Декабристы и народники. Судьбы и драмы русских революционеров - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Ляшенко cтр.№ 32

Страница

В результате метания Черниговского полка, так и не нашедшего сторонников в других частях, закончились около села Ковалевка. Здесь восставших встретил отряд генерала Гейсмара, высланный властями для усмирения мятежа. Черниговцы, как и их собратья в Петербурге, были расстреляны из пушек. На поле боя арестовано 869 солдат и пять офицеров. Следует, наверное, отметить, что восстание на Украине было во многом жестом отчаяния. После поражения декабристов в Петербурге даже частичный успех революционеров на юге ничего не решал.

Что же сказать в заключение данной главы? Во-первых, декабристы, конечно, не были мечтателями-романтиками, променявшими карьеру и вполне обеспеченную жизнь на каторгу и эшафот исключительно из соображений высокой филантропии. Слов нет, среди мотивов их действий присутствовали и любовь к народу, и отвращение к несправедливости и деспотизму. Но прежде всего декабристов вело ясное понимание гибельности пути, по которому продолжала шествовать Россия. Иными словами, речь для дворянских радикалов шла о спасении родины и ее будущего.

Во-вторых, силы восстания 14 декабря (да и Черниговского полка) собирались наспех, из-за этого не только среди рядового офицерства, но и среди людей, призванных играть важную роль в событиях, оказались лица явно случайные. Достаточно назвать имена Якубовича или Булатова, которые сорвали одновременное выступление восставших войск и их четкое взаимодействие. Эти люди кружили вокруг Сенатской площади, пока туда не подвезли пушки, утверждая, как Булатов: «Итак, гнусное дело быть заговорщиком, но если бы они не обманули меня числом войск и открыли бы видимую пользу отечеству и русскому народу, я сдержал бы свое слово, и тогда было бы труднее рассеять партию». Объясняя свое бездействие, Булатов явно хитрил, он просто попал не в свою компанию, потому и стоял 14 декабря в растерянности на углу бульвара и площади, не зная на что решиться.

В-третьих, в рядах декабристов не было единства не только по вопросу о дальнейшем политическом устройстве России, но и вообще по поводу того, что будет после победы. Недаром Н. Тургенев, имея в виду жертвы якобинского террора во Франции, говорил: «Англичане научили нас любить свободу, а французы ненавидеть ее». Из этой двойственности проистекала особая тяга дворянских революционеров к жертвенности: им было легче отдать свою жизнь и свободу, чем заставлять платить за победу и после победы кого-то другого.

Ведь речь пошла бы не о судьбах отдельных людей, а о будущем народа и страны в целом. Далеко не все декабристы были готовы к тому, чтобы взвалить на плечи такую ответственность, во всяком случае, многие из них не считали себя вправе пренебречь желаниями и надеждами большинства населения. Об этих же надеждах они, и не только они, имели весьма смутное представление, так как осознание массами своей силы, выработка ими своих требований было делом далекого будущего.

Ронов Александр Никитич (?—?), корнет, затем поручик и штабс-капитан пехотного полка, заседатель Санкт-Петербургской судебной палаты.

Грибовский Михаил Кириллович (?—?), правитель канцелярии Инвалидного комитета, правитель канцелярии Комитета о раненых, с 1837 г. – харьковский губернатор.

Шервуд Иван Васильевич (1798–1867), унтер-офицер. С 1826 г. – прапорщик лейб-гвардии Драгунского полка, в 1827 г. прикомандирован к штабу Отдельного гвардейского корпуса, с 1833 г. – полковник. С 1841 по 1851 г. – заключенный Шлиссельбургской крепости. В 1851 г. выпущен под надзор полиции.

Бошняк Александр Карлович (1786–1831), литератор, ботаник, вице-президент Молдаво-Валашского правительства. В 1830–1831 гг. участвовал в подавлении польского восстания. По слухам, умер от горячки в городе Баре.

Майборода Аркадий Иванович (?—1844), капитан. С 1826 г. – в гвардии, затем опять в армии. С 1833 г. – полковник, участник войн против горцев на Кавказе.

Чернышев Александр Иванович (1785–1857), светлейший князь, председатель Государственного совета и Комитета министров. Участник Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов. В 1826 г. – член Следственной комиссии по делу декабристов, занимал пост военного министра.

Позволим себе не согласиться с автором эпиграфа. Известны были далеко не все шпионы и доносители, во всяком случае, некоторые из них находились, до времени, вне подозрений. Первый донос на тайное общество (Союз благоденствия) поступил от корнета Уланского полка А. Ронова. В секретные агенты его завербовал в 1820 г. тогдашний командир Гвардейского корпуса генерал Васильчиков. В том же году Ронов узнал о существовании Союза благоденствия и донес об этом Милорадовичу. Ангелом-хранителем заговорщиков в этом случае выступил адъютант генерал-губернатора Петербурга Ф. Глинка, который и сам был членом тайного общества.

Он сумел убедить Милорадовича, что донос Ронова – это пустые фантазии юного корнета, желающего выслужиться перед начальством. В результате Ронов получил отставку и был выслан под надзор полиции в имение матери. Двадцать шесть лет спустя, в 1846 г. Ронов решил напомнить о себе и попросил Николая I «за донесение о существовании тайного общества» пожаловать его 7-м классом по Табели о рангах. Просьба была императором отклонена, видимо, доносчики хороши каждый в свое время. В деле сыска Ронов выглядел совершенным дилетантом и действовал, скорее всего, из идейных соображений, что оказалось не совсем понятным петербургским властям.

Чуть позже за дело взялись люди, которые хорошо знали, какую личную выгоду можно извлечь из выверенной подлости. В феврале – марте 1821 г. последовал донос члена Коренной управы Союза благоденствия Михаила Грибовского. Этого никто из декабристов ожидать не мог. Грибовский был для них абсолютно «своим» человеком. Он получил докторскую степень в Харьковском университете, издал книгу «О состоянии крестьян господских в России», где развивал мысль о необходимости освобождения крепостных. Кстати, эта книга не раз упоминалась декабристами в следственных анкетах как один из источников их вольнодумства.

К 1821 г. Грибовский, состоявший библиотекарем Гвардейского генерального штаба, постоянно находился в центре событий и в курсе всей деятельности тайного общества. В своем доносе он назвал фамилии 40 членов Союза благоденствия, специально выделив 12 «важнейших». Более того, он раскрыл правительству, что роспуск Союза на Московском съезде был фикцией, целью которой являлось создание более законспирированной организации.

Ф. Глинке вновь удалось предупредить товарищей об опасности. «Доктор обоих прав» позже жаловался на свою «незначительность», которая, по его мнению, помешала развитию карьеры. Жалоба была совершенно безосновательной, поскольку Грибовский повредил своей карьере собственноручно. Сначала он исполнял обязанности организатора тайной полиции в гвардии, был на хорошем счету у начальства. Однако, когда его назначили, по рекомендации А.Х. Бенкендорфа, харьковским губернатором, Михайло Кириллович развернулся так, что вскоре не знали даже, за что его судить в первую очередь. В конце концов, Грибовский был отдан под суд, как было записано в постановлении, «по разным предметам». Но он и тут не пострадал, видимо, сработали его связи в III отделении, и дело послали на доследование, где оно благополучно сгинуло.

Страница