История иудаизма - читать онлайн книгу. Автор: Мартин Гудман cтр.№ 47

Упоминание женщин как полноправных членов общины — самая яркая подробность, подкрепляющая уверенность в том, что Филон свою секту не выдумал. Такой статус женщин резко контрастирует с отношением к ним женатых ессеев в описании Иосифа Флавия: у тех обязанность женщин заключалась только в продолжении рода, а единственный обычай религиозного характера, о котором сообщается, — это купание «в рубахах» в то время, как мужчины совершали омовение в набедренных повязках ^[41]. Так как в другом своем труде Филон выступает заклятым женоненавистником, уверяя, что «женщины самолюбивы и не в меру ревнивы и искусно влияют на образ мыслей мужчины, склоняя его к себе постоянными чарами», то маловероятно, что полноправный статус женщин в общине терапевтов был плодом его воображения. Не говорим уже об описании того, как на практике обеспечивалось целомудрие при совместной молитве мужчин и женщин:

Более вероятно наличие вымысла, продиктованного представлением об идеальной аскезе, в той части сообщения Филона, где говорится, что большинство женщин общины — «старые девственницы. Они тщательно сохраняют девственность, — не в силу необходимости, как некоторые жрицы у эллинов, но скорее по доброй воле, из-за ревностного влечения к мудрости. Стремясь ее одну сделать своим спутником ^[42], они презирают телесные наслаждения, желая не смертного потомства, но бессмертного, что может рождать из самой себя одна блаженная душа, которую засеял Отец лучами умозрения, позволяющими постигать учение Мудрости» [46].

Филон отмечал, что сторонники созерцательной жизни встречаются «повсюду», но «больше всего их в Египте… особенно же — в окрестностях Александрии» (его родного города), однако неясно, имел ли он в виду, что в этих местах, как и у Мареотидского озера, встречаются общины терапевтов. Из его описания в любом случае очевидно, что религиозные группы, похожие на ессеев в Иудее, но не тождественные им, в I веке н. э. были и в других частях еврейского мира. Мы еще поговорим о других подобных группах иудеев при рассмотрении общин, создавших свитки Мертвого моря. Все эти группы не мыслили себя без жизни общиной, и упоминания об отдельно взятых ессеях в иудейском обществе встречаются крайне редко, кроме случая, когда речь идет о них как о пророках. Примечательное исключение — некий Иоанн-ессей, в октябре 66 года н. э. назначенный повстанческими властями Иерусалима на должность командующего обороной областей на севере и западе Иудеи. Иоанн, описанный Иосифом Флавием как человек, «выделявшийся телесной силой и предусмотрительностью», оказался в одном лагере с саддукеем Ананом, фарисеем Симоном, сыном Гамалиила, да и с самим Иосифом. Иоанн погиб в начале 67 года при попытке захватить Аскалон, и Иосиф делает отдельный акцент на активном участии ессеев в войне и их готовности к мученической смерти:

Как позднее обнаружили и христианские монашеские ордена, безбрачие несколько затрудняет передачу учения новым поколениям. Плиний восхищался тем, что «племя» ессеев продолжает свое существование много лет за счет одного лишь пополнения новыми кающимися. Филон утверждал, что ессеями становятся только «взрослые люди, уже клонящиеся к старости», что прямо противоречит как заявлению Иосифа о том, что блюдущие безбрачие ессеи «принимают к себе чужих детей в том возрасте‚ когда они еще восприимчивы к учению», так и его же описанию «другой ветви ессеев», которые считали брак необходимым для продолжения рода, ибо в противном случае «все человечество вымерло бы в самое короткое время». Как бы то ни было, даже рожденному в среде ессеев было бы затруднительно вести подобающую ессею жизнь в отсутствие общины. Разумеется, личный выбор иудеем ессейского образа жизни никак не был связан с продолжением или прекращением жертвоприношений в Иерусалимском храме. Но если в поздней античности, после разрушения Храма, ессеи и продолжали существовать, в сохраненных раввинами еврейских источниках после 70 года н. э. они не упоминаются [48].

Происхождение ессеев сокрыто мраком; Иосиф Флавий без особых пояснений сообщает, что при первосвященнике Ионафане из династии Хасмонеев (в середине II века до н. э.) ессеи уже были одной из трех иудейских «школ»; если же верить Плинию (а верить ему, по всей вероятности, не стоит), ессеи к его времени существовали «в течение тысяч поколений». В отличие от ессеев, появление того, что Иосиф называл «четвертой философской школой» (в противовес трем «нормативным» течениям в иудаизме — фарисеям, саддукеям и ессеям), он датирует точно — 6 годом н. э., когда римляне провели в Иудее перепись населения в рамках подготовки к взиманию налога на землю, введенного с переходом Иудеи под прямое управление Рима. Именно тогда «один известный галилеянин по имени Иуда объявил позором то‚ что иудеи мирятся с положением римских данников и признают своими владыками‚ кроме Бога‚ еще и смертных людей. Он побуждал своих соотечественников к отпадению и основал особую секту‚ которая ничего общего не имела с остальными». В параллельном (более полном) изложении исторических событий того же года в «Иудейских древностях», написанных несколькими годами позже, Иосиф особо подчеркнул новаторский и, как следствие, деструктивный характер этого учения: «Такое горе и такие осложнения приносят с собою нарушение и отвержение родных установлений». Причина всех бед, постигших народ, заключается, по мнению Иосифа, именно в «необычных философских учениях» [49].