Расцвет империи. От битвы при Ватерлоо до Бриллиантового юбилея королевы Виктории - читать онлайн книгу. Автор: Питер Акройд cтр.№ 98

Если проблема была не в личной нерадивости и даже не в невезении, то винить оставалось только «систему» — это слово в последнее время было у всех на устах, как и связанное с ним новое понятие (и новый повод для беспокойства) — «безработица». Трафальгарская площадь стала центром митингов и демонстраций этого нового элемента, возникшего в государстве. Мэр Лондона учредил фонд помощи безработным, но ему удалось лишь незначительно смягчить ситуацию. Безработные населяли теневой мир, куда многие заглядывали с опаской. Никто не знал, что с ними делать. Кроме них существовала еще более низкая категория — «придонный осадок», служивший источником распространения болезней, но на первом плане в общественном сознании оставались именно безработные.

Возможности облегчить тяжелое положение трудящихся бедняков, или «достойных бедняков», коллективными средствами пока еще не существовало. В стране было около 700 благотворительных объединений, но все они действовали, как правило, разобщенно и ситуативно. Предметом их заботы могли стать отдельные улицы, районы и даже отдельные люди. Общество еще не имело полноценной «страховочной сетки», позволяющей охватить тех, кто выпал из системы. Однако в 1869 году начал действовать Союз благотворительных организаций, который Генри Джеймс считал «характернейшей чертой английской цивилизации». Он был практичным и прагматичным, как любое другое английское объединение, и он немало сделал для того, чтобы скоординировать усилия разных благотворительных организаций, не давая им столкнуться и помешать друг другу.

Лотар, главный герой одноименного романа Дизраэли, опубликованного в 1870 году, замечал: «Мне кажется, пауперизм связан не столько с размером заработка, сколько с условиями жизни. Если бы рабочий класс имел при нынешних своих заработках хорошее жилье, он был бы богаче. За те же деньги люди были бы и здоровее, и счастливее». Та же мысль приходила в голову другим энтузиастам «образцовых жилищ» — некоторые из них, богатые филантропы, вкладывали средства в расчистку трущоб и новое строительство, образцы которого до сих пор можно найти в разных английских городах.

Весной 1887 года королева посетила Ист-Энд, чтобы торжественно открыть там Народный дворец с концертным залом, библиотекой и помещением для репетиций хора. До ее слуха долетел ужасный шум, совершенно новый для ушей королевы. «Кажется, это называют освистыванием, не так ли?» — сказала она. Солсбери, извиняясь, заметил: «В Лондоне больше хулиганов, чем в любом другом крупном городе на этом острове… Вероятно, это социалисты и самые дрянные ирландцы».

В массовом сознании лондонский Ист-Энд стал средоточием мрачных тайн. Он был бездной, пресловутой темной изнанкой Лондона, преисподней. Это был город ночных кошмаров. Позднее он стал олицетворением сущности викторианского Лондона и местом действия сотен телесериалов. Однако летом и осенью 1888 года он привлек пристальное внимание публики совсем по другому поводу. Общественность заинтересовали два производственных спора, чреватые предвестием будущего, словно тяжелые тучи, готовые пролиться дождем. Девушки со спичечной фабрики Брайанта и Мэя в районе Боу массово отказались выходить на работу после того, как в начале июля 1888 года двух работниц уволили за неподчинение. Девушки объявили забастовку и добились внушительной поддержки. Их выступление привлекло внимание к чудовищно нездоровым условиям их работы. Белый фосфор, который использовали для производства шведских спичек, провоцировал дегенеративное некротическое заболевание под названием «фосфорная челюсть». Девушки трудились в рабских условиях и теряли здоровье. Семьсот работниц ушли с фабрики «Фэйрфилд уоркс», спровоцировав ее закрытие. Они были готовы неустанно бороться за свое дело, и их первый марш протеста привел их не к Вестминстеру, а на Флит-стрит. Они заручились поддержкой журналистов, парламентариев и членов различных социалистических партий столицы.

Видный тред-юнионист Том Манн позднее писал:

Большинство девушек были ирландками и принадлежали к культуре, имевшей немалое влияние в Ист-Энде. Это был решающий момент для всего английского профсоюзного движения в целом, определивший, в частности, условия крупной забастовки портовых грузчиков в Ист-Энде в следующем году. Энгельс назвал деятельность работниц спичечной фабрики «легким толчком, необходимым, чтобы в движение пришла лавина». Лавина не заставила себя ждать.

Тем временем на Ист-Энд упала тень, которая привлекла внимание всей страны. Короткий период с августа по ноябрь того года, когда в районе орудовал Джек-потрошитель, вызвал всеобщий ужас невиданного размаха. Казалось, будто метафорическая тьма, окутывавшая это место, сконцентрировалась в неуловимой безымянной фигуре, а тот факт, что его так и не схватили, заставлял подозревать, что женщин каким-то образом убил сам Ист-Энд. Эти случаи только подлили масла в огонь всеобщей нервозности и страхов того периода.

Забастовки следовали одна за другой, рабочие выступали с позиций народного социализма и требовали демократии в той или иной форме. В 1887 году объединились все профсоюзы хлопковой ткацкой промышленности. Девятичасовая забастовка рабочих-машиностроителей вполне успешно прошла даже без участия профсоюзов. В том же году портовый грузчик Бен Тиллетт основал Союз чайных погрузчиков и разнорабочих доков Тилбери. Эти рабочие стали главной опорой так называемых «новых профсоюзов», призванных сплотить те профессии, о которых забывали или не считали нужным позаботиться старые профсоюзы, в борьбе за общие требования: установленную законом минимальную заработную плату и обязательный восьмичасовой рабочий день. Старые профсоюзы (их называли рабочей аристократией) не интересовались проблемами бедных рабочих, занятых неквалифицированным и тяжелым физическим трудом. Джон Бёрнс и Том Манн из Социал-демократического союза упрекали созданное ими самими Объединенное общество инженеров в «эгоизме, снобизме и предательстве» бедных рабочих. В том же году Ассоциация рабочих избирателей призвала: «Сами рабочие должны стать тем центром, вокруг которого сплотятся люди».

В 1888 году возник Союз шахтеров. В начале лета 1889 года Уилл Торн основал Национальный союз газовиков и разнорабочих на заводе Beckton Gas Works. Он вспоминал: «Новость распространялась, как лесной пожар, в пабах, на заводах и фабриках, и вскоре весь Каннинг-таун, Баркинг, Ист-Хэм и Вест-Хэм говорили о профсоюзе». К их удивлению, требование о восьмичасовом рабочем дне было удовлетворено без всякой борьбы. Тем же летом произошла крупная забастовка в лондонском порту: грузчики отказывались работать, пока за их труд не будет назначена фиксированная плата. Они подхватили эстафету, начатую год назад работницами спичечной фабрики. Бен Тиллетт сплотил самых низкооплачиваемых рабочих дока, и, когда он вывел их на забастовку, к ним вскоре присоединились рабочие по обе стороны Темзы. Корабельные грузчики требовали шесть пенсов за час работы и как минимум четырехчасовую рабочую смену.