– Это чертовски здорово, – сказала Ева.
– Давай-ка я принесу нам поесть, – предложил Рорк, – а ты мне расскажешь об этих вероятностях.
– Я сама принесу нам поесть. Сейчас уже моя очередь. А ты и сам можешь посмотреть эти вероятности, если хочешь.
Ева отступила на шаг, повернулась… И увидела свою фотографию на доске. Увидела так, как – она только теперь это сообразила! – он должен был ее увидеть. Увидела его глазами.
– О боже, боже! – Ева схватила себя за волосы и потянула, словно хотела вырвать их с корнем. – Слушай, это было глупо. Я глупая. Я ее повесила только потому…
– Не говори, что ты глупая. Это неправда. Ты вовсе не глупая… по большей части. – Его голос звучат холодно и спокойно. – Когда ты делаешь глупости, я всегда сообщаю тебе об этом.
– Да, я знаю. Но на этот раз я просто…
Ева замолчала, когда он вскинул руку.
– Ты поместила там свое фото, потому что тебе надо быть объективной. Более того, тебе надо увидеть себя его глазами. Если ты этого не сделаешь, можешь допустить ошибку.
– Верно. – Ева сунула руки в карманы. – Да, точно подмечено. А с этим у тебя есть проблемы?
– А тебе легче станет, если я скажу, что с этим у меня есть проблемы? Я же вижу, что не станет. Я с этим справлюсь. И я убью его, если он тебя хоть пальцем тронет.
– Эй, погоди!
– Я не имею в виду обычные синяки и шишки, даже укусы, – Рорк бросил выразительный взгляд на ее ногу. – Ты их прямо-таки коллекционируешь с пугающей регулярностью.
– Я сама могу за себя постоять, – огрызнулась Ева, почему-то обидевшись. – И не я одна их коллекционирую. Ты сам собрал неплохую коллекцию синяков и шишек, приятель. – Она прищурила глаза, когда он поднял палец. – Терпеть не могу, когда ты так делаешь.
– Жаль. Если он сумеет пробраться мимо меня, пробиться сквозь твою защиту, сквозь все слежки и прослушки и причинит тебе вред, я его прикончу голыми руками, причем так, как сам захочу. И тебе придется с этим смириться, потому что такой уж я есть и таким ты должна меня принимать. Я же принимаю тебя такой, какая ты есть, когда ты вешаешь свою фотографию на эту проклятую доску.
– Он не пробьется сквозь мою защиту.
– Значит, у нас нет проблем, не так ли? Что у нас на ужин?
Еве хотелось спорить, но она не находила поля для маневра. Поэтому она пожала плечами и направилась в кухню.
– Мне нужны углеводы.
Невозможный человек! Как же он ее доводит! Вот только что руку ей целовал с такой нежностью, так романтично, что она превратилась в желе, а уже в следующую минуту начинает говорить, что совершит убийство. И его голос звучит так спокойно, так невозмутимо, страшнее, чем бластер, приставленный к виску.
А самое страшное было в том, – Ева это поняла, когда проснувшийся кот боднул головой ее ногу, – что он абсолютно искренен и в том, и в другом случае. Черт, да он такой и есть. И то, и другое в нем органично сочетается.
Ева заказала спагетти с мясными тефтельками, прислонилась к прилавку и вздохнула. Пусть он достает ее до печенок, пусть он сложный, трудный и опасный, все равно она любит его – всего в целом и каждый кусочек составляющей его головоломки в отдельности.
Ева дала уже сходившему с ума от нетерпения Галахаду понемногу от каждой порции – по справедливости – и отнесла тарелки в кабинет. Она сразу увидела, что Рорк правильно понял употребленное ею слово «углеводы» и открыл бутылку красного вина. Он сидел, потягивая вино, и просматривал данные на экране ее компьютера.
– Может, он причинит тебе вред. – Ева поставила тарелки на свой письменный стол. – И тогда я его убью.
– Ладно, меня это устраивает. Интересные вопросы тут поставлены, лейтенант. – Как будто это был обычный ужин – а для них, возможно, это и был самый обычный ужин. Рорк ловко намотал на вилку спагетти. – Любопытные проценты.
– Высока вероятность, что Мира верно определила, почему он вернулся в Нью-Йорк и почему его выбор пал на меня. Высок процент, что он профессионально связан с оперой. Но я не могу это принять. Что-то тут не так.
– Почему?
– Это же серьезная работа, верно? Она отнимает массу сил и энергии и требует взаимодействия с другими людьми. Я, конечно, учитываю его связь с оперой, она, несомненно, есть, – добавила Ева, изучая данные на экране, – но чем больше я об этом думаю, тем меньше меня это убеждает. Он не командный игрок. Он тихушник, работает в одиночку. На каком-то уровне можно, наверно, назвать его убийства «исполнениями», но я смотрю на них иначе. Они более интимны. Все с глазу на глаз, все остается между ним и его жертвой, пока он с ней не покончит.
– Дуэт, – предложил Рорк.
– Дуэт. Гм… – Ева обдумала этот вариант. – Ладно, допустим, дуэт. Да, я это вижу. Один мужчина, одна женщина, их взаимоотношения. Все это очень личное. Допустим, это исполнение, но без публики. Он слишком интимен, этот дуэт, никто не должен его видеть. Потому что, мне кажется, в какой-то момент он был интимно связан с женщиной, которую воплощают все его жертвы. Да, ты прав. Они были дуэтом.
– И его партнерша была убита.
– Да, его поезд пустили под откос, – кивнула Ева. – Вот почему, я думаю, он использует различные препараты, чтобы какое-то время держать себя в узде. Или, наоборот, чтобы на краткое время отпустить вожжи. Тут мы с компьютером согласны. Поэтому я ищу лекарства, способные подавлять потребность убивать. А если, как мы думаем, он смертельно болен, он наверняка принимает лекарства от своей болезни. Ты знаешь Томаса Пеллу?
– Ммм… нет, имя мне незнакомо.
– А он, похоже, тебя знает.
– Я знаю многих людей, – пожал плечами Рорк.
– И многие знают тебя. Да, я понимаю. Томас Пелла владел двумя ресторанами в Маленькой Италии. Продал их вскоре после того, как вся эта каша заварилась девять лет назад.
– Может быть, я их купил. Или один из них. Я проверю свои записи.
– Проверь еще одно имя. Хью Клок, торговец антиквариатом. Ты же покупаешь кучу всякого старья.
– Мне это имя ничего не говорит.
– И все-таки я его прокачаю. И еще одного Ньюкирк вспомнил по старому делу. Парень, который занимался таксидермией. Ну, ты знаешь, что это такое. Чучела животных.
– Что неизменно вызывает у меня вопрос: за каким хреном это может кому-то понадобиться?
– И не говори. – Ева перевела взгляд на Галахада. Он уже вернулся из кухни и теперь умывался после ужина. – Вот взять, к примеру, его. Вот ты бы захотел… когда он использует все свои девять жизней?
– Боже меня упаси! Это было бы не только – я полагаю, тут правильное слово «жутко» – для нас, но и унизительно для него самого.