Графы Бобринские - читать онлайн книгу. Автор: Кирилл Орлов cтр.№ 53

Семья Бобринских была первоначально большой: у Марии Алексеевны родилось пятеро детей. Но ей пришлось пережить страшное для женщины горе: она потеряла четверых детей, и остался у нее только один сын, самый младший Коленька. На нем она сосредоточила и любовь свою, и стремление воспитать в нем православного русского патриота, человека образованного с самым широким кругом интересов. Много унаследовала Мария Алексеевна от своего деда, Алексея Степановича Хомякова, в том числе стойкость в житейских невзгодах, неистощимую энергию и предприимчивость и несчастья не сломили ее духа, не уменьшили ее доброжелательность и интерес к людям. В квартире Бобринских всегда вечерами собирались многочисленные друзья и знакомые: «Трубниковское гнездо» было известно всей Москве. В этой гостеприимной квартире подолгу живали те друзья, что по разным обстоятельствам на время не имели крова: всем там находился приют.

Вот в такой атмосфере рос Коля Бобринский, добрый и чуткий мальчик, страстно любивший поэзию – уже в детстве он знал наизусть множество стихов. В школу он поступил только в четвертый класс, школьную программу младших классов прошел дома, где его обучала бывшая преподавательница гимназии; надо сказать, неплохо обучала. Он хорошо знал историю, литературу, французский язык. Он не стал ни пионером, ни комсомольцем. В 1945 году Николай Николаевич поступил в Московский Университет. По вкусам он был типичным гуманитарием, но отказался от гуманитарной карьеры, которая в сталинские времена была неизбежно сопряжена с чудовищной ложью, и поступил на географический факультет.

Годы в Университете – одни из самых светлых в жизни Николая Николаевича. Группа их была многочисленной и дружной. Они ездили в экспедиции в район Серпухова, в Хреновской бор Воронежской области; Николай Николаевич работал коллектором почвенного и ландшафтного отряда. Самые теплые и дружеские отношения сохранились у Николая Николаевича со своими сокурсниками до последних дней его жизни.

В 1950 году Николай Николаевич окончил Московский университет по специальности физическая география. Учился он хорошо: посредственные оценки имел только по политической экономии, основам марксизма-ленинизма. Конечно, трудно было в те годы быть вне комсомола и придерживаться тех взглядов на советскую действительность, что Николай Николаевич сохранил с детских лет, но выручала доброжелательность товарищей, которые любили Николая Николаевича за его добрые и ровные отношения со всеми, постоянное желание прийти на помощь.

После окончания Университета Николай Николаевич сначала работал инженером-почвоведом 1-й Прикаспийской комплексной экспедиции, а после завершения ее, устроился геоморфологом в аэро-геологическую экспедицию, где проработал 13 лет. С весны до осени приходилось работать в глухих таежных лесах Сибири, маршруты прокладывались по заболоченным местам и горным тропам, и Николаю Николаевичу пришлось испытать все трудности жизни геолога в полевых условиях. После длительной болезни Николай Николаевич ушел из экспедиции и поступил в библиотеку Московского общества испытателей природы (МОИП), где и проработал до самой своей кончины.

В библиотеке МОИП весьма ценили Николая Николаевича: его знание европейских языков, широкая осведомленность во всех естественных науках сделали его ведущим сотрудником. К тому же Николай Николаевич никогда не отказывал в просьбе перевести статью, подобрать нужные материалы.

После выхода на пенсию Николай Николаевич смог работать в библиотеке сначала два, а затем один день в неделю и тогда он впервые полностью реализовал свои литературные возможности. Вот что пишет сам Николай Николаевич в своей автобиографии: «Наклонность к писанию была у меня всегда, в школе мои сочинения неизменно пользовались благосклонным вниманием учителей. Позднее, во время пребывания в экспедициях, я предавался эпистолярной деятельности, подробно и красочно изображая в своих письмах картины природы якутской тайги. Первая моя публикация появилась в i960 году в книге моего отца, посвященной животному миру и природе нашей страны. Но систематически писать я начал лишь по выходе на пенсию. Первым моим крупным произведением стал исторический роман ’’Сын императрицы’’, посвященный жизни моего предка первого Бобринского». Роман этот с небольшими сокращениями был напечатан в журнале «Москва» №№ 8, 9 за 1993 год (в 1996 году Николай Николаевич был принят в Союз писателей).

Вторым значительным творением Николая Николаевича стала историческая повесть «Жизнеописание митрополита Макария», знаменитого церковного деятеля XVI века, славного архипастыря стада Христова, прославленного Русской Церковью в 1988 году. Повесть напечатана в «Роман-газете» № 1 за 2000 год. Основой этого повествования послужило научное исследование архимандрита Макария (Веретенникова) и архивные материалы времен Иоанна Грозного. В этих двух своих произведениях при строгом следовании историческим фактам Николай Николаевич показывает жизнь общества тех далеких времен на фоне характерных бытовых подробностей, что дает занимательность и живость изложению. Особую оригинальность придает повестям несколько стилизованный язык эпохи XVI и XVIII веков, язык их литературных и исторических героев. Кроме этих крупных произведений, Николай Николаевич неоднократно печатался в разных газетах и журналах, особенно часто в православной газете «Благовест». Очерки «Поездка в Святую землю», «Оставил частицу своей души», ряд статей, и наконец последний его небольшой труд – «Последнее причастие» о смерти и вечности. Это было словно и его прощание с жизнью.

Николай Николаевич задумал написать роман или повесть о жизни своих родителей, об их окружении и об их квартире – дворянском гнезде сталинского времени. Но этому замыслу не суждено было сбыться. Надо сказать, что в последние годы Николаю Николаевичу было трудно писать: сказывался возраст, частенько побаливало сердце. Недаром как-то записал он: «Когда у меня не клеится с моими писаниями, я сам напоминаю себе плотника, орудующего с тупым рубанком. Рубанок бессмысленно скользит по доске, не оставляя стружки. Это как бы мысль скользит, не принося плода духовного. Но вот усилие – и рубанок въелся в целину доски, и пошла и пошла извиваясь, душистая стружка. И жизнь приобрела смысл, и я недаром существую. Прекрасные минуты!».

Девяностые годы открыли для Николая Николаевича новые возможности, о которых ранее он и мечтать не смел. Осуществились его давнишние мечты: он с группой паломников ездил в Иерусалим, в «Святую землю». А всего за год до кончины своей Николай Николаевич был в Италии, в Бари и приложился к мощам святителя Николая. По возвращении из Италии он написал: «Любые благие намерения встречают помощь и сбываются. Сколько таких примеров! Стараюсь теперь отмечать эти благие намерения и обязательно их исполнять, ибо такое намерение есть по существу обет перед Богом».

В 1990 году произошло событие, наполнившее жизнь Николая Николаевича новой деятельностью, имеющей для него особую важность. В 1990 году было образовано Дворянское собрание, куда вошли потомки российского дворянства. Николай Николаевич вместе с кн. Андреем Кирилловичем Голицыным был организатором этого собрания. Он с самого начала его образования состоял бессменным председателем приемной комиссии, членом суда Чести. Особую радость доставляло Николаю Николаевичу общение с людьми, взгляды которых совпадали с его мировоззрением. Вот как писал он об этом: «С годами я все больше присматриваюсь к людям. И общение с людьми дает мне все больше и больше симпатии, а эта симпатия обычно влечет за собой ответную симпатию. Я уверен, что такое общение имеет мистическую сущность. Оно прямо и непосредственно управляется благими силами. Ведь каждый человек имеет образ и подобие Божие, не в фигуральном, а в точном смысле этого слова. Все дело в том, что у нас образ этот затуманен грехом. Но туман греха рассеивается, когда из глаз обоих собеседников изливается симпатия. Общение друг с другом необходимо людям как воздух. Но конечно высшее общение у человека с Богом. Только дается оно лишь тем, кто очистит себя от греха, в ком его божественная сущность прямо стремится в объятия Творца. У простых людей это бывает лишь в краткие минуты молитвенного проявления, у монахов-затворников постоянно. Им уже не нужно общение с людьми, зато они нужнее людям».