавлев искал глазами Тамару – та сидела за женским столом, с аппетитом ела и болтала.

Он вышел на улицу, закурил. По-прежнему гремела музыка, носились и кричали дети, подходил нарядный народ с коробками и пакетами с подарками.

«Подношения, – усмехнулся Журавлев. – Как же, ведь надо произвести впечатление».

Он пошел вниз по улице, удаляясь от невыносимых звуков и назойливых запахов. Но скрыться от них не получалось – все гремело и пахло, казалось, на весь белый свет.

В конце села, присев на лавочку у скромного, покосившегося домишки, он вспомнил Тамин рассказ. Там, в машине, он особенно и не прислушивался, неинтересно: отбыть номер, сделать подружке приятное – и тю-тю, местные баре!