История войны и владычества русских на Кавказе. Новые главнокомандующие на Кавказе после смерти князя Цицианова. Приготовления Персии и Турции к открытым военным действиям. Том 5 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 34

Зная из предыдущих сношений, что русское правительство в основание мирных переговоров положило требование, чтобы реки Кура и Араке были установлены границами между двумя государствами, Безюрк старался убедить Степанова, что требование это будет невыгодно для России.

– Там, за Араксом, – говорил он, – живет народ мерзкий, коварный, от которого мы сами никакой пользы не видели. Вас просил Насим-бек и Джевад-хан (ганжинский), чтобы вы приблизили к ним свои войска, но были ли они верны? Первый изменил и ушел, а последний дрался. Селим-хан не просил ли у вас прислать помощь и защиту? Он присягнул, а что потом сделал? Ибрагим-хан ездил к вам на Курак-Чай и присягнул, но был ли верен? Сурхай-хан столько раз на вашу и на нашу сторону передавался; к нам прислал, клялся в верности и обещал войско. Прошлого года мы к нему денег послали до миллиона. Эриванский хан сколько просил князя Цицианова прийти с войском, но, когда пришли вы, что с вами сделал? Со вступления вашего в Грузию сколько вы потеряли людей, сколько казны и какую получили от того пользу?

Не уполномоченный вступать в какие бы то ни было объяснения, Степанов не мог отвечать на многочисленные вопросы Безюрка, и визирю наследника не оставалось ничего более, как прекратить свои посещения. Уходя, он снова обещал Степанову представить его Аббас-Мирзе и не задерживая отправить в Тегеран. 2 января наследник ездил на охоту, а на следующий день отправлял курьера к отцу, был занят делами и потому будто бы не мог принять русского посланного; наконец, 4 января свидание состоялось.

– Из России приехал посланник к услугам вашим, – проговорил чиновник, вводя Степанова к Аббас-Мирзе.

– Граф Иван Васильевич Гудович, – сказал вошедший, – посылая меня в здешний край, приказал явиться к вам, отдать поклон и пожелать здравия.

– Хош-келды, – отвечал Аббаз-Мирза.

Степанов поклонился.

– В добром ли здоровье? – спросил наследник.

– Слава богу.

– Здоров ли граф?

– Здоров.

– Имеете ли известие о здоровье императора Александра?

– При отъезде моем из Грузии слышал, что, к счастью нашему, здоров.

– Великий император! Великий император! – пробормотал несколько раз Аббас-Мирза. – Более его и лучше нет.

Аудиенция была окончена. Аббас-Мирза просил Степанова в случае нужды обращаться к нему не стесняясь; он поручил Безюрку устроить его как можно лучше, и если пожелает, то отправить в Тегеран. Степанова содержали очень хорошо; к нему приставлена была тьма прислуги, поминутно спрашивали, не желает ли он музыкантов, танцовщиков, и присылали разных чиновников, чтобы занимать и развлекать его ^[167]. Такая предупредительность простиралась только до тех пор, пока он не заявил своего желания ехать далее и не высказал Безюрку просьбы отправить его в Тегеран как можно скорее. Отговариваясь тем, что ни один посланник к владетелю персидских провинций не может проехать в Тегеран без предварительного сношения с наследником, Безюрк отказывался отправить Степанова далее. Визирь просил его донести о том графу Гудовичу и просить, чтобы он сообщил, с каким именно поручением отправлен посланный в Мирза-Шефи. При этом Безюрк сначала намекнул, а потом сказал прямо Степанову, что главнейшей причиною задержания его в Тавризе было ожидание подарков как наследнику, так и ему, визирю. Корыстолюбивый персиянин, не стесняясь, говорил, что такие подарки со стороны посланных всеми приняты и необходимы.

Граф Гудович хотя и удивлялся подобному нахальству, но, зная, что Аббас-Мирза и его визирь имеют большое участие и влияние в делах Баба-хана и что наследник, более чем все другие, сторонник военных действий, отправил тотчас же в подарок Аббас-Мирзе соболий мех в 800 рублей и дамские бриллиантовые часы в 1470 рублей, а Мирзе Безюрку бриллиантовый перстень в 900 рублей ^[168].

Подарки эти достигли Тавриза, когда Степанова уже там не было: он отправился в Тегеран по требованию Баба-хана, узнавшего, что русский посланный самопроизвольно задержан в Тавризе. Не смея ослушаться приказаний отца и желая все-таки выведать тайну, Аббас-Мирза призвал к себе секретно Степанова и просил сказать откровенно, с чем он посылается в Тегеран. Степанов отвечал, что наследнику известно содержание ответного письма главнокомандующего Мирза-Мусе Гилянскому и что письмо к Мирза-Шефи того же содержания, то есть что русское правительство согласно на заключение мира, самими персиянами предложенного.

20 января Степанов выехал из Тавриза в Тегеран, в сопровождении большего конвоя, данного ему Аббас-Мирзою. Следом за ним скакал курьером из Тифлиса поручик Меликов с предписанием Степанову внушить визирю Мирза-Шефи, чтобы он принял меры к скорейшему прекращению военных действий и к восстановлению дружественных отношений между двумя державами.

«Старайтесь, – писал граф Гудович майору Степанову, – чтобы вас скорее из Тегерана отправили с ответом, и для того внушите визирю, чтобы он не верил ложным разглашениям французским и турецким; у нас армия против французов превеликая и больше несравненно французской. Бонапарте имел баталию со всей своей армией, где сам командовал, с корпусом только нашим, а армия наша тогда была назади; но тут Бонапарте потерял баталию, разбит и прогнан и теперь лежит при смерти болен в прусском владении, может, уже и умер, а ежели и останется жив, то он занесся столь далеко, что пагуба его неизбежна, и Россия сокрушит его гордость. У турок взяли наши все крепости по Дунай, завладели всей Молдавией и Валахией.

Внушите секретно визирю, чтобы они спешили делать с нами мир, ибо, будучи в войне, потеряют только людей, а сделавши с нами союз, могут в одно лето приобрести от турок знатные, прежде бывшие персидские провинции, как, например, Эрзерум, Баязет, и я им помогу. Турки чрезвычайно слабы и на пагубу свою послушали совета Бонапарте, который старается обманывать. Ничего не значащий Черный Георгий ^[169] взял у них крепость большую Белград и соединился с нашими войсками. Англичане, союзники и друзья наши, пришли с большим военным флотом к самому Константинополю и могут стрелять по сералю. Вам и всем известно, что я турок в прошедшие войны везде бил, в последнюю войну я взял у них пять крепостей: Килию, Измаил, Анапу, Суджук-Кале и Хаджи-бей, что теперь называется Одесса; взял у них более 300 пушек, до 30 000 пленных и теперь погоню как овец.

Итак, Персии весьма полезно быть с нами в союзе, ибо тогда уже никто их коснуться не может; торг с Россией принесет тоже великую им пользу. Я слышу, что наследник владетеля персидских провинций весьма достойный; визирь Мирза-Шефи и Мирза-Безюрк – министры умные: то и думаю, что не упустят, для пользы своего владетеля, поспешно прекратить с нами неприятельские действия, а с тем вместе найдут и свою пользу; известно тоже и то, что мы, русские, когда союзники и приятели, то весьма надежны и тверды. Армия моя укомплектована, и славный, прекрасный гренадерский (Херсонский) полк, который со мною сюда пришел (?), – признаюсь, что не хотелось бы мне употреблять моей армии против Персии; но, когда поверят обманам французским, которые никакой помощи дать не в состоянии, а туркам, которые так слабы, что и сами себя защищать не могут, то должен буду показать, что я, будучи старший и первый генерал по всему Российскому государству, недаром сюда прислан и для того быв уполномочен от великого нашего государя императора, я сделал требования мои весьма умеренные и охотно бы отделил часть моей армии на помощь Персии. Весь Дагестан и все партии горские мне покорились. Лезгины не смели и драться, а прислали ко мне первых своих 12 старшин, которые и явились ко мне с повешенными на шеях саблями, в знак своего крайнего смирения и покорности, и просили пощады, выдали всех захваченных в плен и заплатили всю дань» ^[170].