Тайна желтой комнаты. Заколдованное кресло - читать онлайн книгу. Автор: Гастон Леру cтр.№ 53

Так пусть же Франция знает, пусть знает весь мир, что в тот самый вечер, когда арестовали господина Робера Дарзака, юный Жозеф Рультабий явился в кабинет нашего директора и сказал ему: “Я отправляюсь в путешествие. Сколько времени мне потребуется, я не могу сейчас сообщить. Может быть, месяц, а может, два или три… Не исключено, что я никогда не вернусь… Вот письмо… Если я не вернусь в тот день, когда господин Дарзак предстанет перед судом присяжных, откройте конверт во время заседания, после того как кончится допрос свидетелей. Договоритесь об этом с адвокатом господина Робера Дарзака. Господин Робер Дарзак невиновен. Это письмо содержит имя убийцы и – я пока не могу привести доказательства, ибо я как раз еду искать их, – неоспоримое объяснение его виновности”. И наш репортер уехал. Мы долгое время ничего о нем не знали, но вот наконец неделю назад какой-то незнакомец пришел к нашему директору и заявил ему: “Действуйте согласно инструкциям Жозефа Рультабия, если это станет необходимым. Письмо содержит истинную правду”. Человек этот не пожелал назвать своего имени.

Сегодня, 15 января, настал великий день суда. Жозеф Рультабий не вернулся; вероятно, мы никогда его больше не увидим. Среди журналистов тоже есть свои герои, ставшие жертвами профессионального долга, первейшего в ряду всех прочих. Если он погиб, исполняя свой долг, мы сумеем за него отомстить. Наш директор придет сегодня на заседание суда в Версале и принесет письмо – то самое, которое содержит имя убийцы!»

В начале статьи был помещен портрет Рультабия.

Парижане, которые отправились в тот день в Версаль на судебный процесс, именовавшийся «Тайна Желтой комнаты», наверняка помнят, какое множество людей скопилось на вокзале Сен-Лазар. В поездах не хватало мест, и пришлось формировать дополнительные составы. Статья в газете «Эпок» взволновала всех, породив всеобщее любопытство, вызвав ожесточенные споры. Дело дошло до рукопашной между сторонниками Жозефа Рультабия и ярыми приверженцами Фредерика Ларсана, ибо, как это ни странно, лихорадочное возбуждение людей объяснялось не столько тем, что могут осудить невиновного человека, сколько убежденностью в правильности их собственного понимания тайны Желтой комнаты. Каждый по-своему объяснял эту тайну, считая свое суждение единственно верным. Те, кто придерживался взглядов Фредерика Ларсана, никак не могли позволить подвергнуть сомнению проницательность этого крайне популярного полицейского, а все остальные, у кого было иное объяснение преступления, утверждали, естественно, что прав Жозеф Рультабий, хотя никто еще не знал его версии. С номером газеты «Эпок» в руках ларсанцы и рультабийцы отчаянно препирались не только на лестнице версальского Дворца правосудия, но и в самом зале суда. Пришлось организовать специальную службу по поддержанию порядка. Огромная толпа людей, которым не удалось проникнуть в зал, до самого вечера осаждала здание суда; с трудом сдерживаемая военными подразделениями и полицией, она с жадностью ловила любую новость, подхватывая самые фантастические слухи. В какой-то момент разнесся, например, слух, что в разгар судебного заседания арестовали самого господина Станжерсона, который признался будто бы в покушении на жизнь собственной дочери… Творилось какое-то безумие. Всеобщий накал страстей достиг высшей точки. И все с нетерпением ждали Рультабия. Одни уверяли, что знают его, другие утверждали, будто видели его в толпе, и, когда какой-нибудь молодой человек с пропуском в руках пересекал пустое пространство, отделявшее толпу от Дворца правосудия, начиналась страшная суматоха, люди готовы были раздавить друг друга. Со всех сторон слышались крики: «Рультабий! Вот он, Рультабий!» Такими возгласами встречали чуть ли не каждого свидетеля, отдаленно похожего на того, чей портрет напечатали в газете «Эпок». Появление директора издания послужило сигналом к новым волнениям. Одни аплодировали, другие свистели. В толпе было много женщин.

Заседание суда проходило под председательством господина де Року, судьи, буквально пропитанного всеми предрассудками, свойственными судейским чинам, но безупречно честного человека. Вызвали свидетелей. Я находился, разумеется, среди них, подобно всем, кто так или иначе был причастен к тайнам замка Гландье: господину Станжерсону, неузнаваемому, постаревшему лет на десять, Ларсану, господину Артуру У. Рансу с таким же, как и раньше, багровым лицом, папаше Жаку, папаше Матье, которого привели в наручниках два жандарма, госпоже Матье с залитым слезами лицом, супругам Бернье, обеим сиделкам, метрдотелю, всей прислуге замка, служащему почтового отделения № 40, железнодорожнику из Эпине, нескольким друзьям Станжерсона и его дочери, а также свидетелям, выступавшим в защиту господина Робера Дарзака. Мне посчастливилось оказаться в числе первых свидетелей, что позволило мне присутствовать практически на всем процессе.

Вряд ли надо говорить о том, что в зале заседания яблоку негде было упасть. Адвокаты сидели даже на ступеньках, ведущих к помосту, где восседал суд, а позади судей в красных мантиях собрались представители прокуратур со всей округи. На скамью подсудимых в сопровождении жандармов проследовал господин Робер Дарзак, высокий и красивый. Он держался удивительно спокойно. Его встретили не сочувственным, а, скорее, восторженным шепотом. Он тотчас же наклонился к своему адвокату, мэтру Анри-Роберу, который уже разложил папку с делом; помощником у него был мэтр Андре Эс, тогда еще молодой дебютант.

Многие ожидали, что господин Станжерсон пожмет руку обвиняемому, но тут уже вызвали свидетелей, которые тотчас покинули зал, так что надежды на сенсацию не оправдались. И, конечно, все заметили, с каким пристальным интересом отнеслись присяжные, занимавшие свои места, к короткой беседе мэтра Анри-Робера с директором газеты «Эпок», который затем сел среди публики в первом ряду. Кое-кто выразил удивление, что он не последовал вместе с другими свидетелями в отведенный для них зал.

Чтение обвинительного акта прошло, как это чаще всего бывает, без всяких происшествий. Я не стану приводить здесь долгого допроса, которому подвергли господина Дарзака. Он отвечал самым естественным и в то же время таинственным образом. Все, что он говорил, казалось вполне обоснованным, все, о чем он молчал, выглядело ужасным даже в глазах тех, кто чувствовал его невиновность. Его молчание по тем пунктам обвинения, которые мы уже знаем, оборачивалось против него и грозило ему неминуемой гибелью. Он не поддался на уговоры председателя судебного заседания и прокурора. Те настаивали, твердили, что молчание при подобных обстоятельствах равносильно смерти.

– Хорошо, – заявил он в ответ, – в таком случае мне придется пойти на это, но я невиновен!

Воспользовавшись этим моментом, мэтр Анри-Робер с поразительной ловкостью, какой был славен, попытался возвеличить характер своего подзащитного, сославшись на самый факт его молчания и намекая на некий моральный долг, который одни только героические души могут взять на себя и неукоснительно следовать ему. Знаменитому адвокату удалось полностью убедить лишь тех, кто знал господина Дарзака, остальные все еще колебались. Был объявлен перерыв, затем начались свидетельские показания, а Рультабий все не приходил. Каждый раз, как открывалась дверь, все взоры устремлялись к ней, затем обращались к директору газеты «Эпок», с невозмутимым видом сидевшему на своем месте. Наконец все увидели, как он сунул руку в карман и вытащил из него какое-то письмо. Этому жесту сопутствовал громкий шепот, прокатившийся по залу.