Последняя ночь моей убогой жизни - читать онлайн книгу. Автор: Зия Зейналлы cтр.№ 75

Открыв глаза, Дэмиан осмотрелся. Его держали жестяные руки Экзюпери, который успел поймать нашего суицидального парня в полёте.

– ПОЧЕМУ ТЫ НЕ ДАЛ МНЕ ПОДОХНУТЬ, ТУПАЯ ТЫ ЖЕСТЯНКА?! – заорал Дэмиан, барахтаясь и всеми силами желая вырваться из хватки робота, пока Экзюпери как ни в чём не бывало продолжал лететь в сторону автобуса. Поравнявшись с нами, он с силой забросил Дэмиана внутрь через открытую дверь, да так, что последний неслабо ударился о противоположную стену и скатился на пол. Затем робот быстрым движением закрыл дверь транспортного средства с другой стороны и исчез из виду.

Я всё же потерял сознание. Если честно, это было не совсем то, чего я ожидал. Чувство сильно напоминало то, что ощущаешь, когда просыпаешься наутро после сильной попойки. Ты будто только что был тут и вот ты просыпаешься и даже не чувствуешь, что потерял определённый отрезок времени.

– Кажется он очнулся! – крикнула Эля. – Малик, как ты себя чувствуешь?!

Я осмотрелся и понял, что все пассажиры глядели на меня. Я поднял руку, дав им понять, что всё нормально и что мне нужно немного времени, чтобы прийти в себя. Тело жутко ныло, и я был изнурён так, будто непрерывно бежал целый час.

– Ты совсем больной?! – заговорила первой София.

Я посмотрел туда, куда смотрела она и увидел пристёгнутого Дэмиана, рядом с которым теперь сидел Хабиль, видно, чтобы не дать ему повторить задуманное. Парень в халате никак ей не ответил, а лишь окинул презрительным взглядом.

– Малик, ты уверен, что всё хорошо? – с тревогой в голосе переспросила Эля.

– Да-да, не беспокойся, – солгал я.

От быстрого столкновения в воздухе с металлическим роботом, у Дэмиана, как и у всех нас болела грудь, ребра и некоторые части рук. Слегка приподняв толстовку, я увидел на своём теле серьёзные синяки. Зная о быстрой регенерации, я был уверен, что скоро всё пройдёт и боль утихнет.

«Твоя наивность меня удивляет, – не унимался взбесившийся Дэмиан. – Не знаю, стоило ли мне вообще ожидать от тебя хотя бы крупицу благоразумия… Ты настолько туп, что вместо того, чтобы закончить свои мучения, ты лишь продлеваешь их, а твои решения заставляют тебя страдать только сильнее. Чего ты добился за эту ночь? Был серьёзно избит несколько раз, морально изнасилован всеми, кому не лень, в том числе Сарой и твоей собственной матерью. Думаешь, дальше будет легче? Почему ты вообще возомнил, что на даче всё пройдёт как по маслу? Когда всё было так, как тебе того хотелось? Ты что, специально вредишь себе, Малик? Неужели ты до такой степени ненавидишь себя, что желаешь причинить себе как можно больше боли? Думаешь, тебя надолго хватит? Я вот так не думаю, – он задумался и молчал несколько секунд. – А может… может, ты намеренно делаешь всё это, чтобы та мелкая искорка надежды, которая не позволяет тебе покончить с собой потухла насовсем?»

Я угрюмо молчал.

Глаза Дэмиана вспыхнули холодным огнём и, сидя в своём кресле, он вдруг удивлённо повернул голову в мою сторону и широко улыбнулся.

«Мальчик мой, ты ОЧЕНЬ сильно меня порадовал! До тебя наконец-то дошло! – Дэмиан тихо рассмеялся. – Значит, ты всё-таки понимаешь, что жизнь не имеет смысла и что ты в безысходном положении? Какой коварный план! Масштабное, но медленное самоуничтожение! Аплодирую стоя!» – закончив, Дэмиан не веря осознанному качал головой и медленно хлопал, пока я давился последними глотками пива, старясь прийти в себя.

Минута тишины. Глаза Софии некоторое время выражали непонимание, за которым последовал шок, после чего она нахмурилась так, будто только что узнала, что у неё рак груди и старалась вникнуть в эту мысль целиком. Однако первый этап горя всегда отрицание.

«Это неправда… ведь так, Малик?»

Я стыдливо склонил голову.

«У нас же был план! Ты хотел, чтобы Дамбл Дор… чтобы он дал тебе…»

«Он должен избавить меня от моих мук» – холодно ответил я.

«Я не понимаю… но это ведь значило избавить нас от него» – она кивком указала на ухмыляющегося Дэмиана.

«Поначалу я не был до конца уверен, от кого именно это должно было нас избавить, но сейчас… я думаю, что понял» – я продолжал избегать взгляда Софи.

«Значит… значит… – она не знала, что хотела сказать. – Ты хочешь, чтобы умерла я… и ты смог свести счёты с жизнью?»

«Я… не знаю» – ответил я.

«Скажи честно. Ты и впрямь хочешь именно этого? – её глаза заблестели от слёз, и я всеми силами удерживался от того, чтобы не смотреть в её сторону. – Ты хочешь, чтобы я исчезла, и он смог полностью завладеть тобой и уничтожить?!»

«Я не знаю» – повторил я.

«То есть… то есть всё настолько плохо, что ты решил заранее… решил наложить на себя руки…»

– Я НЕ ЗНАЮ!!! – крикнул я вслух, и все резко посмотрели на меня как на сумасшедшего. Успокоив ребят жестами, я дал им понять, что всё хорошо, но Эля продолжала периодически поглядывать на меня своим встревоженным, хмурым взглядом.

София повернулась ко мне затылком, всмотрелась в окно и перестала разговаривать. Она просто тихо плакала.

«Прости, Софи. Я… я просто слишком устал. Устал бороться, устал постоянно воевать с самим собой. У меня уже нет сил. Другие люди просыпаются по утрам и думают о своих проблемах – у кого-то это любовь, – я взглянул на грустную Сару, смотревшую в окно и на Элю, которая тоже наблюдала за видом из своего окна. – У кого-то комплексы, – я посмотрел на улыбающегося Хабиля, напевающего себе нос очередную весёлую песенку. – У кого-то борьба с обществом, – я вспомнил о спящем в багажнике Натиге. – Кто-то не может найти работу, кто-то денег, чтобы прокормить себя или свою семью, кто-то кому-то должен, кто-то пытается устроить свою жизнь и таких примеров целый океан. Но когда дело касается меня… я просыпаюсь утром и думаю о том, как пережить ещё один день наедине с собой, и эта мысль кажется мне невыносимой. Повседневные проблемы остаются на фоне, а главной всегда являюсь я сам. Постоянно борись, старайся избегать искушения закончить всё это – я больше так не могу. Слышишь, Софи? Не могу»

«Что же изменилось?» – серьёзно спросил Хэнк.

«Не знаю. Просто эта ночь… она как будто выжила из меня последние капли надежды на нормальную жизнь. Я смотрю на людей и понимаю, что хреново всем. Те русские женщины и их брачная жизнь; бедный Натиг, который борется с ветряными мельницами этого города ветров; Адель, единственный грех которой заключался в том, что в отличие от брата она родилась девочкой; влюблённая Сара, которая слепо следует зову своего тупого сердца, не желая смотреть на ситуацию объективно; Хабиль, который помешался на своём весе, думая, что иначе всё было бы прекрасно; моя горделивая мать, решившая, что нищета, в которой она меня вырастила куда лучше того, что предлагал мой отец-изменщик и наконец, я – воспитанный в бедноте, наивный, депрессивный псевдо-художник, имеющий необоснованно большие надежды на эту мрачную, несправедливую жизнь. Я не хочу жить в таком мире. Не хочу даже существовать там, где есть подобная несправедливость»