Психология древнегреческого мифа - читать онлайн книгу. Автор: Фаддей Францевич Зелинский cтр.№ 50

Он не долго заставил себя ждать.

– За тобой еще запад, могучий богатырь, – сказал он Гераклу, – царь желает, чтобы ты привел ему стадо быков пурпуровой шерсти, пасомое Герионом на острове Эрифее (то есть Чермном), где солнце заходит.

Деянира всплеснула руками:

– На край света он посылает тебя, – заголосила она, – куда еще смертная стопа не проникала!

– Гераклу не стыдно быть первым, – ответил ей муж и беспрекословно отправился к указанной цели.

– А этой целью было – «где солнце заходит». Истм, Парнасе, Этолия – это были еще знакомые места. Оттуда вверх по Ахелою к бурной Додоне, где вещий дуб Матери-Земли и Селлы, пророки Зевса; он узнал от них, что день, «когда кончатся труды Геракла», уже не особенно отдален. Потом бесконечное странствование вдоль моря, по склонам снеговерхих гор; потом широкая, благодатная равнина и в ней река о тихом течении, Эридан. Здесь тополи стоят на берегу реки, их слезы стекают в ее пучину и в ней превращаются в янтарь…

«Засни, Геракл, под тихий шум наших ветвей; мы расскажем тебе сказку про того, о ком мы плачем.

Мы – сестры Гелиады, дочери светлого бога, чья колесница ристает по небесной твердыне. Жарко пылает сердце вышнего возницы, многих любило оно, но никого так, как прекрасную Климену, позднейшую жену эфиопского царя Меропа, жившего там, где солнце заходит. И родила она в этом браке младенца дивной красоты светлого Фаэтонта. Когда он вырос, никто не мог смотреть на него, чтобы не полюбить. Сама царица любви, Афродита, была бессильна против его чар; она послала своего слугу, Геспера, вечернюю звезду: когда будешь заходить, скажи царю Меропу, что я люблю его сына и хочу, чтобы он был моим мужем. Обрадовался Мероп словам богини и велел Фаэтонту готовиться к свадьбе; но скромный юноша испугался: мне ли, сыну смертного, быть мужем богини? Нет, отец, уволь, не в прок брачущимся неравные браки. Мероп только разгневался и повторил свое приказание; тогда Фаэтонт обратился к матери. Но та улыбнулась: не бойся, мой сын, не смертный твой отец, а сам Гелий, ристатель небесной тверди! Что говоришь ты, макушка! Не верится мне. – Поверишь. Когда ты родился, он подарил тебе одно желание… только одно. Иди к нему в его багровый дворец, там, где его пылающая колесница погружается в море; скажи ему твое желание – и по исполнению ты убедишься, что он ивой отец.

И он пришел в наш дворец, и мы, Гелиады, впервые увидели нашего брата и, увидев, полюбили более всего на свете. И он сказал отцу свое желание – увы, роковое, безумное: если к тебе сын, дай мне день один, вместо тебя, управлять твоей колесницей! Тщетно отговаривал его отец: несчастный юноша стоял на своем. Тогда он напутствовал его благими сове-ами о том, как ему следует держать путь, и приказал нам, Гелиадам, запрячь светлую колесницу. Вначале смелому юноше удавалось обуздывать пыл ретивых коней: но когда первая четверть неба осталась за ним и стал приближаться полдень, они взъярились и понесли колесницу вне установлений колеи. И нарушен был вековой порядок природы: растаяли снега неприступных вершин, загорелись деревья нагорных рощ, закутанный в тюленьи шкуры житель далекого севера почувствовал непривычный жар, дремучая вода Сиртов подернулась льдом. Застонала из своих вещих глубин Мать-Земля, услышал Зевс ее жалобный голос. Его перун сразил Солнцева сына; прекрасный Фаэтонт пал обугленный в тихий Эридан. И нам с тех пор стали постылы небесные пути: став тополями на берегу сонной реки, мы льем слезы в ее воды и поем песнь плача о погибшей красоте, наши слезы, стекая в реку, становятся янтарем; и наш плач, стекая душу смертных, становится сказкой.

Так пели Гелиады Гераклу на берегу тихого Эридана. И ему показалось, что он вошел в царство сказки и что здесь все будет по-иному, по-чудесному.

Достигнув верховьев Эридана, он увидел по цепи неприступных гор перед собой, и справа и слева. Здесь нет пути; моря бы достигнуть, моря! Оно должно быть налево, где есть перевал; итак, к морю, в море! Но из моря вынырнул великан, получеловек, полурыба:

– Куда ты, дерзкий? Здесь нет пути для смертной стопы!

– Гераклу не стыдно быть первым, – крикнул герой и бросился на великана, в котором он узнал гневного Тритона, слугу морского владыки.

Тритон, побежденный, отступил:

– Иди, смертный, похваляйся, что сделал доступными эти заповедные воды – недалеко ты зайдешь.

Идет Геракл взморьем, то плоским, то приглубым, идет день, два, много дней – и все нет места, где солнце заходит. И вот перед ним смыкается море, гора справа, гора слева сдвинулись, и над их стыком, как в насмешку, солнце опускается куда-то, в загорную страну. Но Геракл не унывает: он окрылен сказкой. Где-то здесь должен быть ключ смыкающегося моря; где он? Уж не этот ли камень? Или этот? Пробует, колеблет один за другим – и вдруг грохот, пламя, стык обваливается, столб направо, столб налево, и между ними море с шумом вливается куда-то-в море морей. Вот он, Океан! И он пробил к нему путь! Да, будут помнить потомки до последних поколений Геракловы столбы!

Здесь Океан; здесь подлинно Солнце заходит. Но где же Эри-фея? Ночь настала; надо послушаться Ночи. И снова день – утро, полдень, вечер. Вот он, огненный гигант, явственно спускается на своей пылающей колеснице… Жар нестерпимый; уж не хочешь ли ты меня испепелить своим огнем? Верегись, я сын Зевса – а от моих стрел и боги теряют любовь к бессмертию! – Геракл натянул лук, наложил на него стрелу, отравленную ядом гидры, прицелился в бога – и вмиг посвежело вокруг него. Он опустил лук. И вновь жар стал расти, кровь закипела, виски заныли… Опять? Я не шучу! – Лук поднят, жар спадает; теперь довольно? – Нет? Но если я в третий раз подниму лук – я его уже не наклоню к земле, не спустив стрелы! Нестерпимый свет заставил его закрыть глаза; когда он их открыл, Гелий, сойдя с колесницы, стоял рядом с ним.

– Ты мужественен, сын Зевса, и я готов тебе помочь. Здесь действительно то место, где я «захожу», в Океан; и ты видишь, здесь уже ждет меня золотая лодка-кубок, чтобы перевезти меня по кругосветной реке на восток, к месту моего «восхода». Эрифея – остров среди Океана; садись со мной, я повезу тебя.

Огромная лодка-кубок приняла и Гелия с его колесницей, и Геракла; вскоре среди волн показался Чермный остров… Геракл сошел, поблагодарил светлого бога за его милость… Поистине Чермный: все здесь окрашено в багровый цвет: багровые скалы, багровые пески, багровые стволы деревьев, красиво одетые в темно-зеленую листву. Пока золотая лодка еще виднелась среди волн Океана, Геракл рассматривал чудеса острова; когда же она скрылась, темная ночь его окутала: он лег на землю, покрыл себя львиной шкурой и заснул.

Спал он крепко; проснулся лишь на другое утро от глухого хриплого лая. Он открыл глаза – и при свете дня увидал над собой кудластую морду огромного багрового пса. «Страж стада!» – мелькнуло у него в голове. Это едва не было его последней мыслью: заметив, что Геракл проснулся, пес бросился на него, чтобы вцепиться ему в горло. К счастью, верная палица Геракла лежала тут же, у его правой руки; могучий взмах – и свирепый страж с разбитым черепом лежал на земле.