Двадцать пять лет на Кавказе (1842–1867) - читать онлайн книгу. Автор: Арнольд Зиссерман cтр.№ 173

Зрелище было для меня совершенно новое, интересное, но пробыв под землей каких-нибудь полчаса, я с большим удовольствием взобрался по вертикальной лестнице наверх и радостно взглянул на свет солнца, широко вдохнул свежего горного воздуха.

Из Садона уже не было дальше колесного сообщения, и я отправился верхом, переехав на правый берег реки; дорожка тянулась лесом, поднимаясь кое-где так высоко по обрыву, что гул реки едва доносился до слуха. В восьми верстах, на так называемом урочище Святого Николая, я к удивлению своему увидел прекрасный европейской архитектуры домик: оказалось, что тут имеет пребывание офицер путей сообщения, производящий изыскания для шоссейной дороги по ущелью Ардона к перевалу через Главный хребет в Имеретию, к верховьям Риона. Понятно, я заехал познакомиться и встретил весьма любезного капитана Есаулова, жившего среди гор и леса совершенным отшельником.

Я уже несколько раз упоминал, что, не имея почти никаких заметок, вынужден полагаться на свою слабеющую память, и потому многое из моих наблюдений во время постоянной кочевой жизни, при беспрестанных, как в калейдоскопе, менявшихся местностях и лицах, представлявших немало интересного, ускользает и, совершенно смутно носясь предо мной, не ложится под перо. И в этот раз, например, хоть и помню дико-угрюмую природу ущелий и бедных аулов осетин, во многом схожих с хевсурскими, ночи, проведенный в дымных, грязных саклях, длинные разговоры о житье-бытье этих заброшенных в трущобы бедных первобытных людей, их дикие понятия о религии и прочее, но ничего подробного об этой поездке вспомнить и рассказать не могу. Осмотрел я несколько жалких, выстроенных в наше время осетинской комиссией Синодальной конторы ^[44] церквей стоимостью триста рублей каждая, церквей более похожих на сараи или амбарчики, чем на храмы; видел несколько развалин древних церквей, неизвестно когда и кем построенных, с сохранившейся отчасти живописью на стенах, церквей, при сравнении коих с возведенными в наше время приходилось краснеть; видел двух-трех священников, получающих по 150 рублей в год жалованья, точно таких, как я уже описывал в Хевсурии, поставленных в самое жалкое, унизительное положение среди своей полудикой, полуязыческой паствы; видел вообще нищету и какой-то беспробудный мрак… Вынес я тогда, помню, убеждение, что раздачей нескольких колоколов и дорогих, по бархату вышитых церковных принадлежностей ни христианства восстановить, ни просветить этого мрака невозможно, что для этого требуется нечто большее, много материальных средств, много деятельных, усердных и подготовленных людей.

У меня сохранилось несколько черновых бумаг, писанных мною тогда барону Вревскому, и я приведу их здесь в извлечении: читатель увидит результат моей командировки и взгляд мой на дело, выраженный двадцать четыре года тому назад, а также некоторые сведения о самой местности. Вот что я, между прочим, доносил 31 октября 1855 года:

«Исполняя возложенное на меня поручение, я отправился в Осетию и посетил все деревни, в которых есть церкви, раздал назначенные им вещи под расписки священников и собрал при этом сведения как о положении церквей, о недостатках церковной утвари, так равно о степени уважения осетин к христианской вере и исполнении ее обрядов. Из прилагаемого списка видно, какие церкви чем еще нужно снабдить, но при этом считаю долгом доложить, что одно украшение церквей не может иметь того благотворного влияния на утверждение между осетинами христианства, которое могло бы быть достигнуто другими, более действительными мерами. Первым условием для достижения цели, о важности результатов коей нечего и распространяться, я полагаю назначение в эти места священников, которые при знании туземного языка имели бы достаточно силы воли и ума, чтобы приобрести нравственное влияние на легковерный, полудикий народ, и более поучениями, выраженными в простых наглядных формах, а не единственно церковным священнодействием, горцам едва ли понятным, заставили бы их обратиться на истинный, христианский путь. Это тем более возможно, что живо сохранились еще предания о некогда бывшем здесь христианстве. Осетины чтят божественность Спасителя, память некоторых святых угодников, исполняют некоторые обряды церкви, но тут же подчиняются своим жрецам (деканози), исполняют разные языческие обряды, приносят в жертву животных и т. п. Хороший священник с настойчивостью и терпением в несколько лет непременно достиг бы в своем приходе такого нравственного влияния, что слова его исполнялись бы беспрекословно. Подобных пастырей, без сомнения, могли бы дать воспитанники, кончавшие в Тифлисской семинарии курс, но им необходимо назначить достаточные средства существования; теперешние священники получают от 150 до 200 рублей в год, этих денег недостаточно на приобретение насущного хлеба для семьи, нередко в 6–7 душ (поэтому священниками в горы и отправлялись только полуграмотные пономари). От жителей священник никакого вспомоществования не имеет, да и не должен иметь; напротив, нередки случаи, когда священник должен оказать помощь, сделать подарок и этим путем приобрести уважение среди людей, которые при своей крайней бедности чуть не благоговеют перед всяким, обладающими скромным достатком.

Второе и весьма важное условие к утверждению христианства между осетинами – есть заведение сельских школ. В Мамисонском ущелье иеромонах Домети (единственный встреченный мною в горах священник, соответствовавший своему назначению, обладавший собственными средствами) содержит на свой счет 12 мальчиков, успехи коих в короткое время меня удивили: они порядочно читают по-русски и по-грузински, а некоторые уже довольно хорошо пишут. Способностей у горцев вообще отнять нельзя, и можно надеяться, что несколько лет учения сделают из них людей, полезных в своем обществе. И теперь уже старики смотрят на этих едва грамотных детей с некоторым удивлением, а когда они дойдут до того, чтобы суметь в своем кругу объяснять идею о Боге, о святости христианской религии, о величии русского монарха, о главных обязанностях христианина и члена благоустроенного общества, – тогда эти люди приобретут, без сомнения, немалое значение, и это принесло бы прекрасные плоды.

Иеромонах Домети имел средства привести в исполнение это хорошее дело, другие же священники даже при искреннем желании не в состоянии последовать его примеру. Мальчиков, отдаваемых родителями в обучение, нужно содержать, но средств на это ни у кого нет. В селе Зруги священник Иосиф Сургуладзе, по моему совету, с полной готовностью соглашался завести у себя школу, на первый случай хоть на шесть мальчиков; этому примеру последовали бы, вероятно, и еще некоторые, но им нужно отпустить для этого по крайней мере по двадцати рублей на каждого мальчика в год (и на такое-то дело у нас не было источника, чтобы расходовать каких-нибудь несколько тысяч рублей! Но зато для меблирования квартиры какого-нибудь чиновника IV класса в Тифлисе легко находились многие тысячи)…

При этом считаю нужным доложить обстоятельство о постройке церкви в селе Зруги. Там, на берегу реки, есть развалины древнего храма во имя Божией Матери, столь уважаемой всеми осетинами, что они не решаются проезжать мимо верхом и на дальнем расстоянии сходят с лошадей, снимают папахи и с большим благоговением обходят эту святыню. Теперь вблизи этих развалин предположено выстроить новую церковь, для которой уже привезен и лес. Я полагаю, что возобновление древнего храма было бы гораздо полезнее. Не говорю уже, что сохранился бы памятник прекрасной древней архитектуры, памятник первых веков христианства в недрах Кавказских гор, но когда в этих возобновленных развалинах раздался бы благовест и началась бы церковная служба, не только жители Зруги, но и всех соседних ущелий стекались бы туда для молитвы. Возобновление этого древнего храма не может встретить больших затруднений: две стены совершенно целы, камень от остальных лежит на месте и главный материал почти готов, местами сохранилась до сих пор живопись на стенах. Просвещенное содействие полковника Иваницкого, принимающего в этом деле живое участие, вызвавшегося весной съездить для осмотра развалин и изъявляющего готовность взять на себя их возобновление, дает надежду на полный успех. Деньги, отпущенные на новую церковь, могут быть обращены на этот предмет, а при их недостатке, вероятно, найдутся ревнители богоугодному делу и пополнят сумму приношениями.