Капитан Хорнблауэр. Под стягом победным - читать онлайн книгу. Автор: Сесил Скотт Форестер cтр.№ 147

Ощущение было примерно то же, что после лишнего бокала вина, — знаешь, что надо делать, но руки и ноги отказываются это выполнять. Основывая наводящие тали пушки, он несколько раз не попадал тросом в огон.

Это привело его в чувство. Хорнблауэр выпрямился другим человеком, стряхивая неуверенность, как стряхнул бремя греха беньяновский Христианин ^[51]. Он был теперь спокоен и собран.

— Эй, иди сюда, — приказал он лоцману.

Тот забормотал было, что не может направлять пушку на соотечественников, но, взглянув на изменившееся лицо Хорнблауэра, тут же покорился. Хорнблауэр и не знал, что яростно блеснул глазами, только ощутил мгновенную досаду, что его не послушались сразу. Лоцман же подумал, что, помедли он еще секунду, англичанин прибьет его на месте, — и, возможно, не ошибся. Вдвоем они выдвинули пушку, Хорнблауэр вытащил дульную пробку. Он вращал подъемный винт, пока не счел, что при большем угле они пушку не выдвинут, взвел затвор и, загораживая собой солнце, дернул спусковой шнур. Искра была хорошая.

Он разорвал картуз, высыпал порох в дуло, следом запихнул бумагу и дослал бумажный пыж гибким прибойником. Лодки были еще далеко, так что можно было не торопиться. Несколько секунд он рылся в ящике, выбирая два-три ядра покруглее, потом подошел к ящику на правом борту и выбрал еще несколько там. Ядра, которые стукаются о канал ствола и потом летят, куда им вздумается, непригодны для стрельбы из шестифунтовой пушки на дальнее расстояние. Он забил ядро, которое приглянулось ему больше других, — второй пыж при таком угле возвышения не требовался, — и, разорвав новый картуз, всыпал затравку.

— Allons! ^[52] — рявкнул он лоцману, и они вдвоем выдвинули пушку. Два человека — минимальный расчет для шестифунтовки, но, подстегиваемое мозгом, длинное худое тело Хорнблауэра обретало порой небывалую силу.

Прави́лом он до упора развернул пушку назад. Даже так нельзя было навести ее на ближайшую лодку позади траверза, — чтобы стрелять по ней, тендеру придется отклониться от курса. Хорнблауэр выпрямился. Солнце сияло, ближайшее к корме весло двигалось, чуть не задевая его за локоть, под самым ухом Браун хрипло отсчитывал темп, но Хорнблауэр ничего этого не замечал. Отклониться от курса значит уменьшить разрыв. Требуется оценить, оправдывает ли эту безусловную потерю довольно гипотетическая вероятность с расстояния в двести ярдов поразить лодку шестифунтовым ядром. Пока не оправдывает: надо подождать, чтобы расстояние сократилось. Однако задачка любопытная, хотя и не имеет точного решения, поскольку включает неизвестный параметр — вероятность, что поднимется ветер.

Пока на это было непохоже, как ни искал Хорнблауэр хоть малейших признаков ветра, как ни вглядывался в стеклянную морскую гладь. Обернувшись, он поймал на себе напряженный взгляд Буша — тот ждал, когда ему прикажут изменить курс. Хорнблауэр улыбнулся и мотнул головой, подытоживая то, что дали наблюдения за горизонтом, островами, безмятежной поверхностью моря, за которой лежит свобода. В синем небе над головой кружила и жалобно кричала ослепительно-белая чайка. Тендер качался на легкой зыби.

— Прошу прощения, сэр, — сказал Браун в самое ухо. — Прошу прощения, сэр. Навались! Они долго не протянут, сэр. Гляньте на этого, по правому борту, сэр. Навались!

Сомневаться не приходилось — гребцов мотало от усталости. Браун держал в руке кусок завязанной узлами веревки: очевидно, понуждая каторжников работать, он уже прибег к самому понятному доводу.

— Им бы чуток отдохнуть, пожевать чего-нибудь да воды выпить, они еще погребут, сэр. Навались, сукины дети! Они не завтракали, сэр, да и не ужинали вчера.

— Очень хорошо, — сказал Хорнблауэр. — Пусть отдохнут и поедят. Мистер Буш, поворачивайте помаленьку.

Он склонился над пушкой, не слыша стука вынимаемых весел, не думая, что сам со вчерашнего дня не ел, не пил и не спал. Тендер скользил по инерции, медленно поворачиваясь. В развилке прицела возникла черная лодка. Хорнблауэр махнул Бушу. Лодка исчезла из поля зрения, вновь появилась — это Буш румпелем остановил поворот. Хорнблауэр прави́лом развернул пушку, чтобы лодка оказалась точно в середине прицела, выпрямился и отступил вбок, держа шнур. В расстоянии он был уверен куда меньше, чем в направлении, поэтому важно было видеть, куда упадет ядро. Он проследил, как качается судно, выждал, пока корма поднимется на волне, и дернул. Пушка вздрогнула и прокатилась мимо него, он отпрыгнул, чтобы дым не мешал видеть. Четыре секунды, пока летело ядро, показались вечностью, и вот наконец взметнулся фонтанчик. Двести ярдов недолет и сто вправо. Никуда не годится.

Он пробанил и перезарядил пушку, жестом подозвал лоцмана. Они вновь выдвинули. Хорнблауэр знал, что должен приноровиться к орудию, поэтому не стал менять угол, навел в точности, как прежде, и дернул шнур практически при том же крене. На этот раз оказалось, что угол возвышения вроде верный — ядро упало дальше лодки, но опять правее, ярдах в пятидесяти, не меньше. Похоже, пушка закашивала вправо. Он чуть-чуть развернул ее влево и, опять-таки не меняя наклона, выстрелил. На сей раз получилось далеко влево и ярдов двести недолет.

Хорнблауэр убеждал себя, что разброс в двести ярдов при стрельбе из шестифунтовой пушки, поднятой на максимальный угол, вполне в порядке вещей. Он знал, что это так, но утешения было мало. Количество пороха в картузах неодинаково, ядра недостаточно круглые, плюс еще влияют атмосферные условия и температура пушки. Он сжал зубы, прицелился и выстрелил снова. Недолет и немного влево. Ему казалось, что он сойдет с ума.

— Завтрак, сэр, — сказал Браун совсем рядом.

Хорнблауэр резко обернулся. Браун протягивал на подносе миску с сухарями, бутылку вина, кувшин с водой и кружку. Хорнблауэр внезапно понял, что страшно голоден и хочет пить.

— А вы? — спросил Хорнблауэр.

— Мы отлично, сэр, — сказал Браун.

Каторжники, сидя на корточках, жадно поглощали хлеб и воду, Буш у румпеля был занят тем же. Хорнблауэр ощутил сухость в гортани и на языке, руки дрожали, пока он разбавлял вино и нес кружку ко рту. Возле светового люка каюты лежали четверо пленных, которых он оставил связанными. Теперь руки их были свободны, хотя на ногах веревки остались. Сержант и один из матросов были бледны.

— Я позволил себе вытащить их оттуда, сэр, — сказал Браун. — Эти двое чуть не задохлись от кляпов, но, думаю, скоро очухаются, сэр.

Бессмысленной жестокостью было держать их связанными, но разве за прошедшую ночь была хоть минута отвлекаться на пленных? Война вообще жестока.

— Эти молодцы, — Браун указал на каторжников, — чуть не выкинули своего солдатика за борт.