Русский Зорро, или Подлинная история благородного разбойника Владимира Дубровского - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Миропольский cтр.№ 60

– Соберитесь с всеми силами души… Умоляйте отца, бросьтесь к его ногам, представьте ему весь ужас будущего… вашу молодость, увядающую близ хилого и развратного старика. Решитесь на жестокое объяснение: скажите, что если он останется неумолим, то… то вы найдёте ужасную защиту… Скажите, что роскошь утешает одну бедность, и то с непривычки на одно мгновение… Не отставайте от него, не пугайтесь ни его гнева, ни угроз… Пока останется хоть тень надежды, ради бога, не отставайте. Если ж не будет уже другого средства…

Тут Дубровский спрятал лицо в ладонях, сдерживая стон.

– Бедная, бедная моя участь! – произнёс он и опять устремил взор на плачущую Машу. – За вас отдал бы я жизнь. Для меня упоением было бы видеть вас издали, мне довольно было бы изредка прикасаться к руке вашей… И когда открывается для меня возможность прижать вас к волнуемому сердцу и сказать: «Ангел, умрём!» – бедный, я должен остерегаться от блаженства, я должен отдалять его всеми силами… Я не смею пасть к вашим ногам и благодарить небо за непонятную, незаслуженную награду. О, как же должен я ненавидеть! – но чувствую, теперь в сердце моём нет места ненависти…

Дубровский тихо обнял стройный Машин стан, и девушка доверчиво склонила голову на плечо молодого разбойника. Он с нежностию прижал её к себе; оба молчали. Так пролетело несколько времени.

– Пора, – сказала наконец Маша.

Дубровский как будто очнулся от усыпления, взял её руку и надел ей на палец кольцо своей матушки, блеснувшее в лунном свете розовым камнем.

– Если решитесь прибегнуть ко мне, – сказал он, – то принесите кольцо сюда и опустите его в дупло этого дуба. Я буду знать, что делать.

Дубровский поцеловал Маше руку и скрылся между деревьями.

На следующий день сватовство князя Верейского перестало быть тайною для соседства; Кирила Петрович принимал поздравления, свадьба готовилась, а Маша день ото дня отлагала решительное объявление: пришла пора – она влюбилась, но вовсе не так, как прежде.

Прошлой осенью, давая своё согласие Сваневичу, мечтала Мария Кириловна вырваться из отцовского дома и ни о чём другом не могла думать. Увлечённость французом также происходила от одиночества; мужество и прочие достоинства Дефоржа были ей приятны, а невозможность союза с бедным учителем служила надёжною охраной девичьей чести.

Чувство к Дубровскому имело иную природу. Их первая встреча и вальс на лужайке среди разбойников словно взялись из романов, читанных Машей без числа. Тогдашний котильон оказался пророческим: на балах кавалеры танцевали со многими дамами, но этим танцем бал завершался, и всякий кавалер приглашал на котильон ту, которой отдал он своё сердце. Внезапное превращение Дефоржа в Дубровского потрясло Машу, а слова его признания проникли в самую глубину неопытной девичьей души. Юная красавица восхищалась тем, что ради любви к ней грозный разбойник отказался от мщения, именем её помиловал врагов своих – и трепетал рядом с нею, делаясь тих и покорен. Робость отъявленного храбреца разожгла страсть в Марии Кириловне, а ужас предстоящей свадьбы, бессердечие отца и отвращение к старому жениху толкали её в объятия Дубровского.

Маша принуждена была видеться с князем Верейским, который не заботился её холодностью: он о любви не хлопотал, довольный безмолвным согласием. Время шло; Маша наконец решилась действовать – и написала письмо князю. Пытаясь возбудить в сердце жениха чувство великодушия, она признавалась, что не имела к нему ни малейшей привязанности, и умоляла отказаться от её руки. Свадьбу Маша считала выдумкою Кирилы Петровича, а потому оканчивалось письмо наивною просьбой защитить бедную девушку от власти родителя.

Увы, здесь она преуспела ещё меньше, чем в обращениях к Сваневичу. Князь Верейский нимало не был тронут откровенностью своей невесты: напротив, он увидел необходимость ускорить свадьбу и с тем передал письмо будущему тестю. Кирила Петрович взбесился; насилу князь мог уговорить его не показывать Маше виду, что он уведомлен о её подлинных чувствах. Генерал согласился ни о чём дочери не говорить, но назначил быть свадьбе на другой же день. Князь нашёл сие весьма благоразумным и пошёл к своей невесте.

– Ваше письмо очень меня опечалило, – сказал он, – однако я надеюсь со временем заслужить вашу привязанность. Мысль о том, чтобы лишиться вас, для меня слишком тяжела, и я не в силах согласиться на свой смертный приговор.

За сим Верейский почтительно поцеловал Маше руку и уехал, не сказав ей ни слова о решении Кирилы Петровича…

…но едва успел он выехать со двора, как Троекуров пошёл к дочери и напрямик велел ей быть готовой на завтрашний день. Мария Кириловна, уже взволнованная объяснением князя, залилась слезами и бросилась к ногам отца.

– Папенька, – закричала она жалобным голосом, – папенька, не губите меня, я не люблю князя, я не хочу быть его женою…

Кирила Петрович сделался грозен.

– Это что значит?! До сих пор ты молчала и была согласна, а теперь, когда всё решено, ты вздумала капризничать и отрекаться?! Не изволь дурачиться! Этим со мною ты ничего не выиграешь.

– Не губите меня, – повторяла бедная Маша. – За что вы гоните меня от себя прочь и отдаёте человеку нелюбимому? Разве я вам надоела? Я хочу остаться с вами по-прежнему. Папенька, вам без меня будет грустно, и станет ещё грустнее, когда подумаете, что я несчастлива. Папенька, не принуждайте меня, я не хочу идти замуж…

Кирила Петрович был тронут, но скрыл своё смущение и, оттолкнув дочь, сказал сурово:

– Всё это вздор, слышишь ли. Я знаю лучше твоего, что нужно тебе для счастия! Слёзы не помогут, послезавтра будет твоя свадьба.

– Послезавтра?! – вскрикнула Маша – Боже мой! Нет, нет, невозможно, этому не быть… Папенька, послушайте, если уже вы решились погубить меня, то я найду защитника, о котором вы и не думаете. Вы увидите… вы ужаснётесь, до чего вы меня довели!

– Что-что?! – проревел Троекуров. – Угрозы?! Мне угрозы, дерзкая девчонка?! Да знаешь ли ты… Я с тобою сделаю то, чего ты и не воображаешь! Ты смеешь меня стращать защитником?! Посмотрим, кто будет этот защитник.

– Владимир Дубровский, – отвечала Маша в отчаянии.

Тут Кирила Петрович подумал, что она сошла с ума, и глядел на неё с изумлением.

– Добро, – сказал он после некоторого молчания. – Жди себе кого хочешь в избавители, а покамест сиди в этой комнате до самой свадьбы.

Выйдя с этим словом, генерал запер за собою двери. Оставшись одна, бедная девушка долго плакала, воображая всё, что её ожидало, но бурное объяснение облегчило ей душу. Теперь Мария Кириловна спокойнее могла рассуждать о своей участи и о том, что надлежало ей делать.

Главным было избавиться от ненавистного брака; участь супруги разбойника казалась для Маши раем в сравнении со жребием, ей уготовленным. Пламенно желала она увидеться с Дубровским наедине и ещё раз перед решительною минутой долго с ним посоветоваться. Предчувствие сказывало девушке, что вечером найдёт она Дубровского в саду близ беседки; она решилась пойти ожидать его там, как только станет смеркаться. Однако дверь по-прежнему оставалась заперта на ключ, и горничная отвечала снаружи, что Кирила Петрович приказал дочь свою из комнаты не выпускать. Маша была под арестом. Глубоко оскорблённая, села она под окошко и до глубокой ночи, не раздеваясь, неподвижно глядела в тёмное небо.