Выйти из хаоса. Кризисы на Ближнем Востоке и в Средиземноморье - читать онлайн книгу. Автор: Жиль Кепель cтр.№ 33

Страница

Далее, отдавая уничтожению шиитов приоритет над борьбой с американской армией, аз-Заркауи дистанцировался от стратегии борьбы с «дальним врагом», которую отстаивал аз-Завахири. Таким образом, местная ячейка, «“аль-Каида” в Месопотамии», отошла от джихадистской идеологии второго поколения. Связь двух территорий джихада – Европы и Ирака, которая с началом в 2011 году восстания против режима Башара Асада должна была распространиться на весь Левант, стала возможной благодаря совпадению по времени с переходом к третьей фазе джихадизма. Переход этот был оформлен как «Призывом» ас-Сури, опубликованным в электронном виде, так и новыми формами иракского суннитского партизанского движения под руководством аз-Заркауи. Взаимосвязь этих территорий обеспечивалась не только перемещениями джихадистов между ними, но и быстрым распространением социальных сетей. 14 февраля 2005 года в Калифорнии был зарегистрирован сервис YouTube. За короткое время он произвел настоящий переворот в распространении видеоматериалов, сделав их доступными для всех, в отличие от событий 11 сентября, разворачивавшихся еще в телевизионную эру. Это способствовало коренному обновлению методов джихадистской мобилизации, обеспечивших виртуальный контакт между местным терроризмом и глобальным джихадом.

Впрочем, этой третьей фазе, принципы которой были заложены еще в середине первого десятилетия XXI века, нужно было еще несколько лет, чтобы дозреть и развернуться в полную силу. В Европе исключительно благоприятной для нее средой оказались тюрьмы. Здесь молодые джихадисты, попавшие в заключение по возвращении из Ирака или при попытке туда уехать, активно обращали в свою идеологию мелких уголовников из неблагополучных пригородов. Одновременно салафизм распространялся в тех же гетто, когда представители первого поколения иммигрантов, родившиеся и получившие образование в Старом Свете, по достижении совершеннолетия осознавали, что остаются чужими на европейском празднике жизни. И это осознание невозможности повышения социального статуса и улучшения качества жизни толкало многих из них на путь джихадизма.

В арабском мире протестные выступления 2010–2013 годов, породившие поначалу громадные надежды на демократизацию, привели либо к восстановлению авторитаризма, как в Египте, либо к гражданской войне, как в Ливии, Йемене и, прежде всего, в Сирии. Тем временем суннитско-шиитское противостояние, занимавшее все мысли аз-Заркауи, стало главной линией разлома на Ближнем Востоке. В этих новых условиях джихадизм третьего поколения и продолжал развиваться, пока не воплотился в свою самую чудовищную ипостась в виде «халифата» ИГ. Провозглашение в Мосуле в июне 2014 года «халифата», а с ним и нового витка зверств и резни совпадет с волной терактов в Европе, заливших кровью Старый Свет. Так были втоптаны в землю ростки «арабской весны», к анализу которой мы сейчас обратимся.

17 декабря 2010 года в Сиди-Бузиде, городе, расположенном в центральном Тунисе, двадцатишестилетний уличный торговец Тарек (он же Мохаммед) Буазизи совершил самосожжение после стычки с муниципальной служащей. Именно эта человеческая трагедия, которых в Северной Африке в то время было немало, стала искрой, из которой возгорелось пламя движения, восторженно названного тогда «арабской весной». В следующем году правящие режимы от Туниса до Бахрейна, включая Ливию, Египет, Йемен и Сирию, пали или испытали жестокие потрясения, порою приводившие к гражданской войне. Все остальные арабские страны также оказались затронутыми – прямо или косвенно – различными по своему размаху восстаниями, и многие из них бросили значительные политические, финансовые и даже военные ресурсы на их поддержку или подавление.

Надежды на возможность осуществить демократизацию, пройдя между Сциллой диктатуры и Харибдой джихадизма, вынашивались большинством СМИ и многими неправительственными организациями, восторгавшимися «революцией 2.0», в которой активную роль сыграли социальные сети. Впрочем, по мере того как на экранах смартфонов проступал глубокий раскол общества, движение начало принимать качественно иной характер. Образованная молодежь, представленная выходцами из городского среднего класса, в течение нескольких месяцев после начала восстаний и свержения деспотов оказалась – как на местном, так и на региональном уровне – во власти сил, гораздо более опытных, чем те, что принялись крушить старый порядок. В большинстве случаев исламистские партии, связанные с «Братьями-мусульманами», вставали во главе начатых не ими восстаний в результате выборов, если таковые имели место, либо через уличные демонстрации, организуемые по окончании пятничного намаза, и столкновения с полицией или армией.

Развитию событий по данному сценарию способствовал и спутниковый телеканал «аль-Джазира», финансируемый и контролируемый Катаром – газовым эмиратом, позволявшим каждой арабской семье переживать в прямом эфире ключевые эпизоды «революции», в первую очередь те восемнадцать дней на площади Тахрир в Каире, что привели к отставке Хосни Мубарака 11 февраля 2011 года. Важно и то, что в качестве медийных персон и лидеров движения телеканал представлял не светскую молодежь, а «Братьев-мусульман». Задачей этого «братания исламистов» с революцией было недопущение возможных эксцессов усилиями набожных средних классов, которым и вверялось будущее страны. Сложившаяся турецко-катарская ось пользовалась одобрением Вашингтона при президенте Обаме, которому импонировала ПСР («Партия справедливости и развития») Эрдогана, сочетавшая в себе мусульманскую этику и дух капитализма.

В качестве противовеса этой «братской» оси, использовавшей революционную динамику в своих интересах, выступили другие силы суннитского мира. Их передовым отрядом и главным спонсором являлись нефтяные монархии Аравийского полуострова во главе с Саудовской Аравией и ОАЭ. Эта контрреволюция опиралась на армейскую верхушку – особенно в Египте, где летом 2013 года пришел к власти маршал Абдель Фаттах ас-Сиси, а также на все возрастающий авторитет салафитов в трущобах.

Участники этого контрнаступления пользовались поддержкой Эр-Рияда, щедро распределявшего потоки нефтедолларов, и боролись с «Братьями-мусульманами» за гегемонию в исламизме. Однако их коллективная преданность саудитам строилась на зыбучих песках; проблемой являлась и их восприимчивость к джихадистской пропаганде. Эти отношения становились все сложнее по мере роста могущества принца Мухаммеда ибн Салмана Аль Сауда начиная с 2015 года. Принц все более дистанцировался от ваххабитского истеблишмента, что явилось серьезным – и непредвиденным – побочным эффектом «Весны» 2011 года. Суннитская община не смогла избежать раскола, в основе которого лежало либо благожелательное, либо враждебное отношение к «Братьям-мусульманам». Кроме того, этот постреволюционный внутренний раскол повлек за собой дальнейшее повышение ставок в конфликте. Одним из последствий его стало возрождение терроризма, который под влиянием демократических восстаний временно затаился. Начиная с 2012 года «джихадисты третьего поколения» устраивали многочисленные теракты не только на «землях ислама» в Средиземноморье, на Ближнем Востоке и в Сахеле, но и в Европе. Действовали эти террористы в соответствии с инструкциями их стратегов – двух «Абу Мусабов», ас-Сури и аз-Заркауи.

Страница