Императоры глубин: Акулы. Самые загадочные, недооцененные и незаменимые стражи океана - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Маккивер cтр.№ 53

В целом экономическая ценность всех экосистем коралловых рифов в мире (сюда относятся также мангровые заросли и луга морской травы) составляет около 30 мил- лиардов долларов и складывается из нескольких элементов. 9,6 миллиарда долларов приносит туризм, связанный с коралловыми рифами; защита побережья эквивалентна 9 мил- лиардам; рыбная промышленность – 5,7 миллиарда; биораз- нообразие – 5,5 миллиарда [25].

Вред, наносимый этим экосистемам, может обернуться значительным экономическим ущербом для всего человечества, не говоря уже о психологическом эффекте потери поразительных мест в океане. Акулы, стражи глубин, на деле защищают экономические интересы людей.

В процессе работы над книгой я освежил в памяти деятельность известного эколога Альдо Леопольда. Хотя Леопольд уже не так известен, как в свое время, его можно считать идейным вдохновителем современного экологического движения. Окончив в 1908 году Йельский колледж, он вступил в Федеральное лесное управление США, где занимался проблемами увеличения популяции оленей в Нью-Мексико. Поскольку в то время в Лесном управлении считали, что лучший способ увеличить численность оленей – это создание экосистемы без хищников, усилиями Леопольда и его коллег была истреблена местная популяция волков. Они застрелили всех волков, и Леопольд вспоминал: «Мы подбежали к волчице как раз вовремя, чтобы увидеть, как яростный зеленый огонь угасает в ее глазах. Я понял тогда и навсегда запомнил, что в этих глазах было что-то недосягаемое для меня, что-то ведомое только ей и горе. Я тогда был молод и болен охотничьей лихорадкой. Раз меньше волков, то больше оленей, думал я, а значит, полное истребление волков создаст охотничий рай. Но увидев, как угас зеленый огонь, я почувствовал, что ни волки, ни горы этой точки зрения не разделяют» ^[54] [26].

Устранение волков имело немедленные негативные экологические последствия, что побудило Альдо изменить свой подход к сохранению окружающей среды. Впоследствии, став профессором Висконсинского университета, он превратился в главного в стране эксперта по дикой природе и предложил революционную концепцию трофического каскада. В 1949 году он выпустил книгу «Календарь песчаного графства» (A Sand County Almanac) – один из первых призывов к сохранению дикой природы. Леопольд говорил: «По-моему, как олени живут в смертельном страхе перед волками, так гора живет в смертельном страхе перед оленями. И может быть, с большим на то основанием. Ведь съеденному волками вожаку стада через год-другой подрастет смена, но что заменит съеденный оленями растительный покров даже через десятилетия?» [27]

Уроки, которые усвоил Леопольд относительно волков, можно применить и к акулам, поскольку они играют важнейшую роль в защите морских экосистем, таких как луга морской травы. Без акул могут размножиться хищники среднего уровня, которые уничтожат мелких животных, очищающих морскую траву от водорослей. Например, перелов трески в Балтийском море позволил более мелкой рыбе почти уничтожить беспозвоночных, очищавших морскую траву, чье состояние после этого значительно ухудшилось. Когда мы думаем об акулах, первая наша реакция – страх. Но сам по себе страх – это нейтральная эмоция, его положительное или отрицательное воздействие зависит от нашей реакции на него. В первый же день в Австралии я понял, что страх может сослужить тебе хорошую службу или же, наоборот, заставить тебя действовать иррационально – во вред себе и другим. Если бы Леопольд изучал акул, то мог бы сказать: «Как обитатели океана живут в смертельном страхе перед акулами, так сам океан живет в смертельном страхе потерять акул». Иными словами, нам нужно бояться за акул, а не самих акул. И страх за акул должен помочь нам охранять их, чтобы они охраняли рифы и луга морской травы во всем мире. Без этого страха акулы исчезнут, и мы будем иметь дело с глобальным трофическим каскадом, что приведет к экологической катастрофе. Когда на поверхности показывается спинной плавник акулы, мы должны радоваться тому, что экосистема здорова и останется таковой, пока акулы будут жить и выполнять свою роль в экологической цепочке.

Акулы живут на нашей планете дольше, чем большинство других живых существ, они старше даже деревьев. За 450 миллионов лет акулы пережили пять массовых вымираний, сейчас же им, как никогда, угрожает смертельная опасность. Только за последние 15 лет численность таких видов, как бронзовая акула-молот, белая акула, лисья акула, снизилась, по некоторым оценкам, более чем на 75 %. За тот же период популяция длиннокрылой акулы сократилась как минимум на 80 %. По словам Бориса Ворма, специалиста по экологии и биологии океана из Университета Дэлхаузи, в среднем от рук человека в год погибает 100 миллионов акул всех видов, а по максимальной оценке – до 273 миллионов [1]. Ежегодно в мире истребляют все больше акул. Причин этому несколько, самая главная из них – чрезмерная эксплуатация морских ресурсов, или попросту перелов.

Крупные рыболовецкие флотилии промышляют в открытом море, подальше от внимания общественности. Открытое море находится вне пределов территориальных вод и исключительных экономических зон, за 200-мильной полосой. По официальным данным, открытое море занимает 64 % всей площади Мирового океана. В настоящее время вылов трети всех запасов рыбы в море превышает возможности восстановления, а остальные две трети вылавливаются в объемах, близких к пределу возможности восстановления. Иными словами, увеличивать объемы вылова дальше просто некуда [2]. Массовый вылов становится губительным для местной экономики и мировых рыбных запасов. И он же представляет самую большую угрозу для акул за всю историю их существования.

Ответственность за истребление акул во многом ложится на Китай. Это один из крупнейших мировых поставщиков рыбы и морепродуктов, в том числе в США. Кроме того, Китай с огромным отрывом занимает первое место в мире по экспорту и реэкспорту акульих плавников. Китаю принадлежит 20 % всего мирового рынка морепродуктов. Заслуга в этом принадлежит гигантскому рыболовецкому флоту – 200 тысяч рыбопромысловых судов и 2500 судов дальнего плавания. У Китая судов дальнего плавания в десять раз больше, чем у США. По этому показателю Китай превосходит все государства за всю историю человечества.

На долю США приходится всего лишь 6 % от мирового рынка морепродуктов, хотя прибрежные воды изобилуют рыбой. При этом доля Китая каждый год увеличивается, а доля США неуклонно сокращается [3]. Именно за счет Китая обеспечивается прирост доступности рыбы на душу населения за последние 20 лет. Резкое увеличение объемов вылова в Китае объясняется, в частности, страстью местных жителей к рыбным блюдам, которые к тому же они все чаще могут себе позволить. Объемы потребления рыбы в Китае непрерывно растут: в 1993 году они составляли 14 килограммов на душу населения, а в 2013 году – уже 40 килограммов [4], то есть среднегодовые темпы роста составляют 5 % [5].

Уже пять лет общественная организация по контролю за выловом рыбы Global Fishing Watch отслеживает активность рыболовецких судов из различных стран. По подсчетам этой организации, только за 2016 год общее время пребывания китайских судов в международных водах насчитывало 17 миллионов часов, то есть больше, чем совокупное пребывание судов из девяти других стран далее по списку. Так, второе место в списке 15 стран с наибольшим временем вылова занимает Тайвань [6]. Суда с тайваньской припиской провели в международных водах около 2,2 миллиона часов. США же в этом списке находятся на девятом месте. Время наработки американских судов – чуть менее 2 миллионов часов. По данным Европейского парламента, за период с 2000 по 2012 год китайские суда дальнего плавания вылавливали в среднем по 4,6 миллиона тонн рыбы в год. Это более чем в 10 раз превышает данные официальной отчетности, предоставленные Китаем в Продовольственную и сельскохозяйственную организацию ООН (ФАО), – 368 000 тонн в год [7]. Китайский рыболовецкий флот обеспечивает почти 40 % (34,7 %) от общего улова по миру. На пять следующих стран в этом списке – Тайвань, Республика Корея, Испания, Япония, Эквадор – совокупно приходится 36,4 % от общемирового улова. При этом доля США составляет 2,1 % [8].