Каменное братство - читать онлайн книгу. Автор: Александр Мелихов cтр.№ 47

– Они злые. А вы очень добрый.

– Я очень добрый?.. – Для него это оказалось полной неожиданностью, и он так же быстро, но ответственно, как будто снова просматривая невидимую секретную тетрадку, пробежался по каким-то воспоминаниям – и вдруг залился краской, как четырнадцатилетний мальчишка.

И тут же постарался ускользнуть:

– Здесь каждый год новый асфальт кладут, дом все ниже и ниже. Когда я начинал работать, я до этого балкона не мог допрыгнуть, а теперь запросто.

Леночка посмотрела на декоративный угловой балкончик с пузатой ржавой решеткой, на который даже не было выхода, и поняла, что допрыгнуть до него совершенно невозможно.

– Что?.. Спорим на рубль! Держи куртку.

И в своем шкиперском свитере доктор наук с короткого разбега сиганул вверх и кончиками пальцев правой руки зацепился-таки за цементный краешек. Тут же, качнувшись, ухватился другой рукой. Еще мгновение – и, без усилия подтянувшись, он выбросил руку к перилам, а еще через два мгновения перемахнул через них и послал ей цирковой воздушный поцелуй обеими руками разом. И прежде чем она успела испугаться, что хозяева вызовут милицию, он уже снова стоял рядом с нею и оттирал платком испачканные ржавчиной руки.

– Я и сейчас не понимаю, как вы это сделали, – пролепетала Леночка, и полезла в карман за кошельком, однако Бережков остановил ее широким кавказским жестом:

– Пальта нэ надо. Давай куртку. Грех пользоваться чужой простотой.

На Елагином острове снег даже под пасмурным небом еще сверкал весенними кристаллами, но какой-то предприимчивый тирщик уже открыл свои строгие черно-белые мишени, грубо размалеванные жестяные корабли, танки, мельницы и разложил по прилавку ледяные воздушки. Бережков переломил одну из них и подмигнул:

– Зарядили энергией.

Приложился и выстрелил, мельница завертелась.

– Извлекли полезный квант, – снова подмигнул Бережков.

Он заряжал воздушку энергией снова и снова и разряжал ее раз за разом, а мишени одна за другой клевали носом, и кувыркались вниз головой, – снайпер даже не заметил, что навеки пронзил еще и Леночкино сердце.

В кафе за греческой колоннадой Леночку вдруг охватил страх, что она не справится с новой работой и Бережков прогонит ее обратно к стальной мымре, но тот ее успокоил: ты пироги любишь печь? Так это такая же самая кулинария. Надо, чтоб тесто не переходилось и не перестоялось, чтоб ничего не ушло, не перегорело, чтоб расплав нарастал на подложке равномерно, просто нужен глаз да глаз – за температурой, за угловой скоростью, за давлением, за напряжением, иногда приходится и ночевать в лаборатории, у него в шкафу специальный спальник свернут, в общем, она сама все увидит, это рутина. А вот консервация взрыва – это да, эта штучка будет посильнее «Фауста» Гете.

Леночка думала, он взрывает какие-то бомбы где-то на специальном полигоне, а оказалось, взрывы эти хлопают не громче детских пистолетиков внутри самим же Олегом и высверленной полуторапудовой гири, которой он перед каждым экспериментом троекратно крестился. Он вообще все любил делать сам – паять, сверлить, завинчивать, и даже это делал лучше всех. Даже его поддельная печать, если приглядеться, была лучше настоящей. Это признал и неподкупный Вус, когда у какого-то алкаша в вытрезвителе изъяли подобранную на улице печать института прикладной кристаллографии.

Чтобы не вводить народ в соблазн, выговор Бережкову объявили в самых общих чертах – за нарушение режима секретности, но все равно все всё знали, и слава Бережкова взлетела в совсем уж заоблачные выси. Но он, казалось, и этого не замечал – ну, посмеялись один раз, и хватит. Единственное, к чему он время от времени возвращался, была просьба к Леночке называть его на ты, но добился лишь того, что она начала называть его Олегом без отчества. Зато с никогда еще прежде не испытанным наслаждением. Она и маме за ужином (они жили вдвоем) постоянно рассказывала о нем даже и всякую чепуху, чтобы только лишний раз произнести его имя: О‑Л‑Е‑Г. Так что мама однажды возмутилась: «Но он же женат!» На что Леночка возмутилась ответно: «При чем здесь это!»

Не понимала бедняжка, что очень даже при чем…

Она знала, что у Олега две дочери, которые давно вызывали у нее нежные чувства, хотя она их видела только на фотографии. Зато на одном банкете ей лишь с большим трудом удавалось оторвать взгляд от его жены, и, хоть она и старалась изо всех сил отнестись к той по справедливости (ясно же, что почти невозможно безупречно исполнить миссию спутницы великого человека), жена ей все-таки не понравилась: подшучивала над мужем (ей было трудно выговаривать это слово применительно к Олегу даже мысленно), называла его по фамилии и притом так, словно это не высокое звание: БЕРЕЖКОВ, а что-то почти забавное.

И внешне она походила на хорошенького мужчину – такой вот Ален Делон, переодетый женщиной, – прохаживалась руки в брюки, а в гардеробе вообще надела мужскую шляпу. Но Леночка старалась об этом не вспоминать, чтобы не заподозрить себя, будто она ревнует, – у них с Олегом была просто дружба, общая преданность общей работе: ей уже казалось, что она от рождения только и мечтала выпекать кристаллы. Огражденный двойным поясом колоннад бастион института теперь представлялся ей родным домом, где они с Олегом целыми днями возились на собственной кухне. Всех остальных она воспринимала как их с Олегом поварят, и Олег тоже казался ей мальчишкой, за которым нужен глаз да глаз, ему же некогда следить за мелочами, да он и вообще о себе не думает, может вытворить бог знает что.

Когда по проторенной дорожке к ним на кухню заглянул председатель профкома: «Бережков, не хочешь нас прикрыть по тобогану?», – Олег прямо подпрыгнул: «Давно хочу попробовать!». И попробовал: вернулся – половина лица заплывшая и фиолетовая, другая просто расцарапанная. Тогда-то у нее и вырвалось впервые на ты: «Что с тобой?!»

Оказалось, все было очень смешно. Судья наверху задал единственный вопрос: «Ты когда-нибудь катался?» – «Нет». – «Тогда главное следи, чтобы сани не выпустить, а то они тебя перемелют, десять пудов как-никак». И когда в ледяном желобе где-то на пятом вираже сани таки сумели его сбросить, он помнил одно: нужно за них держаться, – так их вместе и кувыркало, пока не выкинуло наружу. И нижний судья, тревожно в него всмотревшись, только и спросил: «Ты идти можешь?» Это был самый смешной момент во всей истории.

И все-таки Леночкино потрясение окончательно переродилось в негодование лишь во время ночного бдения над захандрившей печью, когда она прикладывала к его кровоподтекам компресс из казенного спирта. Олег пошучивал, но, видно было, с трудом удерживался, чтобы не отдернуть голову, – и Леночку наконец прорвало:

– Как можно быть таким безответственным?! Если с тобой что-то случится, ты подумал, что будет… – она хотела сказать: с девочками, но вдруг снова само собой вырвалось: – Со мной?..

И, разрыдавшись, вместо компресса припала к его страшенному синячищу губами, причинив ему такую боль, что он мотнул головой, как конь от овода. Тут же, впрочем, устыдившись и, ранившей его в левую щеку, немедленно подставив правую.