Паноптикум - читать онлайн книгу. Автор: Александра Лимова cтр.№ 67

Давид протяжно выдохнул, качая головой и глядя в ее глаза. Повернул ко мне лицо и негромко пояснил:

— Она не хочет уезжать из больницы.

Слова «я тоже не поеду» застряли в горле. Он просил не усложнять. Я знаю, почему он хочет ее отсюда забрать и знаю, почему она хочет остаться. Я тоже не хочу удаляться от Эмина. Ее краткий взгляд на меня. Пауза, мое титаническое усилие, чтобы взять себя под контроль и я негромко выдала:

— Давид, у нее сегодня очень сильно упало давление, я думаю, что рациональнее будет оставить под присмотром врачей.

Взгляд матери. Благодарный. Потому что она хоть и мать, но мать мужчины. Помешанного на логике и с основным Асаевским заебом — з-заботой, но как это скомпоновать, чтобы получить достаточно убедительный аргумент, она сейчас была не в состоянии придумать. Придумала я, и больницу пришлось покинуть мне.

Я смотрела на экран телефона с номером Линки и тянула время, пока мы ехали домой. Слабая человеческая натура пыталась запретить мне посылать вызов сестре, потому что душа и так исполосована, что хватит, достаточно. Трусливо убеждала, что там все хорошо.

Я послала вызов, прикрывав глаза и откинув голову на сидение. Говорила с сестрой, умирающей от того, что Степанычу прогрессивно становилось хуже. Уже на аппарате ИВЛ. Опасаются отека головного мозга.

Я слушала ее, говорила так же, как Давид с матерью, успокаивающим тоном, стирая влажные дорожки с щек и чувствуя, как внутри полосует еще больше.

Дома пара колес, шлифовка бухлом, Рим под боком и провал в сон без сновидений.

* * *

Ранним утром следующего дня мы с Давидом, только что приехавшим домой, курили на балконе и я просматривая новостные паблики.

Подготовили ли вы свои подобия душ, твари?.. Время платить по счетам.

О, как пестрели скандалами новостные ленты. Как пестрели!

Мрак тянулся по жилам, пропитывал тело, насыщал покоем сердце и разум.

Некий служитель закона и порядка, накануне оказавшийся под гнетом очень грязной статьи и в последствии подорванный неизвестными в своем автомобиле, спустя неделю после своей «смерти» был найден с перерезанным горлом. Внезапно ожил и тут же помер. На этот раз окончательно. А с ним были найдены еще четверо с простреленными головами. По странному стечению обстоятельств лишь двое из них были при погонах, а еще двое ровно с другой стороны. По слухам. Ага. Да.

И в связи с тем, что имела место быть такая вопиющая ситуация с убийством служителей порядка, город был перекрыт. Типа негласно. Досматривали каждую машину на въезде и выезде, тормозили автомобили в черте города, объявили внушительное вознаграждение за информацию о нападавших. Об этом пестрели комментарии к постам о «дерзком убийстве» из-за которых как-то терялись прочие скандальные новости. Например, пойманный на взятке зам мера города, сгоревший строительный магазин, спалившийся на приеме наркоты крупный чинуша, четыре внезапно раскрытых крупных подпольных казино, неожиданно, но тоже принадлежащих не самым простым людям, крупный экологический ущерб нанесенный окружающей среде одним из промышленных предприятий. Ущерб оценивался не в один лям. И множество, на первый взгляд мелких происшествий. Но только на первый.

В городе шла казнь.

Очень показательная, очень громкая и яркая.

Ни одного слова в прессе об Эмине, ни одного упоминания, как бы придирчиво я не искала, потому что его имя нельзя мусолить. В отличие от тварей. И город тонул в их крови. Образно выражаясь, ибо кровь была пролита только у Нечая, у остальных с тихим хрупом и громким воем прессы ломались судьбы и денежные потоки. Я насчитала тридцать одного человека, которым точно грозит уголовка. Которых точно сожрет великая и ужасная Система. И удовлетворенно сделала большой глоток кофе, отставленного на перила балкона.

Давид склонил голову, глядя вдаль за далекую линию шоссе. Сплюнул вниз, выдохнув дым в сторону и не сильно ударил дном бутылки с белым ромом о край моего бокала. В негласном тосте.

Тихий звон стекла о стекло усладил слух.

Это так ужасно — радоваться чужому горю. И так упоительно улыбаться сломанным судьбам тварей, едва не убивших Эмина.

— Ян, я часа четыре посплю, физически уже не вытягиваю. — Хриплым шепотом сказал он, подкуривая новую сигарету. — Все стабилизировано, ничего не должно случиться за это время. Ты растолкай меня, поедем в больницу перед операцией. Ночью поставили оборудование, светила засветили. Все должно пройти нормально. — Давид поймал мой напряженный взгляд и протяжно выдохнул в сторону. — Мать еще спит и… пусть лучше спит подольше.

Я понятливо кивнула глядя в его глаза и он, устало улыбнувшись уголком губ снова пригубил ром, открывая мне дверь в коридор, ведущий к квартире.

Давид завалился спать, я собиралась затеять лютую уборку, чтобы чем-то себя занять, но… позвонила Линка.

Я поняла сразу. Еще не подняв трубку. На неверных ногах в ванную, открытый кран и принятый вызов. Степаныч скончался пятнадцать минут назад.

Немой крик. Отключение звонка. И не мой крик. А какого-то животного, у которого наживую вырезают органы затупленным ржавым ножом. Крик, заглушенный прижатым ко рту комком полотенце и почти подавленный шумом воды. Сползла по стене на пол, прикрыв глаза. Внутри все сворачивалось.

Вывернуло. Легче не стало. Время шло вперед, ему плевать что я умоляла его остановиться, что я уже провисаю, не справляюсь, что уже…

Дрожащие пальцы с трудом умыли лицо ледяной водой. Вышла из ванной, Давид в кухне, только завершает звонок. Прикрыл глаза и тихо произнес:

— Соболезную.

Я села на лежанку Рима, подтянув его к себе и зарываясь лицом в теплую шерсть на загривке. Все еще холодно. Пес терпеливо сносил мою попытку теснее вжать его в себя. Отпустило не сразу, отпустила его тоже не сразу. Не время. Сейчас нельзя. Она там одна…

Я только подняла взгляд, как Давид негромко сказал:

— Прилетят сегодня ночью. Я помогу. Со всем.

— Я… вы и так много сд…

— Мы не чужие люди. — Он посмотрел на кольцо на моей руке и перевел на меня безумно усталый взгляд.

— Давид, иди поспи. — Прикусив губу, глядя на его бледное лицо с темными кругами под глазами ровно произнесла я. — Иди. Я разбужу.

— Я правда не вывожу уже… — он прикрыл ладонью глаза, выдохнув это с тенью извинения.

— Иди спи. — Тверже произнесла я, давая понять, что мне и не требуются сейчас долгие разговоры по душам, компания, крепкое плечо и прочие знаки человеческой поддержки. — Иди, Давид.

Время стерлось. Я вроде бы все так сидела рядом с Римом. Ближе к обеду дымка спала с разума. Разбудила Давида. Выйдя из душа он плеснул водки в приготовленный для него кофе, махом выпил и кивнул, не глядя на меня.

Дорога в больницу, ебанные больничные запахи, ожидание окончания врачебного консилиума, отказ Давиду, попросившему дать матери еще снотворных. Мое едва сдерживаемое желание отвесить ему подзатыльник, но я его понимала, понимала почему.