Декабристы и народники. Судьбы и драмы русских революционеров - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Ляшенко cтр.№ 49

Иван Иванович Горбачевский

Но ведь он не вернулся в Европейскую Россию… Нужно ли вообще в главе о возвращении декабристов упоминать о тех из них, кто до конца жизни оставался в Сибири? Наверное, нужно, если под возвращением подразумевать не переезд через Уральский хребет, а нечто большее – возвращение в Европейскую Россию, в общественную мысль и жизнь идей дворянских революционеров, памяти об их надеждах и делах как до 1825 г., так и после него.

Отец Ивана Ивановича Горбачевского был чиновником в провинциальном Нежине и в 1818 г. вместе со своими коллегами попал под следствие, которое неспешно тянулось до конца его жизни. Семья Горбачевских, и до того не позволявшая себе никаких излишеств, впала в крайнюю нужду. Нужда – штука прилипчивая, и Иван Иванович так и не смог выбраться из нее, несмотря на все ухищрения, до самой смерти.

В 1825 г., когда в острых спорах шло объединение Южного общества декабристов с обществом Соединенных Славян, Горбачевский, отвечая на призыв Бестужева-Рюмина, внес свою фамилию в список потенциальных цареубийц. На следствии именно этот факт сыграл роковую роль в его судьбе. За умысел на цареубийство Иван Иванович был отнесен к первому разряду и осужден в каторжную работу вечно. Бестужева-Рюмина и С. Муравьева-Апостола Горбачевский видел еще дважды: мельком 12 июля во время объявления приговора и 13 июля, когда пятерых декабристов вели на казнь мимо каземата, где сидел Горбачевский. Может быть, тогда-то он и вспомнил, как летом 1825 г. в военных лагерях Муравьев-Апостол, словно предчувствуя будущее, взял с него слово написать правдивые записки о тайном обществе.

В Читинском остроге Иван Иванович, как и другие «Славяне», держался несколько особняком, входя в кружок, по словам Якушкина, «атеистов-материалистов». Кружок этот выделялся к тому же крайней нетерпимостью к любым распоряжениям верховной власти, что иногда приводило к парадоксальным ситуациям. Так, в 1828 г. «Славяне» бурно протестовали против царской милости, требуя, чтобы на них по-прежнему оставили кандалы. Однако и Горбачевский, и его единомышленники активно участвовали в ежевечерних разговорах-диспутах, во время которых обсуждались различные эпизоды движения декабристов, и особенно восстания 14 декабря и Черниговского полка. Здесь ярче всего проявлялось главное отличие «Славян» от членов Северного и Южного обществ. Оно заключалось в пагубной уверенности, будто цель оправдывает любые средства, что, начиная революцию, нельзя бояться жертв и крови. Это убеждение Горбачевский пронес через всю жизнь.

В 1839 г., когда декабристы вышли на поселение, Иван Иванович остался в Петровском заводе, где до того отбывал каторгу. Не слишком роскошное артельное житье все-таки позволяло ему сводить концы с концами, помогали этому и разные приработки. После амнистии 1856 г. Горбачевский не смог сразу тронуться с места, так как деньги, высланные ему на дорогу, украл кто-то из иркутских чиновников. Позже, в 1863 г., племянники выхлопотали Ивану Ивановичу разрешение жить в Петербурге или Москве и звали к себе, обещая взять дядю на полное обеспечение. Однако Горбачевский, остававшийся к тому времени на Петровском заводе единственным из декабристов, отказался от предложения родственников. Он боялся оказаться в Европейской России более чужим и одиноким, чем в Сибири. В переписке с друзьями Иван Иванович скрывал опасения за нехитрыми шутками: «Что я туда поеду? Там прогресс, все идет вперед, а я засиделся в этом медвежьем углу и отстал». Так до конца жизни он и оставался в Петровском заводе, то есть провел там в общей сложности сорок лет.

Заботиться теперь приходилось прежде всего о хлебе насущном. Чем только Горбачевский не занимался! Пытался организовать извоз бревен в казну, для чего держал 14 лошадей, но понес 900 рублей убытка и бросил. Намеревался открыть мыловаренный завод, в результате потерял 2 тысячи рублей и остался почти без средств. На последние деньги завел мельницу, но мельник из него получился странный. Иван Иванович молол зерно чаще всего в долг, легко давая крестьянам себя разжалобить и обмануть… До конца жизни, при самых скромных потребностях Горбачевский вынужден был приниматься то за одно, то за другое, тяготясь своим хозяйством и проклиная его.

На заводе и в его окрестностях он пользовался всеобщим уважением. Заводские инженеры и мастера, местный священник, купцы, молодежь тянулись к нему. Здесь, в этой точке Сибири, Горбачевский выполнял нелегкую просветительскую миссию. Его дом превратился в публичную библиотеку, где петровчане регулярно брали книги и журналы. Иван Иванович познакомил их с «Полярной звездой» и «Колоколом» Герцена, «Правдой о России» П.В. Долгорукова и другими заграничными изданиями. Особенно притягателен Горбачевский был для молодежи, которая ездила «на поклон» к нему даже за 200 верст.

Одинокий холостяк, Горбачевский любил детей, охотно давал им уроки, а с некоторыми проходил весь курс уездной гимназии. Часто помогал он и уголовникам, выходящим на поселение, брал их, когда мог, в работники, старался приучить к труду. Реформу 1861 г. Иван Иванович встретил скептически, вернее, не принял ее условий вовсе. Однако с этого времени он активнее участвовал в жизни завода, выступал посредником между рабочими и заводской администрацией, разработал примерный договор рабочих с заводом. Нет ничего удивительного, что в 1865 г. Горбачевский стал мировым посредником Петровского горного округа (дворянство было возвращено ему в 1856 г.).

Иван Иванович считался домоседом и однолюбом, а поэтому с друзьями-декабристами у него установились не совсем обычные отношения. Редко он выбирался в Селенгинск, к оставшимся в Сибири Бестужевым. Ко всему прочему Горбачевский наотрез отказывался понимать, как его друзья могли увлечься новыми делами, уйти в семью или религию. Сам Иван Иванович до конца дней весь был обращен в далекое прошлое, постоянно возвращался к пережитому в юности. Может быть, и в 1860-х гг. он продолжал старый спор между «Славянами» и членами Северного общества о том, что есть прогресс и какова его подлинная цена.

Его очень волновала обязанность сохранить для истории, для потомков правду о событиях 40-летней давности, рассказать о людях, пытавшихся обогнать время или не отстать от него. Память на давние события у Ивана Ивановича, по его словам, была «чертовская», и он действительно является одним из лучших летописцев декабризма. Слово, данное летом 1825 г. Сергею Муравьеву-Апостолу, Горбачевский сдержал…

Все чаще он прихварывал, донимал старый ревматизм. Жизнь становилась все труднее, особенно после того, как уральские заводы своим дешевым железом задушили сибирские предприятия, подобные Петровскому. На пороге дома Горбачевского, вместо привычной бедности, замаячила нищета. Умер Иван Иванович легко, в одночасье, и судьба оставшихся после него вещей и бумаг до сих пор неизвестна.

Петр Николаевич Свистунов

Декабристом он стал в 20 лет и к моменту ареста еще не успел ни как следует разобраться в хитросплетениях общественного движения, ни выработать собственных взглядов на важнейшие проблемы российской жизни. Блестящий кавалергард, однополчанин Ивана Анненкова, красавец Петр Свистунов представлял восстание веселой прогулкой, заканчивающейся обязательной победой «спасителей Отечества». Поэтому разгром, арест, крепость настолько ошеломили его, что в 1826 г. Свистунов сначала пытался броситься в Неву, а когда сделать этого не удалось, умудрился раздобыть толченое стекло и глотать его, чтобы покончить жизнь самоубийством. Случай этот настолько запомнился, что и в 1870-х гг. Л.Н. Толстому о нем рассказывали старые служители Петропавловской крепости.