– Рейнольдс не сомневался, что Болейна отправят на виселицу и что земли его будут переданы в Ведомство по делам конфискованного имущества. После этого Саутвеллу не составило бы труда договориться с Фловердью и купить Бриквелл за бесценок. Ну а сыновья Болейна получили бы денежную компенсацию.
– Еще одно доказательство того, что все местные чиновники – мздоимцы, готовые ради собственной выгоды творить любые беззакония, – мрачно заметил я. – Правильно Кетт хочет положить этому конец.
– Лучше уж беззакония и взятки, чем хаос и смута! – непререкаемым тоном заявил Майкл. – Я – всего лишь скромный управляющий, однако понимаю, что порядок превыше всего и его следует поддерживать любыми средствами. Шпионом я стал по убеждению, мастер Шардлейк, а не ради выгоды. В течение многих лет я не просто добывал нужные сведения для мастера Рейнольдса и сэра Ричарда Саутвелла, но и сообщал городским властям о любых проявлениях возмущения и недовольства. В Норидже полно разгильдяев, которые только и думают о том, как бы устроить заваруху. Дом Рейнольдса я покинул лишь потому, что понял: только находясь среди мятежников, я смогу содействовать восстановлению порядка и спокойствия в королевстве. Вы сами видели, я прикинулся сторонником самых решительных мер, окружил себя молодыми горлопанами, всячески их раззадоривал и, надеюсь, многих сумел настроить против Кетта. – Он расплылся в довольной улыбке. – Кстати, о том, что протектору и Тайному совету требуются осведомители, мне сообщил Саутвелл.
– Не сомневаюсь, вам хорошо платят за подобного рода услуги.
– Деньги никогда не имели для меня большого значения, – пожал плечами мой собеседник. – Когда я был мальчишкой, больше всего на свете мне хотелось стать бродячим актером, – признался он, и в его ледяных глазах впервые за все время нашего разговора вспыхнули живые огоньки. – Прежде я непременно участвовал во всех мистериях, которые устраивали гильдии ремесленников. Но жизнь лицедеев полна всякого рода передряг, а я хотел спокойствия и безопасности.
– Тем не менее вы стали превосходным актером, – усмехнулся я.
Воувелл довольно кивнул, словно мой комплимент польстил ему, и погрузился в молчание.
Я попытался вернуть его к прерванному рассказу:
– Значит, это вы похитили ключ от конюшни и подбросили туда грязные ботинки и молоток – основные улики против Болейна?
– Разумеется, я, кто же еще, – не без гордости изрек он. – С братьями Болейн я всегда старался поддерживать дружеские отношения. Как-то раз они ночевали в доме деда, и разговор зашел о Грязнуле Скамблере, который тогда служил в Бриквелле конюхом. Близнецы, разумеется, терпеть не могли этого жалкого недоумка. Я предложил им славную шутку: избить Саймона, украсть у него ключ от конюшни и выпустить на волю бешеного жеребца, который наводил на всех страх. Мне было известно, что вечером Джеральд и Барнабас непременно пойдут на петушиные бои. Подкараулить их в трактире, завладеть ключом и сделать его восковой оттиск – все это было для меня парой пустяков. Этот забулдыга, слесарь Снокстоуб, готов был на все, лишь бы получить деньги на выпивку. Я не сомневался: он изготовит дубликат без лишних вопросов. Близнецам было невдомек, что ключ побывал в чужих руках, и, узнав о найденных в конюшне уликах, они непоколебимо уверились в том, что родной папаша прикончил их матушку. Согласитесь, неплохо придумано?
– Этот план созрел у вас в голове, когда вы услышали, как братья насмехаются над Саймоном?
– Да, хотя надо признать: то, что Джеральд бросил без присмотра на скамье свой дублет с ключом в кармане, было чистым везением. Однако, не сделай он этого, я, вне всякого сомнения, нашел бы другой способ добыть ключ. Не только законники горазды на всякие уловки и хитрости, мастер горбун, – ухмыльнулся он, и в голосе его зазвенела злоба.
– Не сомневаюсь, вы дадите сто очков вперед любому юристу, – польстил я его тщеславию. – Все было продумано на редкость хитроумно. Но зачем понадобилось убивать Снокстоуба?
– Разумеется, когда я принес ему восковой оттиск, этот пройдоха смекнул, что ключ краденый. Когда вы пригрозили ему вызовом в суд, он бросился к нам с мастером Рейнольдсом. Не будь слесарь таким трусом и пьяницей, волноваться было бы не о чем. Умный человек, давая показания, всегда сумеет обвести вокруг пальца судей и присяжных. Но у Снокстоуба во хмелю развязывался язык, и мы решили сделать так, чтобы он замолчал навсегда. Его ученик, мальчишка, видел меня и слышал наш разговор. Его мы тоже сумели устранить, прежде чем щенок сболтнул лишнее. Пришлось обратиться к помощи бандитов сэра Ричарда Саутвелла, с Джоном Аткинсоном во главе. Парни ловко справились с поручением, и теперь нам нечего было опасаться. Беда в том, что в ночь убийства… – Воувелл осекся и сокрушенно вздохнул. – Ох, люди бывают так неосмотрительны. Даже нориджские олдермены вроде Гэвина Рейнольдса.
– Это он настоял на том, чтобы сотворить с трупом… то, что с ним сотворили? – выдавил я, пытаясь скрыть охватившее меня отвращение.
Майкл нахмурился и вновь коснулся рукоятки ножа.
– Весь план от начала до конца был придуман мною, – заявил он, сердито тряся головой; тщеславие этого человека было поистине безгранично. – Мы с мастером Рейнольдсом договорились, что он ответит на письмо Эдит и назначит ей встречу неподалеку от моста, разделяющего владения Болейна и Вайтерингтона. Кстати, Вайтерингтон, насколько мне известно, тоже отправился в лучший мир – на радость сэру Ричарду Саутвеллу, который теперь наверняка присвоит его земли. – Воувелл вскинул бровь. – Сперва все шло отлично. Эдит прислала записку, подтверждая, что согласна встретиться с отцом. Мы с мастером Рейнольдсом отправились к условленному месту верхом. В моей седельной сумке были припасены молоток и лопата. Я собирался прикончить ее ударом по голове, а потом закопать, едва прикрыв землей. Наутро старый пастух, вне всякого сомнения, заметил бы свежую могилу, и труп был бы обнаружен. Но когда Рейнольдс увидал, как Эдит стоит на мосту в сумерках, с этими белыми повязками на руках так похожая на свою мать, он впал в неистовство. Принялся орать как резаный, требовать, чтобы она немедленно сказала, где пропадала целых девять лет. Дочь упорно молчала, а он расходился все пуще. Осыпал ее ругательствами, называл распутницей и шлюхой, бросившей маленьких сыновей. Наконец испуганная Эдит отступила на несколько шагов, и это дало мне возможность хорошенько огреть ее молотком по голове. – Майкл улыбнулся, словно ему приятно было вспоминать об этом. – Она рухнула на мост как подкошенная. Только кости загремели. – Он хлопнул по столу рукой. – Вот так-то. Я думал, увидев, что дочь его мертва, старикан успокоится, но Рейнольдс буквально задыхался от ярости. Почему-то он решил, что все эти годы Эдит была шлюхой и покрыла его имя позором. Кричал, что руки у нее болели потому, что ей приходилось драться с клиентами. Потом заявил, что дочь его недостойна того, чтобы предать ее тело земле. Надо сунуть ее в грязь головой вниз, выставив на всеобщее обозрение то паскудное место, которым она грешила. Напрасно я пытался убедить хозяина, что таким образом мы лишь отведем подозрения от Болейна. Люди с готовностью поверят, что он убил свою прежнюю жену, дабы сохранить новый брак, но дураку ясно: Джон не стал бы измываться над трупом. Однако старикан был глух к доводам рассудка. Этот болван так и не понял, что успех в этом мире сопутствует лишь тем, кто при любых обстоятельствах сохраняет холодную голову.