Ловцы душ - читать онлайн книгу. Автор: Яцек Пекара cтр.№ 14

– Покорнейше благодарю, ваша милость, – ответил я, подумав, что, возможно, сумею его и полюбить.

Он склонился над столом и потрепал меня по щеке.

– Если тебе надоест Инквизиториум, тебе всегда будут рады у меня.

– Покорнейше благодарю, ваша милость, – повторил я, понимая, что эти слова ничего не значат.

Он глянул на меня внимательней.

– Слово шляхтича – не дым, – сказал, будто отгадав мои мысли. – Ваши обеты – легки, словно туман под порывом ветра, наши – тяжелы, как свинец.

И тогда я понял, что он говорит правду.

– Покорнейше благодарю, ваша милость, – сказал я в третий раз, но на сей раз знал, что он понял – я говорю искренне.

Однако я надеялся, что вовек не наступят такие времена, когда я пожелаю сменить службу Святому Официуму на службу польскому магнату.

Эпилог

Меня пригласили к альмосунартиям. Я же показал письмо Айхендорффу и спросил, как посоветует мне поступить.

– Трудно сказать, Мордимер, – отозвался тот наконец. – Я ведь действительно не знаю, зачем ты сюда прибыл, а также что именно и по чьему поручению делал. – Он поднял руку в знак того, чтобы я не протестовал и не прерывал его. – Но если Сфорца против тебя, значит, мы – с тобой. Быть может, этого и мало, но как по мне – достаточно, – усмехнулся. – Если ищешь моего совета, – продолжил он, – то дам его. Иди к альмосунартиям, облачившись в официальные одежды инквизитора, я же пошлю с тобой шестерых для охраны.

– Полагаешь, если отправлюсь туда один…

– Не знаю, – перебил он меня. – Зато знаю, что доставать тебя из подземелий – штука куда более сложная, чем не допустить, чтобы ты туда попал. Пока же никто не осмеливался нападать на моих людей. И уж поверь, братья получат четкие указания, как им следует поступать, если вдруг что-то пойдет не так.

– Спасибо, Лукас, – сказал я искренне. – Весьма тебе благодарен.

– Что же нам еще делать, как не держаться один другого? – ответил он, а потом повернулся к окну. – Приближаются времена, когда станет ясно, кто друг, а кто враг. И я надеюсь, в эти времена мы окажемся по одну сторону баррикад.

– Я никогда не посмел бы в том сомневаться, – сказал я.

Лукас хорошо выбрал инквизиторов, которые должны были меня сопровождать. Все были высокими, плечистыми и бородатыми. Бог свидетель, не хотелось бы мне сражаться против этой шестерки…

У калитки я показал письмо, и альмосунартий, который стоял там на страже, явственно смешался.

– Приглашены лишь вы, мастер Маддердин, – сказал наконец. – Без товарищей…

– Таков приказ Лукаса Айхендорффа, – отозвался командир эскорта.

– Я должен… должен… – запинался монах. – Обождите, господа, – он повернулся и быстрым шагом направился к дому.

Вернулся через некоторое время и отворил калитку.

– Милости просим, – сказал.

Опеку над нами принял еще один монах.

– Ступайте за мной, мастера, – сказал.

Повел нас в сад, но потом остановился.

– Брат Сфорца желает поговорить с мастером Маддердином с глазу на глаз, – сказал. – Остальные останутся здесь.

– Мастер Маддердин нездоров. Провел немало дней в нашем лазарете и едва избегнул тяжелой болезни. Нам приказано не спускать с него глаз, – пояснил предводитель моей охраны без тени иронии, без тени усмешки и с искренностью купца, продающего бриллианты чистой воды.

– Брат Сфорца встретится с ним на пороге часовни, – монах показал пальцем на строение посреди сада.

– Мы подождем.

Я пошел вслед за монахом, а когда тот указал на каменную лавочку, уселся на ней. Через минуту заметил людей, что несли кресло с братом Сфорцой. Они поставили оное передо мной, а потом без слова отошли. Искалеченный альмосунартий долго всматривался в меня, и во взгляде его я видел как ненависть, так и, пожалуй, каплю уважения. Я ведь поставил крест на его планах, и хотя мы оба знали, что я никому ничего не докажу насчет человека, занимающего столь высокий пост, хватало уже и того, что он и его подчиненные теперь были не в силах реализовать свои гнусные планы.

– Пг’иходид фг’емя фыбог’а, – сказал он, а я решил, что со времен нашей последней встречи он стал говорить куда внятней. – И п’чему не х’чешь пыть наш’м пг’иятел’м?

– Отнюдь нет, я именно что ваш приятель, – уверил я его. – Хотя мне непросто позабыть, как вы хотели отдать меня под папский суд.

– Что пыло – пг’ошло. Остафим пг’шлое.

– И чего же вы от меня ждете? Что я должен сделать?

– Путте фег’ным пг’ият’лем. Не пошалеете.

Он льстил мне. Как видно, паписты полагали, что инквизитор Мордимер Маддердин может быть полезным инструментом в их руках. А легкая похвала из уст врага стоит большего, нежели пеаны из уст друга.

Я мог поступить дипломатично. Я мог быть вежлив. Но не хотел. Поскольку прекрасно понимал, что, даже если бы перешел на их сторону, они использовали бы мои знания и умения – а после убили бы. Скажу честно: многое значили и личные чувства, что я испытывал к брату Сфорце. Не мог забыть об обиде, нанесенной Родриго Эстебану ля Гуардия-и-Торрес, мужественному рыцарю из Гранады. Брат-милостынник унизил его так, как не следует ни одному человеку поступать с другим.

– Я скорее подружился бы с бешеным псом, чем с вами, – сказал я, растягивая губы в широкой улыбке.

Не знаю, застали ли его эти слова врасплох, поскольку на полупарализованном лице непросто было прочесть хоть что-то.

– Сапомню это, инкфисит’г’. Снайте, фы сл’шком фысоко метите, – сказал он наконец.

Хотелось бы мне получать кошель золота за каждое обещание, что – мне припомнят мои прегрешения, что я пожалею о своем поведении или что дорого за все заплачу… Слабые люди слишком любят бросать обещания на ветер. Что, конечно же, не означает, будто ими стоит пренебрегать – ведь жажда мести и ненависть возбуждают некоторые умы. Даже сороконожка может убить воина, если найдет способ залезть тому в ухо.

– Уже в Штольпене вы грозились, что хорошо меня запомните. Я рад, что так крепко врезался в вашу память, – я нажал на слово «врезался», глядя на шрамы на его щеках.

– Фаша сутьпа путет столь стг’ашной, что таже не педставл’те! – бормотал он.

– Я уверен, что ваши угрозы будут преследовать меня, – при словах «преследовать» я взглянул на его ноги.

Заметил, что Сфорца истекает слюной, будто бешеный пес, и это меня позабавило. Он пытался что-то ответить, но лишь хватал ртом воздух и бессмысленно шевелил губами.

– Если вам понадобятся учителя дикции, не сочтите за труд – сообщите мне, – сказал я сердечным тоном. – Знаю такого, пред которым даже Демосфен устыдился бы своего произношения.

Потом вежливо кивнул ему и отошел к ожидавшим меня инквизиторам. Не слышал отчетливо слов, которые произнес Сфорца за моей спиной, но знал, что когда бы проклятия были птицами, то унесли бы меня на крыльях в самое небо.