Нантская история - читать онлайн книгу. Автор: Константин Соловьев cтр.№ 36

Это Бальдульф сказал зря. Клаудо и в лучшие дни не отличался остротой ума, понимая лишь самые простые и конкретные указания. Сложный приказ терялся в недрах его изъеденного мозга и оставался либо не выполненным, либо выполненным, но не так, как требовалось. Однажды, когда Клаудо попросили убрать посуду, не уточнив, как и куда, он вышвырнул всю кухонную утварь на улицу, прежде чем мы спохватились. Некоторые команды были запрограммированы в его сознании, так, например, приказ «Вина!» не вызывал у него затруднений, оттого он был недурственным виночерпием. Но в отношении галантной помощи гостям подобные команды отсутствовали, поэтому Клаудо попытался выполнить приказ «Помоги разобрать вещи» со свойственной сервусу простодушностью.

Он с неожиданным проворством взял котомку отца Гидеона и попытался разорвать ее пополам. В его хилых руках не было силы, но и ветхая дерюга не была рассчитана на серьезные нагрузки — ткань затрещала, и все вещи священника в одно мгновенье оказались на полу.

Отец Гидеон, вскрикнув, бросился их подбирать. К моему удивлению, в первую очередь он подхватил не либри-терминал, куда более компактный и современный, чем мой, а тяжело загрохотавшую по половицам бутылку толстого стекла, наполненную темно-багровой, похожей на загустевшую кровь, жидкостью. Ей несомненно повезло, еще немного и на полу звенели бы осколки, но отец Гидеон вдруг с невероятной ловкостью присел, повернулся, расплылся в воздухе, как профессиональный атлет, и подхватил бутылку у самого пола.

— Безрукий олух! — рявкнул Бальдульф на несчастного сервуса, — Смотри, что ты наделал! Бога ради, отец Гидеон, не гневайтесь, у него болтушка вместо мозгов, ничего не соображает…

— Пустое, пустое… — отец Гидеон с видимым облегчением поднял невредимую бутыль, — Ничего непоправимого не произошло. Хотя я на какой-то миг и испугался.

— Теперь я вижу, что вы и в самом деле хорошо воспитаны, — заметила я, — Редкие люди нынче являются в гости не только с деньгами, но еще и с собственным вином. Как благородно было спасти из вашего кабинета эту интересную склянку. Ведь ее, несомненно, могли обнаружить адепты Темных культов. Если бы этим ублюдкам досталось не самое дурное, надо полагать, винцо, мое сердце было бы разбито навсегда.

— Держите бутылку подальше от этой особы, — предупредил Бальдульф, грозя мне пальцем, — Вино — это ее слабость. Она способна вылакать как шестеро портовых грузчиков, а уж ее характер, и так не ангельский, после этого делается и вовсе невыносимым.

— Вино помогает мне думать, — возразила я, — И, черт возьми, это единственная радость в моей несколько однообразной жизни. Что это у вас, отец Гидеон? «Лафит»? «Барбареско»? А может, чем черт не шутит, настоящая «Марсала»?

Отец Гидеон машинально сделал движение, словно прикрывал бутыль своим телом, но теперь уже от меня. Чисто инстинктивно, как обычно двигается человек, прикрывая что-то по-настоящему важное и ценное.

— Нет, Альберка, это нечто другое.

— «Херес»? «Аргаман»? Я не очень разбираюсь, какие вина предпочитают монахи. Но, думаю, той разбавленной мочи, что подают в трактире, вы не пьете.

— Это «Бароло», — сказал отец Гидеон, — И это очень особенное вино. Я бы даже сказал, совершенно особенное. Этот виноград был собран на пьемонтских виноградниках сто пятьдесят четыре года назад.

— Ого! — ахнула я, — Это уж точно не презренный «Лафит»! Скорее, налейте мне бокал, а то я умираю от нетерпения. Дьявол, после такого винца наверно даже то, что разливают на графском застолье из платиновых кубков, отдает лошадиной мочой!

— Извините, Альберка, но я не могу этого сделать. Бутылка запечатана, и я не случайно принес ее сюда, наравне с прочими необходимыми вещами. Она ни в коем случае не должна пострадать. Это… да, это особенная вещь. И ее ценность слишком велика.

— Настолько, что вам жалко расстаться с какой-нибудь пинтой? Бросьте, не так уж сильно от нее убудет!

— Увы, это совершенно исключено.

— Носить с собой вино и не пить его… Что это, часть какого-то ритуала?

— Можно сказать и так, — кивнул отец Гидеон, — В любом случае, эту вещь стоит хранить так же тщательно, как и мою жизнь. К тому же она стоит целого состояния.

— Вот уж не сомневаюсь. Пожалуй, я бы согласилась отрубить себе правую руку за стаканчик. «Бароло», подумать только… Мне приходилось о нем лишь читать. Это верно, что когда его готовят, в чан капают несколько капель крови незамужней девушки?

Отец Гидеон покраснел, не очень броско, но явственно.

— Я… кхм… Не разбираюсь в тонкостях процесса. Я лишь его, если можно так выразиться, хранитель. И, пока я жив, это вино будет в безопасности.

— В полной безопасности оно окажется только внутри меня… — проворчала я, — Но как вам угодно, конечно.

— Тогда, если вы не возражаете, я уединюсь в своих новых чертогах — разберу вещи и помолюсь на ночь. Час уже поздний, а день выдался сложный и хлопотный.

— Конечно, святой отец, валяйте. Клаудо, подай мне вина. От этих разговоров у меня разгорелась жажда.

Отец Гидеон прикрыл за собой дверь. Клаудо услужливо подал мне стакан. Проклятое «Бароло» растравило мне душу — херес показался едким и маслянистым, из желудка навстречу ему поднялась мутная волна изжоги.

— Неужели ему было жаль самую малость? — вздохнула я, — Теперь любопытство будет грызть меня до конца жизни.

— Лучше пусть это будет любопытство, чем кладбищенские крысы, — справедливо заметил Бальдульф, — Не нашего с тобой ума дело. Отец Гидеон ерунды не скажет.

— Вот именно. Здесь дело не в том, что он скажет, а в том, что он не скажет. Понимаешь?

— Ничуть.

— Ну и ладно. В общем, тут тоже сложное дело… Я скажу, когда явится Ламберт.

— Воля твоя.

Капитан Ламберт не слишком торопился — когда за дверью раздалось тяжелое уханье его шагов, хронометр показывал уже за полночь. За это время мы с Бальдульфом успели угоститься мясным пирогом, а я прикончила три стакана вина, так что короткий отрывистый стук стальной руки в дверь разметал только начавшие сгущаться надо мной мягкие узорчатые облака дремы. Это было таким грубым вторжением в мой мысленный, осоловевший от еды и питья, мир, что я глухо заворчала, как собака сквозь сон. Слишком мало в жизни таких моментов, когда ты можешь позволить себе дремать, и твой желудок полон, а разум поддернут легкой винной дымкой. Но я быстро вспомнила, что это Ламберт и оттого, когда он ловко протиснулся в дверной проем, уже забыла про злость. К чему знать этому пресытившемуся всеми жизненными яствами барону, какой сладкий момент он разрушил своим неуклюжим появлением?..

— Вы всегда приходите к друзьям за полночь? — я все же не удержалась от язвительности, — Отпечаток профессии, надо думать?

— Извините, госпожа Альберка, — Ламберт не выглядел уставшим, но заострившиеся, точно выведенные острым стеком по сырой белой глине, черты его лица подсказывали, что этот день для него выдался не самым простым, — Мне пришлось задержаться в казарме чтобы не возникло подозрений. Ведь отец Гидеон, так сказать, находится здесь на нелегальном положении…