Перекрестки - читать онлайн книгу. Автор: Джонатан Франзен cтр.№ 48

– Пока нет, – ответил он.

Этот разумный и честный ответ очень ее расстроил. Расстояние до ее дома сокращалось, время для разговора убывало, куб наполнялся водой.

– Не знаю, получится ли у меня, – продолжал он.

– А ты пробовал?

– Я только о тебе и думаю.

– Я тоже только об этом и думаю. В смысле, о тебе.

– Я не знаю, получится ли у меня.

– Получится, я уверена.

– Я не о сценарии, – пояснил он. – А об этом. Не знаю, смогу ли я любить двух женщин одновременно.

Воздуха в кубе остался глоток. Мэрион сумела лишь выдавить “ох”.

– Я разрываюсь на две части, – продолжал Брэдли. – Я никогда никого так не хотел, как тебя. Все в тебе так, как надо. Как будто твое лицо с рождения отпечатано у меня в мозгу.

Она не могла ответить ему тем же. Встреть она Брэдли год назад на улице, прошла бы мимо и даже не обернулась. На миг, точно взглянув на себя извне, она увидела очертания этого чувства, что гнездилось в ней, этой растущей одержимости, и осознала, что это инородный объект, чуждый желаниям нормального человека. Но потом в мгновение ока вновь очутилась внутри.

– Давай вернемся в мотель, – попросила она.

– Это невозможно.

– Мне мало этого. Я хочу проводить с тобой больше времени.

– Я тоже хочу большего, но это невозможно. Я уже опаздываю.

Опаздывает – то есть к Изабелле. Перспектива лишиться Брэдли внушала Мэрион смертельный ужас, так что, убей она Изабеллу, это было бы самозащитой. Мэрион часто задышала.

– Мэрион, – сказал Брэдли. – Я понимаю, тебе тяжело, но мне еще тяжелее. Я разрываюсь на части.

Он говорил еще что-то, но ее дыхание заглушало слова. Черные машины, белые здания, пьяницы с бумажными пакетами, женщины в тонких чулках, любить двоих и разрываюсь на части. То ли она дышала так глубоко, что потеряла сознание, то ли оно снова дало сбой. Рука, которой Брэдли накрыл ее ладонь перед пансионом, была обжигающе-ледяной. Мэрион по-прежнему не слышала, что он говорит, понимала лишь, что нужно уйти.

Второй сбой оказался тяжелее, часов, проведенных в беспамятстве, было больше, и потом она обнаружила царапины на костяшках и красную шишку на лбу. На следующее утро она на час опоздала на работу, а когда мистер Питерс ее мягко пожурил, неуместно разрыдалась. В обеденный перерыв, испугавшись, что задохнется, если останется в магазине, а если Брэдли заговорит с ней, и вовсе умрет, она улизнула и побрела наугад по улицам с названиями и номерами. Снегом, выпавшим в непогоду, завалило все до призрачных гор, но мартовское солнце припекало, и в воздухе пахло весной. Мэрион дышала свободнее и вдруг увидела знакомое лицо. По переходу на углу Грант-авеню и Девятой навстречу ей шла Изабелла Уошберн. Мэрион опустила голову, но Изабелла поймала ее за руку.

– Привет, малышка. Даже не поздороваешься?

Под легким пальто с лавандовым и зеленым отливом на Изабелле было белое платье в зеленый горошек, недешевое. Завитые волосы она зачесала набок и цедила слова с ленцой, точно с экрана. Оказывается, в том, что ее до сих пор не заметили, виноват ее простофиля-кузен, а вовсе не отсутствие актерского таланта, но она неплохо зарабатывает фото-моделью и живет с другими девушками в бунгало за Египетским театром. Быть может, виновато воображение Мэрион, отравленное ее собственным беспутством, но Изабелла так часто упоминала о хозяине дома, что Мэрион показалось, тот значит для нее больше, чем просто хозяин. Ее новая искусственная манера говорить намекала на трудности, ожесточившие сердце.

– В общем, вот так, – сказала Изабелла, – у тебя-то как дела?

– У меня все хорошо, – ответила Мэрион и едва не рассмеялась: до того позабавили ее эти слова.

– Встала на ноги и так далее?

– Прекрасно, прекрасно. Да. Устроилась на постоянную работу. Кстати о работе: мне пора возвращаться.

Изабелла нахмурилась.

– Что у тебя с лицом?

– Вряд ли я тебе отвечу.

Изабелла порылась в сумочке.

– Дай хоть запудрю.

И прямо на углу улицы Мэрион позволила бывшей подруге припудрить ей шишку на лбу. Она растерялась оттого, как по-сестрински непринужденно Изабелла ей помогла. Закончив, приподняла пальцем ее подбородок и окинула взглядом профессионала:

– Уже лучше. – Изабелла закрыла пудреницу. – Надо будет как-нибудь встретиться. Ты раньше так меня смешила. Помнишь Хэла Чалмерса и Поки Тернера? А Дика Фтэблера? Будешь поблизости, заходи. Я живу прямо за Египетским, на Селме, ярко-красный дом, не ошибешься.

Изабелла точно и не помнила, что девять месяцев назад сама же и бросила Мэрион. Теперешняя ее жизнь была до того насыщенной, что школа казалась далеким прошлым, и оставалось лишь удивляться, что Мэрион на самом деле надеялась: после выпуска они будут дружить. Но ей уже не хотелось убивать Изабеллу. Ей было жалко смотреть, как с ней обошлась жизнь. Через девять месяцев, когда с самой Мэрион жизнь обошлась еще круче, она вспомнила не только небрежную доброту Изабеллы на углу Девятой и Гранд. Она вспомнила, что Изабелла живет в ярко-красном бунгало за Египетским театром.

Она стала – превратила себя – в проблему, которую Брэдли нужно было решать. Через несколько дней после второго сбоя в магазин пришла клиентка, блондинка лет тридцати с небольшим. Обычно в “Лернер” заглядывали мужчины, и с тех пор как Мэрион помешалась на Брэдли, она еще не видела, как он чарует клиенток. Карикатурная пластичность его лица вдруг показалась ей нелепой. Женщина ушла, так ничего и не купив, но в Мэрион уже кипела такая свистящая ненависть к его жене, что струей этого пара в ее голове выбило пробку. И когда Брэдли направился в мужской туалет, она пошла следом, обхватила его за шею, попыталась вскарабкаться на него. Она хотела знать, когда они снова займутся любовью. Ей отчаянно нужно было снова заняться с ним любовью, и он, опасаясь, что их застанут вдвоем в туалете, согласился. В тот же вечер они опять поехали в Калвер-Сити. С каждой встречей удовольствие от секса росло в геометрической прогрессии. Брэдли признался: до этого вечера он не понимал, что такое страсть. Признался, что без ума от нее. На обратном пути он сказал, что она должна уйти из “Лернера” и найти жилье получше.

Она устроилась стенографисткой в компанию по обслуживанию недвижимости, где работал бывший продавец из “Лернера”, приятель Брэдли. Этот же приятель подыскал ей малогабаритную квартирку в Вестлейке, Брэдли заплатил за три месяца вперед, вырвав чеки из пачки, которую носил сложенной в переднем кармане. Формально Мэрион превратилась в проститутку, но она видела в чеках лишь множество долларов, которые не достанутся его жене и сыновьям, долларов, которые принадлежат ей по праву – в счет будущего, в котором она станет его женой. Гарантией было то, что они подходят друг другу. В апреле, мае, июне она получала подтверждения своей правоты на убирающейся в стену кровати, на ковре посреди сигаретных подпалин, на клетчатой клеенке, накрывавшей обеденный столик. После секса слова, которые ей в другой обстановке приходилось выдавливать из себя, давались ей без труда. Брэдли приносил ей новые книги, и она теперь внимательно следила за войной в Европе, поскольку ему это было интересно. Сильнее всего ее увлекал его испанский сценарий, в котором она сыграет роль дочери немецкого посла. Их общий замысел обрастал подробностями, и она кратко записывала их прямо в постели, голая стенографистка. Работа над сценарием невероятно ее воодушевляла – воодушевляла она и Брэдли. И когда он забирал у нее карандаш и блокнот, откладывал в сторону, она ложилась для него на спину в состоянии самонесвоякости, воображая себя дочерью посла, точно была игравшей ее актрисой. На работе Мэрион нетрудно было найти свободное время и перепечатать заметки на машинке, порой добавляя собственные идеи. Неженатые молодые люди, вероятно, знали о ее отношениях с Брэдли и не обращали на нее внимания. Она была молчаливой девицей, которая свободно владеет стенографической системой Грегга и не делает орфографических ошибок.