Бисмарк. «Железный канцлер» - читать онлайн книгу. Автор: Николай Власов cтр.№ 37

В верхах прусского государства образовались две партии. Одна, более влиятельная и многочисленная, считала необходимым «защищать По на Рейне» и ударить по Франции в союзе с Австрией. Вступление в войну — считали эти государственные деятели — умерит пыл Наполеона III, позволит укрепить авторитет Пруссии в Германии и улучшить отношения с империей Габсбургов. Такую позицию высказывали, в частности, лидеры «камарильи». Кроме того, большая часть общественности разделяла эту точку зрения. Противники этой партии считали необходимым придерживаться политики нейтралитета. Спор Австрии с Францией не касается Пруссии, обе эти державы стоят на пути объединения Германии, и в этом между ними нет существенной разницы — считали они. К их числу относился ряд видных деятелей «партии еженедельника». Вильгельм, которому предстояло сказать решающее слово, колебался. В этом он был похож на своего старшего брата, с которым в остальном у него было не так уж много общих черт. Как всегда в те минуты, когда ему приходилось чувствовать на себе весь груз ответственности, он не мог принять четкого и однозначного решения. В середине мая он предложил австрийскому императору Францу-Иосифу «вооруженное посредничество» при условии верховного командования всеми неавстрийскими войсками Германского союза. Это предложение было отклонено.

Бисмарк, находясь в Петербурге, пытался оказывать посильное влияние на внешнюю политику Берлина. Собственно, этим он занимался в течение всего своего пребывания в городе на Неве. Бисмарка можно было сравнить с двуглавым орлом: одна голова смотрела на российские дела, взгляд второй был неизменно направлен в сторону Центральной Европы.

В Итальянской войне он увидел очередную благоприятную возможность для усиления Пруссии в Германии. Выступая категорически против того, чтобы таскать каштаны из огня в интересах Австрии, он посылал в Берлин донесение за донесением. При этом опытный дипломат подчеркивал вероятность возможного российско-французского сближения, в результате которого Пруссия, вступившаяся за Вену, может в очередной раз оказаться в изоляции. Он умело использовал страхи, существовавшие на этот счет в прусской правящей элите. «Россия, пока она сохраняет хоть какую-то боеспособность, не допустит того, чтобы Австрия вышла победительницей из текущего конфликта, — писал он Шлейницу в начале мая. — Австрия делает очень высокие ставки, рискуя большой войной, но если она выиграет, то приз будет также исключительно велик. Если ей удастся победоносно возглавить возникшее на основе австрийских импульсов и окрашенное в австрийские цвета германское движение против Франции, возможно даже привести его в Париж, то Австрия (…) приобретет в Германии, несмотря на все прошлые и будущие государственные банкротства, столь доминирующие позиции, что Пруссия на долгое время окажется в тени и на вторых ролях. Если даже мы примем участие в австрийских победах, более того, обеспечим их нашей мощной помощью, это лишь (…) создаст нам репутацию державы, которая не дает импульсы германской политики, а лишь пассивно принимает их. (…) Мы не можем допустить, чтобы Австрия триумфально выполнила задачу, которую она поставила себе в текущей войне». В конце донесения Бисмарк делал вывод: «Мы должны избегать участия в войне, если не сможем или не захотим использовать его для выгодного нам изменения нашего положения в Германском союзе; мы заинтересованы в том, чтобы не допустить ни победы Австрии над Францией, ни захвата Францией части немецкой территории» ^[181].

Одновременно Бисмарк писал Густаву фон Альвенслебену, новому генерал-адъютанту регента, пользовавшемуся полным доверием последнего. Здесь он выступал против пассивного нейтралитета, лишенного всякой позитивной цели и способного принести лишь убытки. Бисмарк намечал два возможных варианта действий. Оптимальным было бы воспользоваться ситуацией для того, чтобы одним быстрым ударом закрепить гегемонию Пруссии в Германии. Австрия и Франция, занятые войной, не смогут этому помешать, а Россия будет настроена скорее благожелательно. «Двинуть все наши армии на юг, прихватив в ранцах пограничные столбы и вновь вкопав их в землю на берегах Боденского озера или там, где заканчивается доминирование протестантской веры. Есть ли другое европейское государство, между плохо пригнанными друг к другу составными частями которого проживают (…) 14 миллионов человек, которые хотят только стать его подданными? Все эти люди спустя 24 часа после того, как окажутся в нашей власти, будут сражаться за нас лучше чем за своих прежних господ, особенно если принц-регент доставит им удовольствие и переименует королевство Пруссию в королевство Германию. Нам не надо будет производить никаких перестановок, никого сгонять с земли, только ввести другое федеративное устройство, по которому таможня и армия будут в руках прусского председателя». Это был весьма смелый и рискованный план. С позиций сегодняшнего дня он выглядит слишком оптимистичным. Сознавая, что прусскому правительству вряд ли хватит мужества последовать его совету, Бисмарк предложил в том же письме более умеренный вариант — «использовать этот благоприятный момент, чтобы освободиться или видоизменить нынешнее устройство Германского союза, которое не обеспечивает нам ни достойного положения, ни соответствующих нашему вкладу и нашей мощи прав» ^[182].

Насколько реалистичными были эти рекомендации? Принесли бы решительные действия успех в ситуации, когда значительная часть германской общественности рассматривала бы предложенную Бисмарком активность как удар в спину «единокровной» Австрии? Видел ли сам Бисмарк определенную долю авантюризма в своих предложениях? По мнению ряда исследователей, он вел достаточно тонкую игру, предлагая смелые альтернативы исключительно для того, чтобы дискредитировать находившихся у власти людей из «партии еженедельника» и тем самым проложить себе дорогу к ответственным постам. На самом деле, если отбросить существующий в умах многих историков тезис о безошибочности действий Бисмарка, можно предположить, что его оценки текущей ситуации были не совсем реалистичными, он переоценивал силу австро-французских и русско-австрийских противоречий, а также мощь немецкого национального движения, позиции которого на юге Германии были далеко не доминирующими.

В любом случае, Бисмарк весьма болезненно реагировал на происходившее в Пруссии. В письме Иоганне он высказывался следующим образом: «Наша политика приводит меня в дурное настроение; мы остаемся челноком, который бесцельно носится по собственным волнам под порывами чужих ветров; и это грубые и дурно пахнущие ветра. Как редки все же самостоятельные люди в столь примечательной нации, как наша» ^[183]. В свою очередь, противники Бисмарка жаловались на то, что он слишком своевольно ведет себя в Петербурге. В итоге Шлейниц вынужден был в конце июня направить ему пожелание «во внеслужебных разговорах и отношениях по возможности оставаться на позициях своего правительства» ^[184]. То есть, попросту говоря, не критиковать действующее министерство за его спиной.