Каменное братство - читать онлайн книгу. Автор: Александр Мелихов cтр.№ 36

Поколебавшись, я решил-таки уважить местные обычаи и пристроил черную бархатную шапочку у себя на макушке.

К могиле Устаза от мечети вела прямая эспланада, мощенная керамической плиткой; сама могила была окружена просторной кованой решеткой и тоже покрыта позолоченной выпуклой кровлей с полумесяцем на вершине. Надгробие же было очень скромное – узкая заостренная стела темного мрамора с арабской вязью и золотым полумесяцем.

Засмотревшись, я снова пропустил начало и уже не решался спросить, когда это было – при Советах или при государе-императоре: «…Начальники сам банидитничал хуже абреков… Сам банидитничал, а всегда кто-то наш виноват – то абреки, то боевики, то вакхабисты, сами хуже вакхабистов… Народ стал прятаться в горы… Устаз стал за них заступаться…»

– Что интересно – он сам знал, куда его отправят. Пришел, сказал жене: собирай вещи, поедем Сусольск… есть такой город?

– Наверно, Усть-Сысольск? – мне показалось, на родине акцент у Идриса усилился.

– Да, наверно. Усть-Сусольск. Приехал и сам пошел в тюрма. Они говорят: как, мы ничего не знаем. И тут пришла бумага: взять в заключение. Но во время намаз он всегда молился во дворе. Камера закрыта, а он во дворе. Чтоб небо было сверху. Начальник бежит, охрана ругает: ты такой-сякой, я тебя самого посажу – а Устаз уже сидит на нары, четки перебирает. И сейчас, из могилы, помогает народу. К нему приезжают больние, парализованние, слепые, всякие, и он всем помогает. Иногда даже обидно бывает: про это им говоришь, а люди думают, ты какие-то сказки рассказываешь. Можете сами у него что-то попросить – увидите, обязательно подаст рука помощи.

И я взмолился со всей страстью: «Пускай Ирка воскреснет!» И только на следующий день сообразил, что я имел в виду не просто «выживет», а сделается такой, как раньше. В сказках всегда так – в просьбе открывается какой-то второй, издевательский смысл. Есть анекдот: муж и жена попали в аварию – на муже ни царапины, жена в реанимации. Выходит врач: «Ну, что – лобные доли разрушены, говорить не будет, будет мычать, пускать пузыри. Позвоночник сломан, ходить не будет, только под себя. Зато остальные органы в порядке, лет двадцать еще проживет». Муж начинает сползать со стула, и тут доктор ободряюще треплет его по плечу: «Да пошутил, умерла, у мерл а».

А что, если бы Ирка ожила и сделалась трезвой и деловой бизнес-вумен?.. Что тогда?

Лучше уж положусь на Орфея, он издеваться не буде т.

– …Распорядился снести, – вновь услышал я голос Идриса. – Зачем такое – народ ходит, чудеса происходят, приказал: снести. Прислали бульдозер. И только бульдозерист взялся за рычаг, его самого разбил паралич. Так и умер.

– Что ж он не попросил, чтоб святой исцелил?

– Наверно, не догадался. А святой всегда учил: надо прощать. Он был ужасно мудрый. Его один раз спросили: что такое воровство? Он сказал: если берешь и оглядываешься, значит воровство.

В его голосе звучала такая уверенность в своей правоте, что, подогреваемый затлевшей тюбетейкой, я решился проверить давно блуждающий слух, что у немусульман красть-де разрешается.

– Какой ишак такое сказал?! Устаз говорил: украдешь у мусульманина, он тебя еще может простить на тот свет. А немусульманин уже никогда не простит. Хотя хороший человек и немусульманин может попасть в рай, – поспешил успокоить он меня.

– А как же мы у пацана забрали тюбетейку?.. И даже не оглянулись.

– Так это мой племянник! Нет, у чужой нельзя. А вы хотите посмотреть фотография Устаза? Мухарбек дал ученым денги, они собрали целая книга святых шейх.

Книга оказалась не толстая, но роскошная, с золотыми тиснеными узорами. Зато фотографии были подлинные, черно-белые, не огламуренные даже слишком шикарной глянцевой бумагой. А уж лиц такого благородства и достоинства у нас и отыскать невозможно – у нас просто-таки нет миссии, в которой бы человек мог ощутить такую свою высоту.

Нельзя просто возвыситься духом – нужно, чтоб было куда возвышаться. А если возвышаться некуда, если ты сам мера всех вещей – тогда и пеняй на себя, что остался карликом.

После этого я тоже возвысился до второго этажа и собрал все, что писали о Кавказе наши классики от звонкого Марлинского до богоравного Толстого, – и уже к полуночи держал в руках изумившее меня открытие: у кавказцев, как мы их изображали, отсутствовала метафизика.

Если выражаться по-умному. А если по-человечески, горцы были гордые, меткие, бесстрашные, но они никогда не размышляли ни о чем высоком. Даже Толстой расщедрился на одни только детские воспоминания. Этот богоискатель и богоборец, духовные искания русских героев изливавший десятками страниц, прорезая прозу неразбавленными дозами Евангелия, на Кавказе не расслышал и слабого эха Корана.

Можно людей, оказывается, воспевать и так – как тигров, как ланей, как татарник, – не слыша главного – мечты о чем-то неземном, без которой человек невозможен.

На следующее утро стыд за нашу глухоту мешал мне смотреть в глаза не заботливым – нежным хозяевам. И незримо присутствующий всюду Мухарбек немедленно это почуял. В мой еврономер, откуда я старался не казать носа, почтительно постучался Идрис и осторожно спросил, не хочу ли я отдохнуть в «Горный ключ». При советской власти паритийные начальники отдыхали, а теперь Мухарбек, кого хочет, посылает бесплатно.

Мучительно ощущая, сколь далеко моим благодарностям до горского чистосердечия (одно утешение – они служат Орфею, а уж он-то заслужил!), я поспешил согласиться.

До «Горного ключа» мы успели промчаться через несколько миров. То нас выносило на обледенелую дорогу, слева от которой бешено мчалась обмороженная трава с забившимся кристаллическим снегом, а справа, будто с самолета, открывалась меж невесомыми облаками изумрудная долина, прорезанная поблескивающими паутинками речек; то мы неслись не ущельями – щелями, стены которых уходили неизвестно в какую высь, заходя друг за друга, нависая над нами то одной, то другой стороной, – каменная халва сменялась круто замешенным каменным тестом, распахиваясь в осыпи, над которыми чудом удерживались прозрачные рыбьи хребтики еще не одевшихся листвою деревьев. А бешеная речка, взбитая, словно безе, сумевши отыскать защищенную заводь, отпечатывалась в памяти неземной прозрачностью и покоем…

«Горный ключ» встретил нас гвардейским строем торжественных кремлевских елей, за сетчатой оградой сменившихся тонкими, солнечными даже в подступающем сумраке, совершенно летними соснами.

– За территория лучше не надо ходить, – извиняющимся тоном попросил меня Идрис, как будто чувствуя себя лично за это ответственным. – Правда, если что, всегда надо сказать: я гость Мухарбека, не надо всякие неприятности искать, можно так и здоровье потерять… Но бывают такие ишаки – никого не уважают, туда-сюда…

Ему было совестно, что среди его соплеменников встречаются подобные уроды.

– Конечно-конечно, везде бывают дураки, – поспешил утешить его я, про себя-то думая, что Орфей не даст меня в обиду.