История Сирии. Древнейшее государство в сердце Ближнего Востока - читать онлайн книгу. Автор: Филип Хитти cтр.№ 139

Севернее Танкред в 1103 году захватил Ладикию, а три годя спустя и Апамею. Оба города вошли в Антиохийское княжество, которое в разные периоды включало части Киликии.

После смерти Балдуина II (1118–1131) королевство латинян с его ленами окончательно оформилось. Все три латинских государства на севере – Триполи, Антиохия и Эдесса – номинально подчинялись королю Иерусалима. Франки добились ошеломительного успеха, что, должно быть, вселило в них уверенность и оптимизм. Но на самом деле перспективы были не так уж радужны. За исключением северной и южной оконечностей, подвластная им область ограничивалась побережьем – узкой христианской полосой на мрачном фоне ислама. До любого города врагу было не более дня пути. Внутренние города, такие как Алеппо, Хама, Химс, Баальбек, Дамаск, так и не были завоеваны, хотя попытки время от времени предпринимались. В отдельные периоды они платили дань; Дамаск уплатил ее Балдуину II в 1126 году. В дамасском регионе находилась плодородная Бекаа. В собственных государствах франки были чрезвычайно рассредоточены. Даже в Иерусалиме и других оккупированных городах они всегда составляли меньшинство. После взятия Иерусалима часть из них, считая свои обеты выполненными, отплыла по домам. Ясно, что столь экзотические государства могли оставаться в руках франков только до тех пор, пока туда поступал непрерывный приток новобранцев из Европы, а противостоящие им силы не объединились под предводительством сильного вождя.

С приходом к власти голубоглазого тюрка, атабека Занги (1127–1146), владыки Мосула и Алеппо, появились признаки объединения и общего руководства. С Занги начался ряд героев борьбы с крестоносцами. Это были первые удары молота, под мощью которого рухнут латинские государства. Первый удар пришелся на Ар-Руху, северный оплот этих государств. Четырехнедельная осада 1144 года закончилась тем, что ее вырвали из рук Жослена II. Первой Ар-Руха поднялась и первой пала. Ее падение ознаменовало собой поворот событий в пользу ислама. А с европейской стороны оно спровоцировало так называемый Второй крестовый поход (1147–1147).

Однако привычное разделение крестовых походов на фиксированное количество кампаний является искусственным, поскольку их поток был в большой степени непрерывным, и нельзя четко отделить один от другого. Несколько правильнее было бы разделить их на три периода: первый период завоеваний до 1144 года; затем период мусульманской реакции, начатой Занги и завершившейся блестящими победами Салах-ад-Дина; и, наконец, период мелких войн, примерно совпавших с XIII веком, в которых участвовали Айюбиды и мамлюки и которые закончились изгнанием крестоносцев из Святой земли.

Дело защиты ислама перешло от Занги к его сыну Нур ад-Дину («свет веры») Махмуду. Более способный, чем его отец, Нур ад-Дин в 1154 году отвоевал Дамаск у преемника Тугтегина, тем самым устранив последнюю преграду между территорией Зангидов и Иерусалимом. Много лет Дамаск был союзником Иерусалима. Сархад (Салхад), Бусра, Банияс под властью исмаилитов и другие города на подвластной Дамаску территории время от времени обращались за помощью к латинянам в своих войнах с другими мусульманами. Бану фадль из тайи, возможно, наиболее влиятельное из племен Сирийской пустыни, иногда заключали союз с франками, а иногда – с Фатимидами. Латинский Иерусалим имел в своем распоряжении корпус легкой конницы, называемой туркополы («сыны турок») и набиравшейся из мусульман, а также контингент армянской пехоты и маронитских лучников. С захватом Дамаска царство Нуридов простерлось от Мосула до Аврана. Вырос южный рог Полумесяца.

Понимая шаткие позиции Фатимидов и преимущества положения Иерусалима, которое позволяло раздавить его между верхним и нижним жерновами, Нур ад-Дин отправил в Египет своего одаренного помощника Асад ад-Дина Ширкуха. Там в 1169 году благодаря дипломатическим и военным победам ему удалось сделаться визирем при халифе аль-Адиде (1160–1171). Спустя два месяца после вступления на высокий пост Ширкух умер, и его мантия легла на сына его брата Салах-ад-Дина («праведность веры», он же Саладин) ибн Айюба.

Аль-Малик ан-Насир («царь-защитник») ас-Султан Салах-ад-Дин Юсуф родился в Тикрите на Тигре в 1138 году в семье курдов. Когда ему исполнился год, семья перебралась в Баальбек, где Занги назначил его отца Айюба (Иова) командиром крепости. Как видно, юношу больше интересовали теологические вопросы, а не военные. Он лишь с неохотой отправился вместе с дядей в 1164 году в свой первый египетский поход. Это событие, однако, стало началом его нового жизненного пути, посвященного достижению трех целей: заменить в Египте шиитский ислам на суннитский, объединить Египет и Сирию под одним скипетром и усилить священную войну против франков. Осуществить первый замысел оказалось проще всего. Когда аль-Адид лежал на смертном одре в 1171 году, Салах в качестве визиря просто заменил его имя в пятничной молитве на имя тогдашнего аббасидского халифа аль-Мустади. Так закончился Фатимидский халифат. Как ни поразительно, но столь грандиозная перемена произошла так легко, что даже «две козы не сшиблись из-за этого рогами». Таким образом, Салах-ад-Дин стал единоличным правителем Египта. Второй своей цели он достиг после смерти своего сирийского повелителя Нур ад-Дина. В результате нескольких незначительных битв он вырвал Сирию из рук одиннадцатилетнего сына Нур ад-Дина Исмаила. Когда первые две цели были осуществлены, на горизонте замаячила и третья.

Прилегающие к Египту Киренаика и Хиджаз сразу же вошли во вновь набирающее силу сиро-египетское владение. Старший брат Салах-ад-Дина Туран-шах добавил Нубию и аль-Яман. В 1175 году аббасидский халиф по собственной просьбе Салах-ад-Дина пожаловал ему грамоту на все эти земли, тем самым отдав ему то, что на самом деле ему не принадлежало, но ему было лестно не отказывать в просьбе. Присоединение Верхней Месопотамии (включая Мосул) и зависимых от нее земель округлило султанат. Мечта Нур ад-Дина об окружении и уничтожении франков стала реальностью благодаря достижениям его более прославленного преемника.

Наконец Салах смог сосредоточиться на «неверных». Пробил час смертельной опасности для Латинского королевства, когда после шестидневной осады пала Тивериада и мусульманское войско двинулось к соседнему Хаттину (Хиттину). Там враги сошлись в битве, длившейся с 3 по 4 июля 1187 года. Стояла сильная жара. Измученные долгим маршем и обезумевшие от жажды, закованные в броню франки оказались в окружении легковооруженных мусульман, осыпавших их непрерывным градом стрел. Никогда еще раньше им не приходилось сталкиваться ни с чем подобным. Из 20 тысяч рыцарей и оруженосцев уцелели лишь немногие – те, кто отрекся от веры или сумел бежать; остальных перебили или взяли в плен. Во главе вереницы пленников шел не кто иной, как сам король Иерусалима Ги де Лузиньян. Великодушный и благородный султан принял его со всеми почестями, подобающими столь высокому званию. А вот его товарищ Рено де Шатильон, сеньор Эль-Карака, заслужил совсем иное обращение. Его он и получил. Рено в нарушение договора не раз нападал на паломников и торговые караваны, проезжавшие мимо его замка на главной дороге, которая вела на юг от Иерусалима. Однажды с таким караваном ехала сестра самого султана. Столь же предприимчивый, сколь и беспринципный, Рено со своей флотилией на Красном море разорял как нубийское, так и арабское побережье; он даже высадился на святой земле Хиджаза и двинулся к Медине. Когда до священного города оставалось не более короткого дневного перехода, египтяне прибыли на поспешно построенных кораблях и отбросили его назад. Ходили слухи, что он намеревался перевезти тело Пророка в Эль-Карак и брать с паломников-мусульман большие деньги за то, чтобы на него посмотреть. Салах-ад-Дин поклялся убить его собственными руками, и пришло время исполнить клятву. Глоток холодной воды, выпитый закованным в цепи пленником в шатре его пленителя, не гарантировал ему пощады по законам арабского гостеприимства, поскольку воду ему не предложили, а он попросил ее сам. Ги трясся как осиновый лист при виде того, как Салах-ад-Дин расправился с пленником, но тот его успокоил: «Царь не убивает царя».