О дружбе. Эволюция, биология и суперсила главных в жизни связей - читать онлайн книгу. Автор: Лидия Денворт cтр.№ 30

В подкрепление своей гипотезы Качоппо и его коллеги в лабораторных условиях вызвали чувство одиночества у студентов колледжей. Используя гипноз и заготовленные сценарии, ученые изменяли эмоциональное состояние испытуемых, проводя их через те моменты жизни, когда они испытывали ощущение либо полноценной социальной интеграции, либо полного и безнадежного одиночества. После этого проводилось психологическое тестирование, которое выявило, что даже общительные, коммуникабельные личности теряли часть своих социальных навыков, испытывая чувство социальной изоляции и отчуждения. В одном из экспериментов испытуемым предлагали определить цвет поля, на котором было написано определенное слово. Одинокие люди медленнее называли цвет, если это слово было социально значимым (например, «конкуренция»), и еще медленнее, если такое слово вызывало негативные, эмоционально окрашенные ассоциации (например, «отвержение»).

«Эта задержка указывает на эффект интерференции, – писал Качоппо. – Даже если задание не предполагает изучения темы социальности и никакого осознанного намерения в нее углубляться, одинокие испытуемые сканируют любую информацию в поисках негативной социально значимой информации, и она отвлекает их от выполнения задания» ^[154]. В те моменты, когда человек больше всего нуждается в социальной привязанности, он, как оказалось, в наименьшей степени способен к ее достижению. Использовав функциональную МРТ, Качоппо также обнаружил, что у одиноких людей, в сравнении с неодинокими, головной мозг сильнее активируется в ответ на негативные сигналы, имеющие социальную коннотацию, нежели на не имеющие таковой. Эта «петля одиночества», считал Качоппо, активирует нейробиологические и поведенческие механизмы, что и влечет за собой неблагоприятные для здоровья последствия.

Работы Качоппо показали, что опасность социальной изоляции реальна, но интересно было бы узнать, чем именно хороши социальные отношения? Как они защищают нас – если вообще защищают? В чем суть, в качестве или в количестве? Существует ли какое-то магическое число? Эффективны ли только близкие социальные отношения? Обязательно ли эти отношения связаны с семьей? Или пустоту могут заполнить и друзья? Что можно сказать о разнообразии социальных связей? Этим вопросам и был посвящен следующий этап исследования.

Социальные миры людей разнообразны, их можно уподобить предпочтениям того или иного сорта мороженого. Некоторые люди выбирают только между шоколадным и ванильным, но другие стремятся попробовать также и мятно-шоколадное, и карамельное с морской солью. В 1998 году психолог Шелдон Коэн из Университета Карнеги – Меллона в Питтсбурге поставил сложный – и убедительный – эксперимент, призванный выявить важность разнообразия отношений для здоровья. Он уговорил 276 добровольцев пойти на жертву ради науки. Этих людей изолировали в отеле и заразили ОРВИ. После этого испытуемые в течение недели находились на карантине. Все участники записывали, с кем они контактировали и к какому из двенадцати типов принадлежали отношения с этими людьми. (В списке были перечислены: супруги, родители, родители мужа или жены, дети, другие близкие члены семьи, близкие соседи, друзья, сотрудники, одноклассники, волонтеры, члены нерелигиозных и религиозных организаций.) Для сравнения возможных крайних случаев можно представить себе писателя, который был единственным ребенком в семье, не женился и работает дома (у него нет братьев и сестер, нет супруги, а соответственно, и ее родственников, и он практически не общается с коллегами), и – в противоположность ему – ирландку-адвоката из большой католической семьи, которая работает в крупной адвокатской конторе, имеет троих детей и мужа (у такого человека есть братья и сестры, коллеги, дети, супруг и его родственники). У обоих могут быть и обычно есть друзья, но у адвоката есть стартовое преимущество, о чем говорят сугубо арифметические соображения.

Разнообразие, как оказалось, действительно защищает. Те, у кого много социальных связей разных типов, меньше подвержены простуде и успешно сопротивляются некоторым вирусам. Те, кто регулярно вовлечен в отношения только одного – трех типов, заболевают в четыре раза чаще, чем те, чьи социальные сети охватывают представителей шести или более разных типов отношений ^[155]. Этот результат не изменился и после того, как Коэн и его коллеги постарались выявить все возможные скрытые переменные, способные повлиять на исход эксперимента. Полученный результат было невозможно полностью отнести на счет таких особенностей поведения, как курение, употребление алкоголя, отношение к физическим нагрузкам, и его было невозможно полностью объяснить личностными характеристиками.

Другие ученые предположили, что главное – это ощущение контроля. Так, влиятельный британский эпидемиолог и врач сэр Майкл Мармот в своем исследовании «Уайтхолл» показал, что социальный статус тесно коррелирует с состоянием здоровья. Это не означает, что, как думает большинство и гласит известный афоризм, лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным. Нет. Мармот обнаружил весьма интригующий феномен: оказалось, что каждый человек здоровее тех, кто на иерархической лестнице находится на одну ступень ниже, и менее здоров, чем те, кто стоит на ступень выше. «Здоровье следует за социальным градиентом», – утверждал Мармот. Он доказал это, изучая британских госслужащих, работающих в одном из районов Лондона – в Уайтхолле. В своей работе Мармот показал, что доступом к медицинской помощи и ресурсами на ее оплату невозможно объяснить разницу в здоровье; имело значение что-то еще. «Автономия – то есть насколько независимо можете вы управлять собственной жизнью – и возможности, которыми вы располагаете для полного вовлечения в социальную жизнь, являются важнейшими условиями сохранения здоровья, благополучия и долголетия», – писал он в своей вышедшей в 2004 году книге «Синдром статуса» (The Status Syndrome) ^[156]. Таким образом, хотя его работа подчеркивает роль социального неравенства, критическими факторами, влияющими на различия в здоровье, оказались степени контроля и участия в принятии решений.

И наконец, есть еще вопрос качества. Не все отношения являются позитивными. Некоторые люди нас критикуют. Другие нас подводят. Некоторые не оказываются рядом, когда они нужны, или, наоборот, отказываются уйти, когда их об этом просят. Как только ученые начали более внимательно присматриваться к эффектам отношений, то – и это совершенно логично – они задумались о качестве наших уз и об их значимости. Социальный психолог Берт Учино был аспирантом в лаборатории Качоппо в Университете штата Огайо, где под руководством Дженис Кикольт-Глейзер изучал людей, ухаживавших за пациентами с болезнью Альцгеймера, а затем посвятил свою дальнейшую карьеру исследованию вопроса о качестве отношений.

Полностью позитивные узы – такие, которые позволяют нам ощущать безусловную поддержку, – составляют приблизительно половину наших социальных контактов, и, как оказалось, их очень легко интерпретировать. Исследования показывают, что эти счастливые отношения обеспечивают ощущение целесообразности и смысла бытия, они расширяют наш кругозор и побуждают нас к лучшему, более здоровому поведению. «Все эти вещи, как нам известно, сопутствуют более благоприятному биологическому старению», – отмечает Учино, работающий теперь в Университете Юты ^[157]. В своей работе он проследил динамику таких показателей физиологического состояния, как выраженность воспалительных реакций, степень клеточного старения, степень кальцификации коронарных артерий и данные амбулаторных измерений артериального давления. Например: люди, пользующиеся в жизни надежной социальной поддержкой, меньше страдают от возрастных изменений сердечно-сосудистой системы, чем люди, такой поддержки лишенные, причем разница эта весьма и весьма значительна. «У таких счастливцев артериальное давление такое же, как у людей, которые на 30–40 лет моложе их», – свидетельствует Учино. Приблизительно к таким же выводам он пришел, изучая динамику старения клеток. Каждый раз, когда клетка делится, защитные «колпачки» на концах длинных молекул ДНК, называемые теломерами, становятся чуть-чуть короче. В конце концов теломеры укорачиваются настолько, что уже не могут выполнять свои функции. По длине теломер, как по часам, можно определить, насколько биологический возраст соответствует или не соответствует хронологическому. У людей, имеющих хорошие отношения, теломеры оказались длиннее. «Уже невозможно отрицать связь между биологией и отношениями», – отмечает Учино. Мы пока не можем наверняка утверждать, что именно отношения вызывают все эти благотворные процессы, но Учино считает это вполне вероятным. «Противоположное объяснение может заключаться в том, что по мере биологического старения люди теряют способность к полноценным отношениям, – говорит он. – Но думаю, что такое объяснение, хотя оно и правдоподобно, все же маловероятно».