Нантская история - читать онлайн книгу. Автор: Константин Соловьев cтр.№ 55

— Почему Господу не пришло в голову проверить меня на выносливость, используя двухсотквартовую бочку мальвазии? Черт вас раздери, это было бы и верно любопытное испытание.

— …и нет ничего удивительного в том, что ваш дух оказался сломлен этим. Я думаю, именно в этом корень кризиса вашей веры, Альберка. Если вы позволите мне помочь вам, может быть, вместе нам удастся преодолеть это.

— Благородный порыв, святой отец. Но вам не кажется, что у нас сейчас есть и более важные задачи? Например, спасти вашу шею.

— Моя шея не представляет особой важности. Я уже не молод, и сколько мне отмерено я не знаю. Наше предприятие может не увенчаться успехом, как вы понимаете. Но если бы мне удалось привести к свету заблудшую душу… Я бы считал, что этот бой со скверной выигран мной, хотя бы по очкам.

Он улыбнулся. Улыбка у него была располагающая, как и прежде, но все же неуловимо другая. Что-то изменилось в нем с тех пор, как перед его лицом погиб мученической смертью человек, которого он даже не знал. Должно быть, хоть он и старался не подавать виду, это внутренне подломило его. Для Сигивальда-Утопленника это было бы не более чем забавным эпизодом, но человек, который называл себя отцом Гидеоном, к этому относился иначе.

— Ну ладно, позволю вам потешить свою душу, отче, почувствовать, что разжалобили несчастную безбожницу. Только зря вы пытаетесь приплести веру к тому, что… я имею в виду, к тому, что изменило меня. Эти события не очень-то связаны. Вы все-таки хотите услышать, как это случилось, а?

— Мне безразлично, какая трагедия вас постигла, — твердо сказал отец Гидеон, — Я хочу понять, где угнездился тот корень, который не пускает вас к спасению вашей души. И мне кажется, что корень именно здесь.

— Вы ошибаетесь, вот все, что я могу сказать. Знаете, как я потеряла свое тело? О, в этом нет ничего страшно таинственного. Просто я люблю напускать тумана в эту историю. На самом деле это вышло так легко, что позже я сама удивлялась тому, как запросто это получилось.

Отец Гидеон молча кивнул — он уже был готов слушать. Работать и говорить одновременно было неудобно, Клаудо и без того шатался, не выдерживая напряжения. Но его руки не останавливались. Отец Гидеон с готовностью, повинуясь его жестам, подставлял судки или протягивал необходимые инструменты. Должно быть, со стороны мы сейчас походили на двух занятых работой лекарей. Только лекарей редко можно увидеть в обстановке, более подходящей мяснику.

— Я родилась не в этом графстве. Нет, выговор у меня нантский, но это пришло не сразу. И вы удивитесь, но я родилась не в семье черни. Даже совсем напротив. Не хотелось бы употреблять титулов, они давно потеряли для меня свой смысл, но скажем так — господин барон Ламберт в прошлые времена был бы польщен, если бы ему было позволено явиться ко мне на аудиенцию. Нет, мой отец не был герцогом, но я не пойду против истины, если скажу, что наш род значится в летописях, составленных еще до проклятых чумных веков. Да, и звали меня тогда не Альберкой. Как ни странно, теперешнее имя нравится мне больше. Прошлое было слишком длинным и… высокопарным что ли. У нас было палаццо, такое просторное, что там хватило бы места для пяти сотен бойцов в полном парадном облачении, и еще осталось бы местечко для походной кухни. Апельсиновые рощи возле дома, конюшни, все как заведено. И я вполне соответствовала этому окружению — лет в двенадцать умела читать по-латыни, ездить верхом, вышивать бисером, недурно петь дамские романсы и рассуждать о возвышенном, как и полагается девице соответствующего положения, не забивающей свою прелестную головку ничем лишним. Вам интересно?

— Я внимательно слушаю вас.

— У вас определенно талант к этому. Почаще бы вы были слушателем, и пореже — исполненным рвения богословом… Смотрите, как деформированы renis. Я имею в виду почки, святой отец. Давайте поглядим, что внутри. Кстати, это правда, что в одном из Темных культов адепты модифицировали свое тело до такой степени, что их… кхм… мужское естество служило съемным контейнером, в котором они проносили взрывчатку или тайные записки?

— Мне ничего об этом неизвестно, — невозмутимо ответствовал отец Гидеон, — Но вы, кажется, говорили о другом.

— Я? Ах да. Очень невоспитанно с моей стороны, наверно. Бальдульф часто мне говорит, что я невероятно рассеянна и, если бы могла ходить, наверняка бы постоянно забывала, где живу. Смешно, верно? Ну ладно, не дуйтесь, я вовсе не пытаюсь переменить тему, хотя вынуждена признать, что эта не относится к перечню моих любимых. В общем, детство мое было наполнено медом и молоком. Да, я едала вещи повкуснее, чем сушеная треска, уж можете мне поверить. Вся моя одежда была из шелка, и я имею в виду настоящий шелк, а не это новомодное синтетическое волокно. Еще у меня было несколько лошадок, целый штат кормилиц, гувернанток и воспитательниц. Словом, я обещала вырасти в славную юную госпожу, урожденную… а нет, мы же договорились, никаких титулов и имен. Лет в девятнадцать я бы вышла замуж за какого-нибудь герцога или маркиза, который был бы счастлив такой партии, родила бы ему наследника и остаток жизни провела бы за чтением дамских романов и вышиванием в тиши фамильного замка. Господи, и уж наверняка у меня были бы собственные виноградники и винные подвалы!.. Грошовое вино в фамильных замках точно не водится. Не думайте, отче, это чистая правда.

— Я верю вам, Альберка. Хотя, не скрою, и удивлен.

— О, знали бы вы, как пришлось удивиться мне… Все началось с отца. Он всегда был несколько вспыльчив. Говорят, фамильная черта нашего рода. Если так, ее я, в отличие от состояния, унаследовала в полной мере. В общем, однажды он вызвал на дуэль одного не в меру дерзкого господина, тоже, как вы понимаете, не из черни. И после этого у господина в теле образовалось на несколько отверстий больше, чем предусматривал при его создании Господь. Сущая ерунда по меркам высшего света, где шинковать друг друга как капусту всегда считалось древней забавой. Только моему отцу не повезло. Потому что этот господин был фаворитом самого Императора. Молва поговаривает, что и не только фаворитом, но когда можно верить слухам… В общем, Его Величество был сильно огорчен, а вы знаете, какие вещи обычно происходят, когда Его Величество огорчается. Отца не лишили титула, но лишили почти всех владений, включая фамильный замок, и сослали в глушь на задворках Бретонской марки. Он, привыкший к столичному шику Аахена, был вынужден довольствоваться мелким городишкой в сто тысяч душ, дряхлой кобылой вместо парадного трицикла, да покосившимся домом вместо замка. Ни одна рапира не могла бы уязвить его больнее и надежнее. Это его сломало. Он мог перенести самые ужасные раны, но не позор и прозябание в приграничной глуши. Он пристрастился к нео-морфинам, и они быстро высосали его до дна. Наверно, Император даже не предполагал, что обрекает его на самую мучительную смерть. А может, как раз и предполагал. Матерь Божья, вот это селезенка у нашего парня! Вы когда-нибудь видели такую шикарную селезенку? Правда же она как огромная мокрица?

— Опять пытаетесь сменить тему?

— Вот еще! Просто восторгаюсь. Жаль, что у меня нет такой замечательной селезенки, я чувствовала бы себя королевой квартала… Наше состояние улетучилось очень быстро. Старые кредиторы, стоило отцу впасть в немилость при дворе, не заставили себя долго ждать, и вскоре у нас не было даже старой кобылы. Да что там кобыла, зимой не всегда хватало на уголь, а изысканным лакомством на столе был не фаршированный фазан, а ржаной хлеб с луковицей. Хотя ели мы при этом на фамильном сервизе с вензелями и золотыми ложками. Старые привычки уходят неохотно, знаете ли… Но тут мне исполнилось пятнадцать, и родители решили, что лучше сбыть меня с рук, пока товар не залежался. Это было скорее решение матери — отец к тому моменту, кажется, уже не помнил, что у него есть дочь… Жениха мне нашли быстро. В этом городишке жил один торговец, быстро поднявшийся на изготовлении био-блокираторов. В прошлую войну бретонцы охотно забрасывали Империю всякой активной биологической дрянью, так что даже два десятка лет спустя лекарства от расплодившихся нейро-болезней ценились дороже золота. У него даже была своя фабрика в пригороде. Ну, дальнейшее вам должно быть знакомо, если вы прочитали хоть один великосветский роман. Он — недалекий, самого низкого происхождения, самодовольный, но при отцовских деньгах. Она — из обедневшего старинного рода, покорная и не осмеливающаяся перечить родителям. Ах да, вы же читаете только теологические трактаты, а слово «мезальянс» в них вряд ли часто встречается. Все сладилось быстро, и я оказалась под венцом еще до того, как мне исполнилось шестнадцать. И вот тогда я поняла, что счастье — это не апельсиновая роща и не собственные лошадки. Ну же, спросите хоть что-то наконец. Я же вижу, что вас подмывает задать вопрос, но вы молчите как рыба из-за своей дурацкой тактичности! Я лишена подобного рода неудобных чувств и видите, насколько легче мне живется!