История войны и владычества русских на Кавказе. Новые главнокомандующие на Кавказе после смерти князя Цицианова. Приготовления Персии и Турции к открытым военным действиям. Том 5 | Николай Дубровин | страница 36 | LoveRead.ec

Пред сим объяснено вам было желание мое, дабы, предупреждая разрыв с Портою, стараться прекратить неприятельские действия с Персией и, буде можно, соединиться с Баба-ханом против турок, дабы обратить все ваши силы и все внимание в сию сторону. К удовольствию моему скоро я получил известие, что через попечения ваши учинен начальный шаг к мирным переговорам. Ныне сей предмет сделался столь важным, что достижение оного я признаю началом будущих успехов, и потому поручаю сие дело особенному вашему старанию, предоставляя благоразумию вашему изобрести для сего приличнейшие способы. Нахожу нужным только повторить мое желание, чтобы границы российские остались в том положении, в каком оные теперь находятся, т. е. по Куру и часть Аракса, заключающую в себе область Елисаветпольскую и ханство Карабахское»^[173].

Таким образом, первое время надежда на успех и вся тяжесть военных действий должна была лечь на немногочисленную кавказскую армию, перед которою стояло два неприятеля: персияне и турки. Одновременная борьба с двумя противниками, без надежды на помощь свежими силами, была крайне затруднительна и не предвещала успеха, а между тем петербургский кабинет, обещая главнокомандующему поддержку только деньгами и подарками, а не войсками, желал, чтобы граф Гудович, не ограничиваясь пассивною обороною, действовал наступательно против турок и овладел крепостями, лежавшими на берегу Черного моря между Мингрелией и Анапою.

«Из положения границ наших с Портою, около берегов Черного моря, усматривается то неудобство, – писал барон Будберг графу Гудовичу, – что от полуострова Тамани российское владение прерывается крепостями Анапою, Сухум-Кале, Изгауром, Анаклией, потом следует берег мингрельский, принадлежащий России до самого устья Риона, по ту сторону реки опять начинаются турецкие поморские владения: Поти, Батум, Гонио, все издревле принадлежавшие к царству Грузинскому. Следовательно, нельзя не желать возможности присоединить все сии места под державу Российскую, дабы тем вяще обеспечить Грузию и усмирить закубанские народы, находящие пристанище в Анапе и других турецких городах. Тогда только можно надеяться, что воспоследует совершенное покорение горских народов и что российское начальство, не мешаясь во внутреннее их устройство, будет иметь в руках достаточные способы к удержанию их в должном повиновении»^[174].

«Если в Анапе, – писал барон Будберг в другом письме графу Гудовичу, – не находится еще сильного вооружения, может быть, ваше сиятельство найдете способ занять сию важную крепость некоторыми движениями войск или через дружественные сношения с тамошним турецким начальником»^[175].

Для удовлетворения таким требованиям главнокомандующий должен был сосредоточить все свое внимание на двух главных предметах: поспешить скорейшим заключением мира или перемирия с Персией и затем устремить все свои силы на турецкие области, сопредельные Грузии. Усмотрению графа Гудовича предоставлялось действовать в последнем случае силой оружия или склонением к вступлению под покровительство России пограничных нам пашей, подвластных Турции. Сношением с карсским пашой, Келеш-беком владельцем абхазским, и другими думали облегчить труды войск в предстоящих действиях и сложить часть тяжелой обороны на новых союзников, до тех пор пока «не откроется возможность действовать всеми нашими силами».

При незначительности боевых сил на линии и в Закавказье трудно было удовлетворить желанию нашего правительства. Большее или меньшее число свободных войск, с которыми можно было открыть наступательные действия, определялось положением самого края, протяжением его границ, внутренним состоянием страны и, наконец, числительным составом войск.

На преданность России вновь приобретенных провинций главнокомандующий рассчитывать не мог, точно так же, как на скорое заключение мирных условий с Персией, потому что вскоре после объявления войны в Константинополе французский эмиссар Жоберт проехал в Персию вместе с возвращавшимся из Парижа посланником Баба-хана. Это известие не оставляло сомнения, что, при посредстве Турции, последовало сближение между Францией и Персией и что первая употребит все свои усилия, чтобы отклонить тегеранский двор от заключения мирных условий с Россией. На этом основании необходимо было иметь особый отряд для отражения персиян и содержать постоянные гарнизоны: в Дербенте, Баку, Шуше, Шеке, Елисаветполе, Имеретин, Мингрелии и против джаро-белоканцев. Сомнительная верность жителей этих провинций не дозволяла вывести гарнизоны, но, напротив, требовала, чтобы они были самостоятельными по численности, так как, с выступлением главных сил против неприятеля, они не могли уже рассчитывать ни на какую поддержку.

В конце 1806 года все войска, как бывшие на Кавказской линии, так и находившиеся в Закавказье, разделены на две дивизии: 19-ю на линии^[176] и 20-ю в Закавказье^[177]. Начальником первой назначен генерал от инфантерии Булгаков, главная квартира которого была в Георгиевске, а второй – генерал-лейтенант барон Розен, находившийся в Тифлисе.

На всем протяжении Кавказской линии происходили почти беспрерывно грабежи и хищничества. Закубанцы разграбили Воровсколесскую станицу, нападали несколько раз на Ставрополь, хищничали у Моздока и Кумского ретраншемента. Подговоренные анапским пашой, шапсуги, собравшись значительными партиями, вторгались в земли черноморских казаков, выжигали селения и уводили в плен жителей. На реке Урупе собралось до 4000 бесленейцев, а значительное скопище темир-гойцев стояло в вершинах реки Лабы. Анапский паша отправил своего посланного для возмущения кабардинцев. Он снабдил его значительной суммой денег для раздачи более влиятельным князьям, которым писал, что к нему прибыло уже турецкое войско на пяти кораблях; что с этим войском он скоро придет на линию и что «покровительствующий весь мир государь (султан) повелел восстать всем магометанам против неверных врагов». Паша приглашал кабардинцев соединиться с ним, как сделали это абадзехи, шапсуги и натухайцы, уже прибывшие к нему, и высказывал полную уверенность, что они исполнят повеление «великого государя, который признает себя могущим победить все войска, на земле имеющиеся, или все места обратить в ничтожность, как неверных»^[178].