– Спасибо на добром слове, – улыбнулась Ульяна. – И тебе, Алёна, спасибо большое! – Она подалась ближе, порывисто обняла алатырницу. – Мне, как ты появилась, настолько легче стало – словами не передать! Мне кажется, я не обману маменьку, если расскажу, что у меня тут подруга появилась… Можно я буду тебе писать?
– Я бы с радостью, но не знаю пока куда, – искренне отозвалась Алёна. – Не думаю, что тут надолго останусь. Вот как князь мужа подберет, так и поеду… Давай лучше я тебе напишу, как устроюсь.
– Матушка! А я и не подумала об этом за своей тоской, а тебе ведь моего хуже… – пробормотала Ульяна. – Хочешь, я тут останусь, тебя поддержать?
– Не стоит, – отмахнулась алатырница. Она бы ей и правду о себе с легким сердцем рассказала, но при Стеше не стала. – Жениха любимого у меня нет, да и князь небось не обидит. А там авось стерпится – слюбится. Оно, может, и лучше так замуж выходить, чем по жаркой любви.
Однако вышло все это не очень-то радостно, без того спокойствия, которое хотелось показать. Потому что был тот, от мыслей о ком сердце заходилось, и даром что Алёна знала – никто ее взаправду замуж выдавать не станет да и не сумеет, все одно не по себе было. И больше оттого, что невольно мысли всякие горькие возникали. Олег-то с ней ни о чувствах не говорил, ни о будущем. И так или иначе, а ей тут лишь несколько дней осталось, меньше седмицы, а дальше обратно на заставу надо отбыть, так что с воеводой расстаться придется насовсем.
– Как я надеюсь, что у тебя все ладно сложится! – проговорила Ульяна, крепко сжав обе ладони Алёны.
– Матушка сохранит! – А вот это вышло куда уверенней всех прошлых заверений.
Еще с четверть часа они поговорили о своем, стараясь не касаться грустных вопросов, а потом обе уже раззевались и распрощались, условившись, что Алёна непременно отпишет при первой возможности.
Выпроводив гостью, Степанида ни о чем расспрашивать подопечную не стала, а только отправила отсыпаться. Алёна, наскоро ополоснувшись перед сном, завалилась в постель, и усталость почти мгновенно взяла свое, не уступив ни тревожным мыслям, ни радостным воспоминаниям.
Проснулась молодая княгиня гораздо позже полудня, между обедом и ужином, и первой мыслью было попросить Степаниду добыть перекусить, потому как разбудило ее именно чувство голода. Но рыжей в покоях не оказалось, пришлось искать другую служанку и с ней договариваться, думая о том, что к прислуге ей, верно, никогда не привыкнуть: куда проще было бы самой дойти до кухни и приготовить что нужно.
Сейчас минувшая ночь виделась сном, и больше всего Алёне хотелось найти Олега и… наверное, взглянуть для начала, как он станет держаться. Потому что ночь Озерицы ничего не обещает и ни к чему не обязывает, это лишь малая толика бездумной радости. И пусть мечталось, что для воеводы это тоже окажется чем-то иным, важным и ценным, но так же Алёна была готова и к дурному исходу. Да, эту ночь она станет вспоминать с тоской, и Олега не забудет, вот только… Если бы Матушка не свела их здесь, мало что изменилось бы для нее. Просто теперь она знает его лучше и любить его легче. Уже всерьез, по-настоящему.
Только никуда Алёна не пошла. Если бы еще заведомо знать, где его встретить можно, а так – не бегать же за мужчиной по всему дворцу! А о встрече они не условились, как-то в голову не пришло.
Алёна постаралась отвлечь себя книгой, и это даже вышло. Дождалась, пока принесут еду, пообедала без спешки и задумалась, чем бы занять остаток дня. Пыталась понять, действительно ли ей хочется прогуляться, или всему виной надежда случайно встретиться с Олегом.
Отвлек быстрый, торопливый стук в дверь. Посуду одна из сенных девок уже забрала, и алатырница с удивлением пошла смотреть, кому понадобилась.
Однако на пороге никого не оказалось, зато нашелся небольшой тугой снопик недозрелого ярового овса и пучок немытой моркови. Алёна пару мгновений удивленно все это разглядывала, потом высунулась наружу, но никого там не увидела. Решив, что бросать все это на пороге не следует, она взяла сноп за перевясло и морковный букет за ботву, занесла внутрь и принялась одеваться. Единственное, что придумалось сделать со странным подношением, – отдать в конюшню, там-то найдется применение и необмолоченному овсу, и уж тем более моркови.
Ответ на вопрос, что это, нашелся быстро: из колосьев выпал обрывок бумаги. Короткая записка, знакомый почерк, только слова в этот раз злые, едкие, явно чтобы обидеть: «Прежние подарки, верно, были не ко двору. Жажду исправить оплошность и шлю кобыле дары, способные утешить».
– Вот дураки! – удивленно вскинув брови, пробормотала Алёна. – И нечем же людям заняться…
Морковка ладно, но это же надо было с утра собрать где-то сноп овса! Всяко боярские дети ездили не сами, слуг отослали, но и то – озаботились! А в том, чьих рук это дело, алатырница не сомневалась: Сафроновых шуточки, и не только Светланы. Это ведь ее брат про лошадей тогда начал, небось и вчерашнее с его руки случилось.
А еще Алёне было непонятно, зачем вообще понадобилась эта история с подарками, чего хотели-то? Ну ладно нынешний, это для обиды, а прежние? Там-то как будто никакого подвоха не было…
– Это еще что такое? – Вошедшая Степанида в удивлении остановилась над снопом.
– Подарок, – со смешком ответила Алёна и протянула рыжей записку, пересказав то, что надумала по этому поводу. – Как считаешь, чего они хотели прежними подарками-то добиться?
– Всякое бывает. Могли надеяться, например, что тебя тронет внимание загадочного мужчины, начнешь выяснять, кто он, и получится тебя опозорить. Деньги-то невелики, кто из богатых бояр траты на ленты да прочую мелочь считает! Или гадость какую-то затеяли, даром, что ли, белокрылку тебе вчера прислали…
– Да, кстати, о гадости! – опомнилась Алёна и рассказала, что случилось на празднике. Конечно, не про воеводу, а вот о том, что веселилась с русалками и Озерицей, упомянула. Надо же было как-то объяснить, где ее носило всю ночь, а такая компания показалась довольно безобидной.
– Занятно, – проговорила Стеша. – Это что выходит, белокрылку и масло тебе с намеком послали или даже в помощь? Всяко же не от них к тебе запах этот прилип, небось в праздничной сутолоке кто чего брызнул – ты и не заметила.
– То есть кто-то знал и помочь хотел, а прямо не рискнул обратиться?
– Я на Павлину думаю, – через мгновение решила Степанида. – Она почти оклемалась от встречи с лешим и, уж наверное, задумалась, с кем связалась. Они не сознались, зачем на самом деле в лес пошли, а обвинять их в нападении пока не стали – тогда возникнут вопросы, как ты с разгневанным лешим так легко справилась. Но что ты ей на выручку без раздумий бросилась, это уж Павлина знает. Вот скоро кончится все, можно будет с ней прямо поговорить. Да, кстати, я же с новостями! Князь для тебя жениха подобрал.
– Уже? – испуганно глянула на нее Алёна.
– Уже, завтра сговор будет к полудню. Да ты чего так побледнела-то? – Стеша удивленно выгнула брови. – Никто тебя всерьез выдавать замуж не будет, не бойся. Хотя для дела бы лучше, чтобы ты вот так и выглядела – несчастной и недовольной.