Русский Зорро, или Подлинная история благородного разбойника Владимира Дубровского - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Миропольский cтр.№ 43

Графиня де Ламотт была уверена, что де Роган предпочтёт заплатить ювелирам, чтобы избежать публичного позора, и осталась в Париже. Более предусмотрительный муж её, взяв непроданные бриллианты, бежал в Англию. Кардинал же платить отказался и назвал графиню виновницей интриги. Жанну взяли под стражу; она едва успела спрятать в тайнике ожерелье Марии-Антуанетты с остатками камней и прочие свои драгоценности.

Весною восемьдесят шестого года суд над кардиналом Страсбурга, Великим раздатчиком милостыни Франции принцем де Роганом всколыхнул страну. Толпы парижан осаждали Дворец правосудия, депутаты от всех сословий приезжали из самых отдалённых краёв, речи адвокатов публиковались ежедневными брошюрами. Всеобщее волнение нарастало – и кончилось тем, что кардинал был оправдан; за соучастие в интриге он поплатился лишь ссылкой в загородное имение. Виновной признали графиню де Ламотт: её бичевали кнутом на Гревской площади, выжгли на плече позорное клеймо – и отправили до конца дней в Сальпетриер, тюрьму для проституток.

Жанна помнила слова Вольтера о том, что случая не существует и каждый держит судьбу свою в собственных руках; она помнила, что время достигает бесконечности в великом, бесконечно делится в малом и уничтожает недостойное в памяти потомства. Выждав достаточное время, пока страсти улеглись, графиня сумела бежать из тюрьмы. Она забрала из тайника драгоценности, достигла Лондона…

…и там несколькими годами позже произошло событие, которое в особенности заинтересовало российского императора Александра Павловича. Когда во Франции король и королева оказались в руках восставшей черни, с графинею случился припадок умопомешательства. В дверь её лондонской квартиры постучали; она приняла посетителя за агента нового французского правительства, который явился её арестовать, – и выбросилась из окна. Спустя несколько дней изувеченная графиня де Ламотт, не приходя в сознание, умерла в скромном госпитале…

…а на свет появилась графиня де Гаше, яркая красавица тридцати пяти лет. Наскоро завершив дела, она уехала из Англии на континент и держалась подальше от французов с англичанами, которые могли обратить внимание на сходство её с умершей. Когда же Наполеон стал императором всех французов, а его Великая армия победоносно распространилась по Европе, графиня переехала в Россию.

Александр Павлович в подробностях расспрашивал собеседницу: как возможно устроить собственную смерть, но остаться в живых так, чтобы никто не заподозрил обмана? О приключениях графини де Ламотт государь поведал братьям – великим князьям Константину, Николаю и Михаилу, – но историю превращения в графиню де Гаше до поры сохранял в тайне…

…и только в двадцать четвёртом году сделалось движение; старая интриганка описала его в тетрадях, которые разбирали теперь Дубровский с Копейкиным.

Сперва графиня в сопровождении баронессы фон Крюденер и дочери её Жюльетты переехала на жительство в Крым. За путешествием из Петербурга надзирал великий князь Михаил Павлович; непосредственно же занимался поездкою гвардии капитан Андрей Дубровский, коего с давних лет почитал государь надёжнейшим офицером и отрядил в помощь графине.

– Вот, значит, откуда отец был знаком с графинею и баронессами, – заметил Владимир. – Накануне их отъезда он представил меня; я состоял тогда в кадетах и первый раз видел Жюльетту.

Графиня де Гаше поселилась в крымском имении Артек, но провождала там немного времени. За год она со спутницами успела побывать во многих городах по берегам Чёрного и Азовского морей. В нескольких вояжах при дамах состоял всё тот же капитан Дубровский, намеренно отправленный государем в отставку: не имея обязанности отчитываться полковому начальству, капитан без препятствий исполнял теперь тайные поручения.

Осенью двадцать пятого года император отправился на юг России. Он давно уже говорил о намерении основать в этих краях столичный город – вторую свою резиденцию, и даже подготовил проект манифеста. Правда, местом южной столицы предполагали Ростов-на-Дону, а скромный Таганрог стоял верстах в сорока, на заливе Азовского моря.

В Таганроге государь поселился в доме старинного приятеля своего, генерал-майора Папкова. Оттуда ездил он с инспекцией по Крыму, по возвращении слёг больным, а ещё двумя неделями после – громом среди ясного неба! – пришло вдруг известие: Александр Павлович скончался.

Из уст в уста передавали в столице это траурное двустишие Пушкина, а графиня де Гаше в мемориях по свежим следам записала в мелких подробностях, как со всего несколькими помощниками кропотливо готовила эту смерть. Куда там стародавней лондонской проделке с падением из окна! – и можно ли сравнивать с нею кончину императора?!

При всей многолюдности свиты никто из приближённых и слуг не должен был ни о чём догадаться. Обмануть предстояло и духовенство, и зарубежных дипломатов, и толпы людей, наблюдавших в путешествии за российским самодержцем; и даже некоторых членов семьи.

Александр Павлович славился отменным здоровьем, хворал очень редко и к сорока семи годам не нажил хронических болезней, отчего пришлось объявить причиною смерти сыпной тиф. Поползли кривотолки: эпидемии тифа в тех краях не было, других умерших тоже. Тем не менее под предлогом опасности распространения заразы тело покойного государя предъявили немногим и отправили в Петербург с величайшими предосторожностями…

Потрясённые Дубровский и Копейкин отказывались верить откровениям Жанны де Гаше. Выходило, что с её помощью Александр Павлович разыграл свою смерть, желая бежать под скрытием, жить уединённо и лишь по необходимости давать советы для лучшего управления государством. Причиною такого поступка называла графиня давние муки совести. Государь-де тяготился соучастием в убийстве батюшки своего, несчастного императора Павла; жизнь безвестного скитальца и отшельника виделась ему искуплением страшного греха.

– Боже мой, – шептал Владимир, – ведь я слышал, как отец говорил об искуплении, о государе и своих с ним делах, но полагал, что виною всему безумие…

В отличие от капитана с поручиком великий князь Михаил Павлович знал, как долго и мучительно вызревала у старшего брата мысль об удалении от мира. Проделки графини де Гаше при французском дворе крепко запали в душу государя; Александр Павлович пожаловал старуху российским подданством и опекал многие годы, а после собрался с духом и прибегнул к её неизбежной помощи. Но знал великий князь и то, чего не могла написать графиня.

По закону о престолонаследии, составленному императором Павлом, трон от Александра Павловича должен был перейти к следующему брату. Уже на Монетном дворе в Петербурге гравировали формы для серебряных рублей с надписью вкруг чеканного профиля «Божьей милостью Константин, император и самодержец всероссийский». Уже приведена была к присяге армия; уже присягнули Константину Павловичу младшие братья – Николай и Михаил, хотя сам новый государь оставался ещё в Варшаве наместником царства Польского. В Варшаву и поспешил Михаил Павлович немедля после сообщения из Таганрога: ему предстояло уговорить старшего брата взойти на престол, от которого тот отказался тайно двумя годами раньше.