Быть женой министра церемоний - читать онлайн книгу. Автор: Анна Лерой cтр.№ 43

Выбор был и не особо большой. Или бежать сейчас, надеясь, что меня вынесет взрывной волной, утянет дальше, за пределы зоны поражения, даст шанс на спасение. Вот только не спасутся ни жандармы, ни следователи, ни зеваки, стоящие на площади.

Или же сбить с цели самого магнера. Всего-то надо нарушить его концентрацию. Всего-то надо выдать себя.

Вердомме! Мне же нельзя! Заметит не только этот магнер, заметят жандармы.

Вот только альтернатива мне не нравилась ещё больше. А еще оставался шанс — крошечный, но он был, что мне удастся и взрыва избежать, и жандармов предупредить, и самой скрыться. Вот только действовать надо быстро. Сейчас.

Старая мебель была мне руку. Стул оказался замечательным снарядом, тяжеловатым, и, к сожалению, не долетел до жертвы, но отвлек точно. Магнер повернулся в мою сторону. Он тоже был на распутье: то ли ударить собранной энергией в бегущего в его сторону «жандарма», то ли продолжить накопление, надеясь, что я не успею добежать.

Ножка от стула полетела лучше — свистнула у головы — увы, у меня с меткостью было никогда не было хорошо. Мужчина зарычал, отступил, но концентрацию не оборвал. Упорный! Не отчаявшийся самоубийца, а фанатик. Сумасшедший. Явно не боевик, слишком медленно шло накопление, но всё-таки тех крох, которым его научили, хватало, чтобы уже через пару секунд взорваться вместе со мной.

Я едва не взвыла от ощущения скорой смерти. И разозлилась. Жар вспыхнул внутри, разлился по сосудам вместе с кровью, ударил мне в голову.

Давно я не злилась как следует. Не так, чтобы руки тряслись и хотелось кричать и топать ногами. До такого меня отлично доводили родители некоторых моих учениц. Бывало, и сами учителя проделывали что-то настолько идиотское, что у меня нервный тик начинался, а руки искали, на чьей бы шее сжаться. Да и с Гейсом редко, но бывали ссоры.

Но это была не та злость. Не настоящая, по крайней мере. Не настолько сильная, чтобы отодвинуть мой талант менталиста на второй план и дать возможность проявиться второй способности.

Давно это было.

Кончики пальцев обеих рук свело судорогой, резкой, но короткой. Я на бегу свела ладони вместе — и отпустила себя.

Давно это было в последний раз.

Огонь вспыхнул между ладонями, наполнил это узкое пространство, сначала крошечный, но почти сразу расширился до шара, размером с голову незнакомца-самоубийцы. Азарт подгонял меня действовать смелее и бить сильнее.

Я быстро разделила этот шар на две части и швырнула в цель. Снова не попала. Огонь расплескался по крыше за спиной цели. Все-таки из меня всегда был плохой боевик. Но пламя не потухло. Тут же вспыхнула какая-то ветошь. Огонь колыхнулся, облизнул куртку незнакомца, и та загорелась.

Магнер отклонился, заорал, инстинктивно попытался сбить пламя, взмахнув руками. И наконец разрушил свою концентрацию. Собранная энергия выплеснулась вверх, осыпав белыми искрами крышу.

Следом же в воздух взвились световые снаряды, разгоняя темноту. И нас заметили! Не прошло и года!

Я даже обрадовалась. Теперь этого самоубийцу устранят! Если в городе раздались взрывы, то жандармы должны были сразу заподозрить неладное и в итоге сами найти подрывника. Но они бы опоздали, снизу его было не так хорошо видно как мне. А вот горящий человек — другое дело. Он внимание привлекал.

Над моей головой скользнули несколько магических снарядов — синие вспышки от молний расползались по крыше, зацепили подрывника и дернули меня так, что зубы застучали.

Вердомме! Идиотка! Меня же здесь сейчас за компанию поджарят! А если не поджарят жандармы, то это дело закончат кристаллы. Без достаточного снаряда они не разорвутся так мощно, как должны были. Но они разорвутся!

Я на ходу развернулась и рванула изо всех сил в противоположную сторону.

Мне почти удалось. Я уже ныряла на лестницу, когда меня догнал уже знакомый низкий гул. Я почувствовала ужасное давление в спину, и эта волна не останавливалась — подхватила, вынесла мной деревянную дверь на лестницу и вбила в стену.

Больно! Я едва успела повернуться, чтобы не переломать себе руки. Хотела закричать, но воздух застрял в горле. Хотела уползти, но сверху посыпались камни, пол подо мной внезапно покосился, меня снесло дальше на лестницу, и ступеньки до онемения отпечатались на моих боках. И я почти потеряла сознание.

Я смутно осознавала, что происходило и где лежала, но ни пошевелиться, ни позвать на помощь не могла. Издалека доносились крики, люди, скорее всего, высовывались в окна, звали докторов и помощь. Я как будто своими глазами видела, как и что происходило. Наверное, оттого, что как только злость ушла, меня накрыло чужими эмоциями.

Боль, страх, интерес, ощущение потери и многое другое… Кого-то поранило осколками стекол, кого-то оглушило взрывной волной или ушибло камнями, кто-то сходил с ума, глядя на разрушенный дом. Можно было собой гордиться.

Так, теперь бы самой спастись! Если бы удалось выползти из-под каменной крошки, привести себя в порядок и уйти отсюда. Если бы встать и хотя бы спрятаться. Если бы суметь позвать Лапку… Но все, что мне удалось, это пошевелить слегка пальцами правой руки.

Я устала. Вердомме! Ведь знала, что так и будет. Но был ли у меня выбор не использовать эту способность?

У меня никогда не был боевого таланта. Точнее, не так. Он у меня был, когда-то, в самом детстве. Он проявился почти сразу, мне так не хотелось раз за разом проходить жуткие испытания и дрожать, что следующее закончится неудачей. Мне повезло, они нашли у меня предрасположенность к боевой магии. А потом были тренировки. Я изо всех сил старалась не подводить учителей. Боялась боли. Если ошибиться, то наказание следовало почти сразу. Поэтому я старалась не ошибаться.

Ведь это нормально — бояться боли? Все так делали, и я была как все.

Но бывают такие моменты, когда становится на все наплевать. Возможно, был виноват возраст, нам тогда было от четырнадцати до семнадцати. Возможно, со временем страх уже не настолько силен, чтобы управлять тобой.

Еще одно испытание, всего-то нужно было доказать свою благонадежность, доказать, что правила заучены и будут выполняться безукоснительно. «Господин всегда прав». Нас выгнали во двор, нам вложили в руки шпицрутены. Моя рука не дрожала и по команде поднялась. Если не ты бьешь, то бьют тебя.

Мне было все равно на остальных, разве что Аттика оставалась со мной все эти годы. Все такая же смуглая и тонкая. Я неплохо управлялась огнем, она отлично лечила — нам неоткуда было ждать порицания. А потом на плац вывели детей. Таких же растерянных, запуганных и рыдающих, какими когда-то были мы.

Я впервые поняла, насколько был отлажен тот механизм, которым я стала. Раздалась команда — моя рука дернулась и опустилась, высекая шпицрутеном тонкую полосу, снимая с чьей-то спины кожу. Моя рука поднялась и опустилась, а рука Аттики осталась на месте. И я поняла, что это конец всему — взаимной поддержке, нашим планам в будущем попасть в один отряд, моей шаткой надежде, что мы вместе однажды выберемся из этого харсового замкнутого круга туда, где не нужно будет бояться.