Психология древнегреческого мифа - читать онлайн книгу. Автор: Фаддей Францевич Зелинский cтр.№ 47

– Знаешь, – сказал он однажды Иолаю, – что мне привиделось тогда, в этот страшный день, на Стимфальском озере? Мою душу непреоборимо тянуло туда, в пещеру, к ниспадающим водам. Вместе с ними и она вступила в подземную обитель, на тот поросший бледным асфоделом луг, о котором нам говорят наши пророки. Много меня тут окружило призраков, но среди всех один выдавался своим ростом и своей красотой. «Кто ты, – спросил я его, – могучий среди витязей?» Он назвался Мелеагром калидонским и рассказал мне, как он погиб от гнева своей матери Алфеи. Я все время восхищался его видом и его богатырскою речью. «Не оставил ли ты, – спросил я его дальше, – сестры на земле, сестры, достойной такого брата?» – «Была у меня сестра, – ответил он, – нежноокая Деянира; она носила еще хитон девочек, когда я умирал», – «Согласен ты, – спросил я его напоследок, – чтобы она стала моей женой?» Он кивнул головой, дружелюбно улыбаясь, и протянул мне руку; я хотел ее пожать, но моя рука повисла в воздухе, и в это мгновение резкий звук погремушки внезапно вызвал мою душу обратно, в ее телесную оболочку. Но наш уговор я все-таки считаю заключенным и иду сватать Деяниру у ее старого отца Энея.

Через несколько дней он уже был в Калидоне. Эней после смерти Алфеи женился на другой и имел от нее отрока сына Тидея; Деянира была невестой, и весь дворец был полон женихов. Но их настроение было самое печальное; объявился жених гораздо могучее их всех – бог калидонской реки, Ахелой – и требовал девы для себя; Эней был не волен ему отказать. Почему был не волен, среди женихов об этом рассказывалось различно; наиболее вероятным представлялся следующий рассказ. В былые дни Эней возвращался с охоты домой; переходя вброд через русло Ахелоя, он позабыл, как этого требовало благочестие, омыть свои руки водой и свою душу молитвой. Вмиг его окружили гневные волны реки. Он воззвал о прощении, обещая откупиться ценою, какою бог прикажет. «Дай мне то, чего дома не знаешь!» – ответил Ахелой. Эней согласился. Когда он вернулся невредимый домой, ему поднесли новорожденную дочь – Деяниру.

И вот теперь Ахелой явился за невестой – получеловек, полубык, с длинной бородой, струившей обильную речную воду. Деянира была в отчаянии при виде своего чудовищного жениха; Эней, убитый ее и своим горем, обещал ее руку тому, кто ее освободит от него. Как раз перед тем пришел Геракл; нимало не колеблясь, он принял условие. На току перед городом состоялся бой. Ахелой тщетно менял свои образы, являясь то человеком, то змеем, то быком, – Геракл во всех образах его победил, под конец у него выломал его бычачий рог и заставил его, посрамленного, вернуться в свое русло.

Все были счастливы; женихи-зрители, и те не завидовали столь заслуженной награде. Геракл женился на Деянире и после краткой побывки у тестя взял ее с собой в Тиринф. Без приключений дело все-таки не обошлось. Они пришли на своем пути к другой этолийской реке, Евену; она была как раз очень полноводна; Геракл один мог бы ее перейти вброд, но перенести Деяниру и для него было невозможно. Вдруг примчался к нему кентавр Несс – тот единственный, который избег погрома в предгорьях Эриманфа. Геракл его не мог узнать – мало ли было кентавров! – но тем лучше узнал тот истребителя своих братьев. Он объявил Гераклу, что состоит перевозчиком и готов перевезти его жену на своей широкой конской спине. Геракл согласился. Но едва очутился он со своей прекрасной ношей в реке, как бросился бежать – имея Деяниру на своей спине, он считал себя в безопасности от стрел своего врага. Но он ошибался: Геракл все-таки послал ему вдогонку стрелу, отравленную желчью гидры, и у него едва хватило сил донести красавицу на тот берег. Он еще шепнул ей несколько слов, на что Геракл тогда не обратил внимания, и затем скончался.

Вернувшись в Тиринф, Геракл представил свою молодую жену матери и познакомил ее с Иолаем, и они зажили тесной, дружной семьей в его скромном домике. Но недолго мог он наслаждаться своим новым счастьем. Копрей все-таки явился, и в его голосе опять зазвучала насмешка, хотя и в другом роде, чем раньше.

– Твоя доблесть, могучий витязь, слишком велика, чтобы ее ограничить пределами Пелопоннеса. Мой повелитель желает, чтобы ее благодеяние испытал весь обитаемый мир в своих четырех концах, северном, южном, восточном и западном. Чтобы начать с юга, он приказывает тебе укротить критского быка и привести его к нему в Микены.

– Этот раб, – сказал Геракл после его ухода своим, – сам не знает, чему смеется; но его устами говорит Еврисфей, устами Еврисфея – Гера, а устами Геры – Рок. Мне вспоминается слово Паллады, прозвучавшее в моем вещем сне; «если хочешь славы от Эллады, от человечества – трудись для Эллады и человечества». До сих пор меня знала только Эллада; но я чувствую, с нынешнего дня начинается новая полоса в моей жизни. Моя задача – умиротворение земли, истребление чудовищ в зверином и человеческом образе, искоренение беззакония, восстановление почестей богов там, где они забыты вследствие нерадения и нечестия людей. Критский бык – это только начало, и даже не начало; я предвижу иное за этим неважным подвигом.

Но все-таки, что это за бык? – спросила Деянира.

Слышала ты об Агеноре, царе финикийском, его сыне Кадме и его красавице-дочери Европе, той, которую увез в море белый, прекрасный бык?

– Так это тот самый?

– Говорят, да; послал его в Финикию сам Зевс и велел ему перевезти Европу на остров Крит, тогда еще пустынный, для того, чтобы там с нею жить как муж с женою. Она родила ему трех могучих сыновей: Миноса, мудрого законодателя, Радаманфа, справедливого судью, и Сарпедона, который, впрочем, переселился в малоазиатскую Ликию. И Крит расцвел при Миносе и украсился ста городами; но бык, сослужив свою службу, одичал и стал грозою благоустроенного острова. Что ж, отправлюсь за ним – тебя же, Иолай, попрошу охранять в мое отсутствие мою молодую жену и старую мать.

Но, как и предполагал богатырь, за критским подвигом скрывался другой, гораздо более опасный. Его финикийский корабль бурей отбросило от берегов Зевсова острова; долго скитался он по волнам, пока не достиг странной местности, со странными деревьями, листья которых развевались точно исполинские перья, и еще более странными обитателями. От пловцов своего корабля он узнал, что страну зовут Ливией, а правит ею великан Антей, сын земли. Они отправились к нему.

– Дам что угодно тому, кто меня осилит в борьбе, – сказал Антей.

– Долг гостеприимства, – ответил ему Геракл, – велит хозяину не бороться с гостями, а помогать им.

Но так как неласковый туземец настаивал на своем, то Геракл выступил против него. После упорной схватки он его повалил; но едва коснувшись земли своим телом, великан опять быстро прянул на ноги. То же случилось и во второй и в третий раз.

Тут Геракл понял, что сын Земли из прикосновения к ней черпает новую силу; победив его и в четвертой схватке, он поднял его на воздух и держал его в железных тисках своих объятий до тех пор, пока он не испустил духа.

Ехать обратно было невозможно; поврежденный уже бурей корабль разбился о береговые утесы. Пришлось пловцам шествовать берегом через луга и пески; сколько тут Геракл поборол диких зверей и жестоких людей, мы перечислять не будем. Но вот они пришли наконец в страну, по-видимому, благоустроенную; по крайней мере, возвышавшийся на берегу моря алтарь свидетельствовал о благочестии жителей.