История войны и владычества русских на Кавказе. Назначение А.П. Ермолова наместником на Кавказе. Том 6 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 204

Дибич ухватился за последние слова и заметил, что ему кажется странным, почему он сам не выскажет своего желания императору. Ермолов обещал охотно то исполнить. Отправляя 28 февраля курьера в Петербург и не получая никакого письма от Ермолова, Дибич писал ему, что, изложив в своем донесении государю весь их разговор, он упомянул, что Алексей Петрович сам будет писать императору. «Но при отправлении бумаг с фельдъегерем узнал, – прибавлял Дибич ^[1020], – что ваше высокопревосходительство с ним не посылаете письма, и, не осмеливаясь переменить написанного мною государю императору, покорнейше прошу уведомить меня о причинах, по которым ваше высокопревосходительство изволили отложить намерение свое, дабы я мог в дополнение донесения моего объяснить о том его величеству».

«Чувствительно буду всегда благодарен, – отвечал на это Ермолов ^[1021], – если откровенное объяснение мое изволите довести до сведения государя императора. Представить письмо мое его величеству я не переменил намерения, но признаюсь вашему высокопревосходительству, что я нынешний день не готовился того сделать, не полагая, чтобы оно нужно было так скоро».

Спустя два дня Ермолов писал императору Николаю ^[1022]: «Не имев счастия заслужить доверия вашего императорского величества, должен я чувствовать, сколько может беспокоить ваше величество мысль, что, при теперешних обстоятельствах, дела здешнего края поручены человеку, не имеющему ни довольно способности, ни деятельности, ни доброй воли. Сей недостаток доверенности вашего императорского величества поставил и меня в положение чрезвычайно затруднительное. Не могу я иметь нужной в военных делах решительности, хотя природа и не совсем отказала мне в оной. Деятельность моя охлаждается тою мыслью, что не буду я уметь исполнить волю вашу, всемилостивейший государь!

В сем положении, не видя возможности быть полезным для службы, не смею однако же просить об увольнении меня от командования кавказским корпусом, ибо в теперешних обстоятельствах может быть приписано желанию уклониться от трудностей войны, которых я совсем не почитаю непреодолимыми; но, устраняя все виды личных выгод, всеподданнейше осмеливаюсь представить вашему императорскому величеству меру сию, как согласную с пользою общею, которая всегда была главною целью моих действий».

Еще до получения письма Ермолова император Николай в принципе решил отозвать его с Кавказа и заменить Паскевичем. Он ожидал только донесения Дибича, чтобы иметь более или менее основательные причины к такому решению. 4 марта было получено первое донесение из Тифлиса, и государь писал ^[1023], что ожидал известий с большим нетерпением и читал письмо с таким же интересом. «Признаюсь вам, – говорил император, – что я рад был узнать, что вы находитесь на месте и своими глазами можете судить об этом лабиринте интриг (de vous savoir sur les lieux et à même de juger par vos yeux dans ce dédale d’intrigens). Я надеюсь, что вы не допустите закрыть себе глаза этому человеку, для которого ложь есть добродетель, когда она ему полезна, и который насмехается (дурачит) над помощниками, которых ему дают. Да поможет вам Господь и да вразумит вас быть справедливым. С нетерпением ожидаю новостей, которые вы мне обещаете».

Через два дня император писал, что из письма генерал-адъютанта Бенкендорфа 2-го он узнал, какое впечатление произвело прибытие Дибича на Кавказ и как все люди честные рады тому. Под влиянием этого письма государь еще более склонялся к тому, что оставление Ермолова на Кавказе невозможно, а между тем 11 марта достигло до Петербурга донесение Дибича от 28 февраля, в котором он затруднялся окончательным решением, не знал, кем заменить Ермолова, и спрашивал решение императора. «Что хотите вы, чтобы я сказал вам после подобного чтения? – спрашивал император ^[1024]. – Если вы, находясь на месте, не нашли возможным решиться, то каким образом могу я сделать это с такого дальнего расстояния (a cette distance) и после всего того, что вы мне говорите? Я вижу ясно, что дела не могут идти таким образом и вам с Паскевичем уезжать невозможно. Этот человек (Ермолов), предоставленный самому себе, поставит нас в такое же положение по отношению к знакомству с ходом дел и по отношению к уверенности, что дела примут желаемый нами оборот, как было до отъезда Паскевича из Москвы, – ответственности за это я не могу взять на себя.

Таким образом, взвесив все разумно и в ожидании вашего второго курьера, если он не принесет мне новых данных, как те, которые вы мне представили, я не вижу другой возможности, как уполномочить вас уволить Ермолова. Заменить его я назначаю Паскевича, ибо не вижу из ваших рапортов, чтобы он нарушил долг самой строгой дисциплины. Отозвание в подобном случае обесчестит Паскевича (on déshonore cet homme par son rappel en pareil cas), что противно моей совести». В конце письма император два раза повторил, что если следующий курьер не привезет ему ничего нового, то чтобы Дибич, не ожидая никаких других наставлений, безотлагательно объявил Ермолову об его увольнении. «Поставьте сначала Паскевича на должную ногу, – прибавлял государь, – дайте ему понять всю важность поста, на который я его призываю в этом случае, и дайте почувствовать всю цену моего доверия. Человек честный и мой старый начальник, он, я ручаюсь, сумеет исполнить мои желания».

Прочитав донесение Дибича от 9 марта, император писал ^[1025]: «Я снова убедился в полной невозможности оставить дела в прежнем положении, т. е. видеть вас и Паскевича удаленными оттуда, а следовательно, оставаться в неизвестности и беспокойстве, как это было до посылки вас обоих. Я радуюсь, что назначил Паскевича заместителем (pour remplagant), ибо из вашего письма вижу, что, в случае его назначения, вы не считаете нужным продолжить там ваше пребывание.

Вы видели из моего последнего письма, что я вас уполномочил оставаться там столько, сколько найдете нужным для того, чтобы поставить Паскевича на должную ногу и установить новый порядок дел. Я снова повторяю и предупреждаю вас, что вчера отправил приказание Сипягину немедленно отравиться в Тифлис, чтобы исполнять должность военного губернатора Грузии, в случае отсутствия Паскевича, которого я приказом завтрашнего числа назначаю на место Ермолова со всеми его правами. Да благословит Господь этот важный шаг и да даст нам всем силы и разум. По получении этого письма (cet ordre) вы сообщите мне все возможные подробности о том, как все обойдется; только без шума, скандала и насилия. Я положительно запрещаю всякое оскорбление и делаю вас в этом ответственным; пусть все совершится в порядке, с достоинством и согласно точному порядку службы (avec dignité et dans la stricte règle du service)».