Сталин - читать онлайн книгу. Автор: Эдвард Радзинский cтр.№ 69

Фантастика: он сам организует процессы, сам объявляет невинных преступниками и при этом искренне негодует по поводу их преступлений. Великий актер – он умел вписаться в роль.

Волна арестов нарастала, и его наркомы забили тревогу – совершенно исчезли квалифицированные кадры. Но Сталин и тут находит оригинальное решение: на прорывы, на обезлюдевшие производства начали возить инженеров... из тюрем, а вечером – возвращать их в тюрьмы. Истосковавшиеся по работе люди почитали это за счастье.

В июле 1930 года на XVI съезде Сталин поистине короновался.

Он был искренен и в своем докладе сказал прямо: «нэп был маневром». Все это время копились силы, чтобы в подходящий момент уничтожить старую деревню, провести индустриализацию.

«Партия правильно выбрала момент, чтобы перейти в наступление по всему фронту. Что было бы, если бы мы послушались правых оппортунистов из группы Бухарина, если бы отказались от наступления, свернули бы темпы развития индустрии, задержали бы развитие колхозов и совхозов и базировались бы на индивидуальном крестьянском хозяйстве? Мы наверняка сорвали бы нашу индустрию, остались бы без хлеба... мы сидели бы у разбитого корыта... Что было бы, если бы мы послушались левых оппортунистов из группы Троцкого и Зиновьева и открыли бы наступление в 26-27-м годах, когда мы не имели никакой возможности заменить кулацкое производство хлеба производством колхозов и совхозов? Мы наверняка сорвались бы на этом деле... Огульное продвижение вперед есть смерть для наступления. Об этом говорит опыт гражданской войны... Основная установка в партии в данный момент состоит в переходе от наступления социализма на отдельных участках хозяйственного фронта к наступлению по всему фронту».

Итак, с самого начала был тайный замысел наступления. Но чей замысел?

ЗАВЕЩАНИЕ

Я вспоминаю: 70-е годы. Москва. Раннее утро в библиотеке, носившей тогда имя Ленина. Как только она открывалась, появлялся маленький тонкошеий старичок, поражавший своим пенсне, которое когда-то носили в царской России. Впрочем, пенсне и лицо этого человека тогда еще знали все посетители библиотеки. Это был Вячеслав Молотов.

Однажды мне удалось с ним познакомиться. Случилось это на какой-то премьере в театре имени Ермоловой. После спектакля я направился за своим пальто в администраторскую и у дверей увидел разгуливающего старого человека в пенсне – Молотова.

Администратор спросил меня: «Молотова видели? У меня разделся. Пришлось попросить обождать старичка. У нас сегодня важный гость – секретарь нашего райкома партии. Пусть он сначала оденется и уйдет, чтобы не вышла неловкость».

Неловкость заключалась в том, что Молотов был исключен из партии после столкновения с Хрущевым. И вот теперь старый вершитель судеб послевоенной Европы ждал, пока оденется какой-то секретарь райкома. Так проходит мирская слава.

Я взял пальто Молотова, его калоши, одежду его спутницы и вынес ему. Он был с какой-то старой женщиной (его жена умерла – видимо, это была экономка). Так мы познакомились.

Он жил рядом с театром, на улице Грановского, и оттого дорожил этим театром, боялся поставить администратора в неловкое положение. Я напросился его провожать. Был тихий зимний вечер. Я был глуп, нетерпелив – сразу заговорил о Сталине и почувствовал: он тотчас стал напряжен. Я начал с безобидных вопросов:

– Почему Сталин даже летом носил сапоги? Есть много странных объяснений...

– Пожалуйста, назовите хотя бы одно, – попросил он очень вежливо.

– Полувоенный френч, военные сапоги – намек на войну за мировую революцию. Ленин носил такой же френч.

– Поэтично, – усмехнулся он. – Впрочем, Сталин писал стихи только в ранней юности. Что же касается мировой революции, действительно, мы не забывали о долге перед пролетариатом других стран... Но, в отличие от кричавших о мировой революции троцкистов, мы ее делали. И сделали – создали мировую систему социализма. Мы не кричали об индустриализации, как троцкисты, но сделали ее. Они говорили о коллективизации, а привел крестьян в колхозы Сталин... Хотя вначале вроде бы даже кулака защищал. Кстати, ведь и Ленин вроде бы верил в нэп...

Я помню до сих пор его тусклый голос и это насмешливое «вроде бы». И тут я, глупец, перебил его:

– "Вроде бы верил в нэп", чтобы успокоить «глухонемых»?

Я помню: он помолчал. И сказал сухо:

– Я не понял вас.

– Я говорю о завещании Ленина. Дело в том, что был слух, будто существовало большое завещание...

– Никакого большого завещания Ленина не существовало, – произнес он все тем же тусклым, ровным голосом.

Впоследствии я читал книжку поэта Чуева о его долгих беседах с Молотовым и нашел там один эпизод. Чуев спрашивает Молотова: «Существовали ли секретные протоколы о Прибалтике?» И Молотов, составивший эти протоколы, отвечает: «Никаких протоколов не существовало».

Думаю, он ответил таким же ледяным тоном. Всю дальнейшую дорогу он молчал. Потом я ему звонил, но так и не смог договориться о новой встрече. Возможно, я нарушил какое-то табу.

И все-таки «поэтично» предположим: большое завещание было. Тогда обнаруживший его в ленинском кабинете Сталин чувствовал себя нашедшим карту сокровищ. Недаром Каменев сказал: «Сколько я ни спорил с ним – Ленин всегда оказывался прав». Все они верили в путеводный компас в руках Боголенина. Думаю, если бы Ильич повелел в этом завещании идти к нэпу «всерьез и надолго», Коба с той же энергией повел бы страну до конца этим путем. Но Ильич, конечно же, завещал иное. Нэп для радикала Ленина был не более чем ракетой, которая поднимает ввысь космический корабль и потом должна исчезнуть.

И может быть, на XVI съезде партии Сталин своими словами излагал экономический план из этого завещания: за десять лет революционным путем пройти столетие. Для этого потребуются индустриализация, колхозы и создание мобильной партии, не тратящей время на оппозицию, но строго выполняющей предписания Вождя. Только такая партия окончательно усмирит страну, разбуженную революцией, и создаст единое общество. После чего можно перейти к осуществлению Великой мечты.

ХОЗЯИН

Сталин оставил вождей правых в ЦК, но выкинул из Политбюро Томского. Политбюро окончательно становится безропотным органом при Вожде. Правда, там остается жалкий, признавший свои ошибки Рыков. В назидание Вождь заставляет его бесконечно каяться.

После съезда, осенью, Сталин, как всегда, отправляется на юг и оставляет «на хозяйстве» Молотова.

Хозяйство – так именуется теперь в разговорах партийной верхушки партия и страна. И Сталин все чаще именуется в народе и партии почтительно – Хозяин.

Вторым человеком в стране становится Молотов – тень при Хозяине. Он в свое время первым оценил малоизвестного рябого грузина, который объявился в Петрограде, и без звука уступил ему «Правду». Когда Кобу назначили в секретариат ЦК, Молотов занимал там пост ответственного секретаря. У него в руках был аппарат ЦК, который он, опять-таки без звука, подчинил Сталину.