– У нас отпуск? Отпуск, – задавался вопросами Игорь, укладываясь спать далеко за полночь после тусовки. – Мы отдыхаем? Отдыхаем…
Полковник позвонил как-то под утро и велел идти прямиком к одному товарищу, который им должен был непременно помочь.
– Если он не поможет, не поможет никто, – широко зевнул московский полковник.
Товарищ помог. Безо всяких запросов, справок и разговоров вручил им адрес Пушкарева Валерия.
– Проживает в поселке Березняки, – подытожил он, выпроваживая их из кабинета. – Найдете там.
– А с кем проживает? – спросила Маша, цепляясь за ручку двери.
– С кем – не знаю. Знаю, что хорошо проживает, – ответил он и, видя ее недоуменный взгляд, пояснил. – Обеспеченно…
До обеспеченного родственника они еле добрались. Игорю пришлось дважды вылезать из машины и, чавкая подошвами резиновых сапог по грязи, подкладывать под колеса наломанные ветки.
– Хорошо, что у тебя внедорожник, да, Игореша? – сверкала в его сторону испуганными глазенками Маша. – А то вообще бы не выбрались.
О том, что они тогда бы вообще с трассы не съезжали, он предпочитал помалкивать. Чтобы ее не расстраивать. Да и не любил он рассуждать на тему: что могло бы быть, если бы…
Пустая трата времени и душевных сил.
У него внедорожник, они и едут. Медленно, конечно, но едут же.
– Это вы не той дорогой ехали, молодые люди.
Мужчина, который встретился им на подъезде к поселку, тихо рассмеялся. И глянул в свое лукошко, полное грибов.
– По этой дороге только пешком. Только за грибами да ягодами. А в поселок хорошая дорога ведет, в объезд.
– Вас подвезти? – улыбнулась Маша, высунувшись из окна машины по пояс.
– Да нет, спасибо. Пройдусь. Погода замечательная.
Игорь смело мог бы с этим поспорить. Было ветрено, прохладно, без конца накрапывал дождь. Да и в резиновых сапогах, надетых без носков, у него отмерзли пальцы на ногах. А он любил тепло.
– А вы не подскажете, как нам найти дом Пушкаревых? – спросила Маша, не переставая улыбаться приветливому дядьке.
– Пушкаревых? – Он вдруг перестал казаться приветливым, насупился и даже лукошко с грибами спрятал за спиной. – А вам они зачем?
Его девушка всегда отличалась умом и сообразительностью. Перемены в настроении мужчины не ускользнули от ее бдительного ока. Что-то было не так с Пушкаревыми. За что-то их тут не любили. Во всяком случае, этот дядька.
– Мы собираем материал для краеведческого музея нашего города. Мать Валерия Пушкарева из наших мест. С ее предками столько всего связано интересного. Пушкарев – отец Валерия – много лет назад писал об этом в своих статьях. И…
– Отец его – подонок, – грубо перебил он Машу. – Помер не так давно. Наверное, желчью захлебнулся. И сынок недалеко от него ушел.
– А мать Валерия? Нам сказали, что она с ним живет, – вставил Игорь.
И неожиданно почувствовал, что сильно волнуется. У него даже ладони вспотели, сжимавшие руль.
Сейчас, вот сейчас грибник скажет им, что она давно умерла, что ее давно нет, и его накроет самое сильное разочарование, которое только можно испытать в жизни. Он же надеялся. Точно надеялся ее увидеть. Ей должно быть немного за семьдесят. Не такой уж великий возраст. Она должна быть еще полна сил и разума. Она должна была узнать его – своего милого Гошеньку. И простить. Потому что он ничего не крал тогда – двадцать лет назад. Его тупо подставил дядя Валера. Заглянуть бы ему в глаза сейчас и спросить с него по совести!
– Мать… Может, и жила…
Грибник поставил корзинку с грибами у своих ног и полез в карман за сигаретами. Прикуривал долго, пытаясь спрятать пламя от спички в сложенных ковшиком ладонях. Ветер мешал. Все время задувал крохотное пламя. Мужчина сердился, повторял попытки. И молчал. А они ждали.
Закурил, наконец, затянулся, выпустил густую струю дыма в пелену мелкого дождя.
– Славная была женщина, – произнес он после четвертой затяжки. – Умная. Справедливая.
– Была?!
Голос ему изменил, дернулся, выдал. Дядька присмотрелся к нему внимательнее и хмыкнул:
– Краеведы, говоришь…
– Ну да, – интенсивно закивала Маша.
– А ты на нее чем-то похож, краевед, – ткнул тот в него дымившейся сигаретой. – Что-то в глазах. Рот…
– Она умерла?! – все таким же неправильным, непослушным голосом спросил Игорь.
– Не могу знать. О том у ее сынка спросите.
Грибник потушил окурок о мокрую подошву резиновых галош, аккуратно завернул его в клочок бумаги и сунул в карман. И пояснил:
– Мусорить не люблю.
– Простите. – Игорь выбрался из машины и преградил дорогу грибнику, собравшемуся уходить. – Что с ней? Она умерла? Вы так выразились…
– Не знаю я, юноша. Когда он ее из дома вывозил, жива и здорова была. Несчастная очень – это да. Но здорова и в рассудке.
– Вывозил? Куда вывозил? – Игорь схватил мужчину за рукав брезентового дождевика. – Скажите! Это важно!
– Если важно, чего же ты так долго ехал, внучок?
– Она… Она сбежала. С ним, – нехотя произнес он.
Ненавидел откровенничать с чужими людьми. Тем более о делах семейных. А тут вырвалось.
– Понятно. – Мужчина выпростал рукав дождевика из пальцев Игоря, шагнул от них на обочину. И проговорил: – В дом престарелых спровадил ее сынок-то. Умную, здоровую, сильную. Взял и отправил. Так-то, внучок…
Дом Пушкаревых они нашли без труда. Он был один здесь такой – трехэтажный, под черепичной крышей, с колоннами и мансардными стрельчатыми окнами.
– Ничего себе! – присвистнула Маша, вылезая из машины. – Не дом – замок! Видимо, карьера юриста пошла в гору.
– А вот это мы сейчас и узнаем…
Игорь вылез из машины, переобулся из сапог в туфли. Стащил с себя походную парку, оставшись в темном джемпере, который привез из Англии в прошлом году. Пригладил волосы, взял под руку разволновавшуюся Машу и пошел к воротам.
Звонить им не пришлось. Калитка оказалась не запертой.
– А собаки тут нет? – Маша испуганно озиралась и тараторила: – Елки, как у мавзолея, Игореша! Статуи! Обалдеть…
Они медленно шли от ворот ко входу в дом, обрамленному высокими белоснежными колоннами. И все ждали, что к ним кто-то выйдет. Увидит в окно гостей и выйдет.
Никто так и не появился.
Они поднялись по ступенькам, выполненным из какого-то камня, сильно смахивающего на мрамор.
– Смотри, – шепнула Машка, ерзая подошвой своих кроссовок по блестящей ступеньке. – Неужели это…
– Да ладно. Идиотом быть? – шепнул он ей в ответ.