Выйти из хаоса. Кризисы на Ближнем Востоке и в Средиземноморье - читать онлайн книгу. Автор: Жиль Кепель cтр.№ 26

В суннитском мире правомерность «мученических операций» стала предметом полемики среди улемов с 1996 года. В этом году, когда Бен Ладен опубликовал свою «Декларацию о джихаде», началось вещание спутникового телеканала «аль-Джазира». Тот сразу же начал широко рекламировать терроризм смертников, громко именовавшийся «мученическими операциями», транслируя кадры с последствиями терактов по всему миру. Впрочем, Совет высших улемов Саудовской Аравии, осознавая угрозу, которую Бен Ладен представлял для монархии, выступил с безоговорочным осуждением атак смертников. Улемы напомнили, что лишь Аллах волен забрать жизнь, которую Он даровал, а самоубийцы обречены на вечные адские муки. Противоположную точку зрения представлял главный «телепроповедник» «аль-Джазиры» египетский шейх Юсуф Аль-Кардави, принявший подданство Катара и ставший лицом «Братьев-мусульман» на международной арене. Он полностью поддержал терроризм смертников, тем более что ХАМАС, по сути, являлся палестинским отделением его движения. В тщательно аргументированной фетве, выпущенной в марте 1996 года, а затем дополненной и опубликованной повторно во время второй интифады, шейх называл эти операции «самым славным видом джихада на пути Аллаха». Он рассматривал «мученические операции» как составляющую «законного терроризма» («ирхаб машру»), о котором говорил Коран устами Всевышнего:

Буквальное толкование глагола «устрашать» («терроризировать») вырывало его из контекста и делало частью внеисторической логики, свойственной казуистике «Братьев-мусульман» и салафитов. Это делалось для того, чтобы оправдать терроризм, называя его законным «способом защиты обездоленных для сопротивления всемогуществу сильных и надменных. Прибегая к такой аргументации, Юсуф аль-Кардави в данном случае не брезговал лексиконом Иранской революции. Что касается убийства израильтян в штатском, они были законными, поскольку все граждане Израиля как мужского, так и женского пола отбывали воинскую повинность; а значит, еврейское государство населяли только военные, которые ipso facto представляли собой разрешенные мишени. Фетва аль-Кардави в силу известности автора была самой важной из всех, выпущенных авторитетными суннитскими богословами, и породила множество подражаний. Таким образом, она выполнила задачу структурирования метанарратива террора и мученичества. Впоследствии для мусульманского мира, и прежде всего для аудитории канала «аль-Джазира», она стала призмой, через которую рассматривались все конфликты, которые могли происходить на планете. Мученица-Палестина, отданная на растерзание сионистам, равнодушным к ее участи Западом, продолжала играть в сопротивлении роль главного символа борьбы за ислам, но отныне под знаменем джихада, для которого наиболее предпочтительным методом являлся терроризм смертников.

Жертвами второй интифады за 5 лет пали более 4 тысяч человек столкновений – и четверть из них впервые составляли израильтяне. Под интифадой подвело черту возведение непреодолимого разделительного барьера между Израилем и палестинскими территориями, который только усугубил социально-экономические проблемы автономии. Смерть Арафата 11 ноября 2004 года во французской больнице ознаменовала собой конец целой эпохи: в январе 2006 года ХАМАС выиграл выборы в Палестине, а после столкновений с ФАТХ в июне 2007 года захватил всю полноту власти в секторе Газа. Он будет сохранять ее в течение десяти лет, вплоть до частичного возвращения контроля Палестинской национальной администрации над этой территорией в октябре 2017 года.

Множество тревожных сигналов предвещало это самое яркое событие начала XXI века – а с ним и третьего тысячелетия, – которое превратило джихадизм в его понимании Бен Ладеном и аз-Завахири в ключевой нарратив хаотичного мира, пришедшего на смену холодной войне. Но оно также находилось на стыке гораздо более широких символических парадигм, что и обеспечило ему неслыханный резонанс. Оно не только кардинально изменило геополитическую ситуацию на Ближнем Востоке, положив начало «войне против терроризма», которая усилиями Запада привела к ликвидации Саддама Хусейна, но и имела непредвиденный побочный эффект в виде перехода Ирака в стан шиитов и сближения его с Ираном. По иронии судьбы и сунниты-джихадисты, и США синхронно потерпели поражение на радость их общему врагу – Исламской республике Иран. Впрочем, по прошествии нескольких лет после 11 сентября, несмотря на неоднократные, пусть и в меньшем масштабе, теракты по образу 9/11, волной прокатившиеся от Бали до Мадрида и Лондона, стало очевидно, что «джихаду против дальнего врага» не удалось сплотить широкие массы мусульман под знаменами «аль-Каиды». Невозможность достичь этой цели открывала дорогу новому этапу джихадизма, ставящему под сомнение саму стратегию, наиболее ярким воплощением которой на практике явилось 11 сентября.

Весь мир наблюдал за тем, как 19 смертников, находившихся на борту четырех пассажирских авиалайнеров, повернули их на Нью-Йорк и Вашингтон, чтобы протаранить Всемирный торговый центр, Пентагон и Капитолий. Только сопротивление пассажиров самолета, направленного на Капитолий, помешало удару по последней цели. Эта атака, прежде всего, представляла собой реализацию на практике цели, заявленной в хартии Международного исламского фронта против евреев и крестоносцев, опубликованной в феврале 1998 года: перенести войну на территорию Запада. Теоретическая база, как мы помним, была подведена аз-Завахири во «Всадниках под знаменем Пророка». Но она также вписывалась в события второй палестинской интифады, на которой в тот момент были сосредоточены политические интересы арабско-мусульманского мира. Теракт 11 сентября должен был стать проекцией интифады в глобальном масштабе. И если ХАМАС и «Исламский джихад» убивали в Израиле пассажиров автобусов и посетителей рынков, кафе и пиццерий десятками, «аль-Каида», не размениваясь по мелочам, уничтожила сразу тысячи людей, находившихся в американских башнях-близнецах. Впрочем, такого рода глобализация дела за освобождение Палестины устраивала далеко не всех его участников и сторонников, которые внезапно оказались заложниками битвы гигантов, где им отводилась роль наблюдателей. С 12 сентября Арафат под прицелом камер журналистов сдавал кровь пострадавшим в результате терактов американцам. Даже шейх аль-Кардави попытался провести границу между статусом Израиля – мусульманской территории, занятой неверными, на которой оборонительный джихад был законен, – и статусом американского континента, который никогда не был «землей ислама». Из этого следовало, что 19 смертников не могут претендовать на статус мучеников и должны считаться самоубийцами, подчеркивал аль-Кардави. Деваться ему было некуда, иначе пришлось бы обрубить все линии коммуникации между «Братьями-мусульманами» и Вашингтоном (которые впоследствии ему очень пригодятся).

В чем смысл выбора Всемирного торгового центра в качестве самой символической мишени «живых бомб», если в 1993 году он уже был объектом теракта, стоившего шейху Омару Абдель Рахману пожизненного тюремного заключения? Он позволял «аль-Каиде» продолжить акцию, в совершении которой обвинялся слепой египетский шейх, чей дух незримо витал над авторами «Декларации о джихаде» 1996 года, и в какой-то степени отомстить за его пожизненное заключение в американской тюрьме. Наряду с этим представление атаки заранее распланированной частью последовательно осуществляющейся стратегии придавало значительно больший вес операции. Но и этим ее значение не ограничивалось. Теракт 1993 года драматически подвел черту под сотрудничеством спецслужб США и джихадистов, которые в восьмидесятые были братьями по оружию в борьбе с Советской армией в Афганистане, но он не был доведен до конца. Бен Ладен и его пособники, снеся до основания башни-близнецы, сделали разрыв с бывшим американским союзником окончательным и бесповоротным. Они стерли все следы канувшего в небытие брака по расчету и радикально перекроили тем самым семантику исламистского нарратива.