Русская и советская кавалерия. Русско-японская, Первая Мировая, Гражданская - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Олейников cтр.№ 81

Немцы вели огонь из винтовок и пулеметов, от которого бригада серьезно поредела. Десятки гусар и казаков свалились с лошадей, многие из которых без седоков мчались по полю.

Видя, что остановить кавалерию не удастся, германские артиллеристы решили отойти в тыл. Две батареи уходили, а за ними бежало их пехотное прикрытие.

Вторая волна конницы обрушилась на левый фланг 229-го и правый фланг 230-го резервных пехотных полков. Несмотря на очень тяжелые потери, 1-й эскадрон митавцев пересек германские линии между внутренними флангами немецких полков.

Во 2-й линии германских окопов находился двор с высоким забором, находящийся на околице деревни Нерадово. В деревне занял оборону 3-й батальон и пулеметный взвод 229-го резервного пехотного полка под командованием майора Айльсбергера. Немцы сосредоточили в деревенском дворе группу пулеметов – один из них был установлен на крыше дома, два – в окнах и один находился в сарае.

2 пулемета под командованием лейтенанта Неттера вели кинжальный огонь, от которого кавалеристы несли большие потери. Именно этим огнем были убиты командир 2-го эскадрона штабс-ротмистр Гуров, подпрапорщик Шаповалов и много гусар.

Полковник А. И. Вестфалей со штабом также несся к этому дому. Немцы же, подпустив атакующих на 50–70 шагов, открыли огонь сразу из всех пулеметов.

Сраженный несколькими пулями, упал А. И. Вестфалей, а эскадроны, ворвавшись в деревню, рубили упорного врага.

Тут бригада понесла наибольшие потери: погиб командир 3-го эскадрона штабс-ротмистр Сонин, получил ранение командир 1-го эскадрона штабс-ротмистр Шпилев. Командир 5-го эскадрона ротмистр Васильев потерял лошадь, и комэск при падении ушибся, но продолжал бежать к изгороди, из-за которой стреляли немцы, – и погиб.

Немцы вели огонь из окон, из-за построек и заборов.

Гусары, потерявшие лошадей, продолжали сражаться пешком. Так, гусар 2-го эскадрона Савелов, увидев, что у немецкого пулеметчика произошла задержка в ведении огня, бросился к пулемету и схватил его за дуло. Русский гусар и немецкий пехотинец начали драться, пока гусару не удалось схватить германца за горло и задушить, овладев действующим пулеметом противника.

Шедший уступом за левым флангом казаков дивизион подполковника А. А. Суражевского, также встреченный сильным огнем противника, ворвался в деревню Нерадово. Раненный уже в начале атаки, А. А. Суражевский увлек за собой гусар и прорвался на главную деревенскую улицу, где вновь был ранен – теперь тяжело. Атака дивизиона отвлекла на себя внимание противника, чем способствовала захвату деревни.

Германцы не прекратили обороны, защищаясь от гусар и казаков в отдельных домах, некоторые из которых уже горели.

Овладеть деревней гусарам помогла «царица полей».

Туркестанские стрелки бросились за гусарами А. А. Суражевского и в ходе штыковой атаки захватили Нерадово.

Большая часть бригады, особенно 14-й Донской казачий полк, менее пострадавший, чем гусарский, и частично перемешавшийся с гусарами, прорвалась через Нерадово. Атакующая конница наткнулась на резервы германской пехоты с многочисленными пулеметами, скрытыми в высоком хлебе. Два эскадрона-сотни обрушились на стоявший с правой стороны деревни 1-й батальон 229-го резервного пехотного полка и выскочили на возвышенности южнее сел Ленки, пытаясь атаковать находящуюся у кладбища батарею 105-мм орудий и части 231-го резервного пехотного полка. Но убийственный огонь противника скосил основную массу атакующих. При попытке взять батарею противника был ранен и попал в плен поручик Геништа 1-й.

На следующий день его навестил в лазарете германский генерал, выразивший свое восхищение и распорядившийся вернуть офицеру Георгиевское оружие (правда, позже, при отправке пленного поручика в тыл, его вновь отобрали).

К моменту взятия деревни 2-я бригада 14-й кавалерийской дивизии лишилась почти половины своего состава, были выбиты все штаб-офицеры, эскадронные и сотенные командиры и большинство младших офицеров.

От быстрой скачки, сильного огня и рубки живых людей кавалеристы ошалели – и вместо того, чтобы собраться вокруг еще уцелевших офицеров, которые пытались разобраться в обстановке, они по инерции мчались все дальше. В данный момент наиболее остро чувствовалось отсутствие резерва.

Таким образом, остатки бригады продолжали атаку, двигаясь на запад, где наткнулись на левый фланг пехоты противника, теснившей подразделения 1-го Туркестанского корпуса. Под убийственным огнем германской пехоты гусары и казаки все же пробились, и у деревни Швелице вышли к позициям туркестанцев. Причем и здесь кавалеристы помогли своей пехоте. Они ударили в спину наступавшим частям германской 86-й пехотной дивизии, которая после тяжелых боев только что заняла высоту 119, находящуюся южнее Найево-Велки. Благодаря этому неожиданному удару немецкая пехота была вынуждена отступить на север, на высоту 128, оставив села Найево-Велки и Найево-Цыты. Остаток бригады собрался у леса, бывшего исходным рубежом атаки.

Атака частей 2-й бригады 14-й кавалерийской дивизии длилась не больше 10 минут, и тем не менее она очень впечатлила германскую пехоту. История 231-го резервного пехотного полка зафиксировала, что полк 3 июля 1915 г. участвовал в отражении «блестящей конной атаки русской кавалерийской бригады».

Очевидец вспоминал, как из-за фольварка внезапно появились группы лошадей – причем как будто бы без седоков, и их количество возрастало в геометрической прогрессии. И тут немцу вспомнилась Восточная Пруссия, где ему уже приходилось встречаться с казаками, и он закричал о том, что это казаки и начинается конная атака. Со всех сторон раздавались крики: «Огонь!», «Они висят на боках своих лошадей!», «Держаться!». Все, кто мог держать оружие (включая раненых), открыли огонь – стоя, лежа, с колена. Пулеметы также открыли огонь, осыпая атакующих кавалеристов градом пуль.

Всадники появлялись в сомкнутых строях и, рассыпавшись «как развязавшийся сноп», мчались на пехоту – казаки с пиками в руках, гусары с обнаженными шашками. Часть кавалерии повернула на фольв. Сцеты. Впереди с высоко поднятыми шашками скакали два офицера, один на белом, другой на караковом коне. Немец отмечал: «Эти подробности до сего времени живы в моей памяти… позади нас на пригорке стояли в сомкнутых строях резервы. Ими открыт был поверх наших голов огонь, причем часть пуль, к несчастью, попадала и в наши ряды. Мне и сейчас еще слышатся крики: «Огонь! Огонь! Беглый огонь!». Затем команды: «Лечь! Встать! Принимай их на штыки!..» И все в это время стреляло так, что стволы винтовок раскаливались…»

Очевидец отметил полевой галоп мчавшейся ураганом кавалерии, «дикие сарматские лица» всадников и острия страшных пик. Немцами «овладел ужас», и «волосы встали дыбом». Все, что они могли делать, – это стрелять, пытаясь подороже продать свои жизни. Офицеры напрасно подавали команду «ложись» – близость страшной опасности заставила всех, кто пока еще мог, вскочить на ноги.

«Однако наш ураганный огонь косил мчавшуюся навстречу своей гибели русскую кавалерию…То здесь, то там высоко подымалась на дыбы и опрокидывалась лошадь; попав под пулеметный огонь в упор, падали или спрыгивали с подбитых лошадей всадники, лошади закидывались, падали, неслись, взбесившись, не слушая повода, в разные стороны, внося беспорядок в собственные ряды»…