История войны и владычества русских на Кавказе. Новые главнокомандующие на Кавказе после смерти князя Цицианова. Приготовления Персии и Турции к открытым военным действиям. Том 5 | Николай Дубровин | страница 22 | LoveRead.ec

Управление Бакинским ханством возложено на шефа Севастопольского мушкетерского полка генерал-майора Гурьева и трех почетнейших и надежнейших беков.

Под предлогом того, что там, где войска защищают крепость, нет надобности жителям в самозащите, главнокомандующий предписал Гурьеву наблюдать, чтобы в городе никто из жителей не был вооружен, исключая самых почетнейших беков^[107]. С этой целью приказано было отобрать у всех оружие и «выдавать им оное, когда кто выезжает куда за город, а при въезде, отбирая оное на форпостах, паки отдавать оное под присмотр».

Для занятия гарнизона в Баку были назначены гренадерский батальон Севастопольского полка, укомплектованный ротой Тифлисского, и 296 человек казаков, а в бакинской гавани оставлена флотилия, состоявшая из бомбардирского корабля «Гром», фрегата № 1, брига «Волга» и 11 купеческих транспортов^[108]. Войск этих с обезоружением жителей было совершенно достаточно для внутренней обороны крепости.

«С внешней же стороны, – писал граф Гудович, – нечего, как я думаю, опасаться, ибо на рейде стоит флотилия, на коей людей довольно, и Мустафа-хан ширванский нам привержен»^[109].

Со введением русского правления сделано распоряжение о приведении в известность доходов города и изыскивались средства к их увеличению. Главнокомандующий призывал всех жителей к покорности, к верному исполнению присяги, данной русскому императору, и ко внесению податей^[110].

«Главное неудобство для Баку, – доносил Гурьев, – недостаток земли, которой в расстоянии от Баку до кубинской границы не более как на 30, а до Ширванской на 40 верст, и то места безводные. Народ, мало имея способов к упражнению, по большей части без дела; ежедневно улицы наполнены праздными и бедными людьми; небольшое пропитание многих зависит от торговли. Куба в соединении с Баку могла бы составить весьма важную провинцию – там лес и множество земли для хлебопашества, здесь нефть, соль и торговля. Дорога от Баку до Кизляра могла бы также быть наилучшая, но все проезжающие, опасаясь Ших-Али хана, удерживаются поездкой. Все курьеры и другие должны ехать на одних лошадях от Баку до Дербента. Известные правила сего человека не подают никакой надежды к лучшему»^[111].

Таким образом, благосостояние бакинцев вполне зависело от соседей, а в особенности от жителей Кубы и окружающих ее селений. Пока Куба находилась в руках ветреного Ших-Алихана, до тех пор мы не могли ручаться ни за безопасность дорог, ни за благосостояние жителей и, следовательно, присоединив Баку к составу России, должны были привести к покорности и жителей кубинских селений. Занятие г. Кубы являлось естественным последствием занятия Баку. Поэтому, устроив дела Бакинского ханства, Булгаков двинулся к г. Кубе. В отряде его находилось 98 штаб– и обер-офицеров и 2072 человека нижних чинов, из которых собственно строевых было 1852 человека с 10 орудиями^[112].

При приближении отряда к г. Кубе Ших-Али-хан с некоторым числом своих приближенных выехал из города и, остановившись в семи верстах от него, прислал Булгакову просьбу, в которой, раскаиваясь в своих поступках, просил прощения и приведения его к присяге, с тем чтобы присяга эта была дана отдельно от жителей Кубы и чтобы ему дозволено было не являться к Булгакову до получения высочайшего повеления о дальнейшей его участи. Булгаков отправил к Ших-Али-хану генерал-майора Лихачева, в присутствии которого, показывая вид раскаявшегося, бывший хан Дербентский присягнул на верность России. Не веря в чистосердечное раскаяние Ших-Али, граф Гудович приказал Булгакову наблюдать за ним и иметь всегда в своих руках. Его запрещено было впускать в Кубу, приказано устранить от управления владением и поручить как управление, так и сбор доходов выбранным для того бекам.

Булгаков не исполнил в точности приказания главнокомандующего и тем дал средства бывшему хану привести в исполнение свои враждебные замыслы. Тотчас после присяги он собрал и увел народ в горы, оставив г. Кубу совершенно пустым, так что когда русский отряд подошел к городу, то не нашел жителей ни в нем, ни в ближайших к нему деревнях. На другой день после прихода, поутру, Булгаков узнал, что жители с семействами находятся в расстоянии нескольких верст от города и что хан прислал от себя конвой для дальнейшего препровождения их в глубину гор. Для воспрепятствования этому генерал-лейтенант Глазенап отправлен с отрядом вправо, а генерал-майор Лихачев влево от места нахождения жителей. Сильная партия казаков послана еще ранее для того, чтобы отрезать их от гор, одновременно с действием боковых отрядов.

Приближение наших войск с трех сторон заставило конвойных хана скрыться, а жители без всякого затруднения возвратились в город и селения. Приведя кубинцев к присяге, Булгаков объявил бекам и народу, что Ших-Али-хан навсегда устраняется от управления ханством; что тот, кто станет повиноваться ему, будет подвергнут наказанию и что для управления ханством будет поставлен наиб. Взяв в аманаты десять человек детей почетных беков, Булгаков утвердил Хаджи-бека наибом Кубинской провинции и поручил ему заботиться о благосостоянии народа, судить его, «но, – писал он в инструкции, – всякая не только смертная казнь, но и жестокое наказание тебе воспрещаются»^[113].

Заняв Кубу русскими войсками, Булгаков, из опасения, что Ших-Али будет производить грабительства, разрешил ему выбрать одну деревню для жительства в кубинском владении. Хаджи-беку поручено давать бывшему хану необходимые жизненные потребности, наблюдать, чтобы он жил на одном месте и не въезжал не только в город, но и в соседние деревни.

Совет беков должен был управлять городом под председательством штаб-офицера, оставленного в Кубе с двумя ротами Казанского полка и одним орудием. На обязанность того же штаб-офицера возложено наблюдение за сохранением кубинцами покорности шамхалу Тарковскому и за тем, чтобы доходы, собранные с города, посылаемы были генерал-майору Гурьеву в Баку.