Расцвет империи. От битвы при Ватерлоо до Бриллиантового юбилея королевы Виктории - читать онлайн книгу. Автор: Питер Акройд cтр.№ 93

Господство Великобритании в Египте после бомбардировки Александрии вызвало трения с соседними странами. Восстание в Судане возглавлял религиозный лидер Махди, «Ведомый богом». В конце 1883 года его войска дважды побеждали британцев. Иногда высшая доблесть — это отступление, и британское правительство решило покинуть Судан вместе с завербованными египетскими солдатами. Сделать это было не так легко, и кабинет Гладстона отправил организовывать эвакуацию генерала Гордона. Однако тот предпочел не подчиниться приказу и остался сражаться до конца. Это был солдат старой закалки, упрямый, независимый маленький человек. Сабля и Библия служили ему самыми верными (хотя не всегда самыми разумными) советчиками. Он прославился военными подвигами и, пожалуй, был далеко не тем офицером, которому стоило бы поручать организацию отступления. Ивлин Бэринг предупреждал: «Человек, который, попав в затруднительное положение, обращается за советом к пророку Исаие, вряд ли будет подчиняться чужим приказам».

Гладстон признался, что они выбрали Гордона, «имея недостаточно знаний об этом человеке», и доверились ему, «ориентируясь скорее на общественное мнение и газетные отчеты». Это прекрасно иллюстрирует новые веяния того времени: могущество прессы и важность произведенного на публику впечатления. Тридцать лет назад подобная ситуация была бы немыслима. Дело усугублялось общим безразличием публики к имперским колонистам, к которым относились примерно как к деревенским родственникам. «Когда выдающийся колонист приезжает в Лондон, — писал Э. Г. Уэйкфилд в книге «Взгляд на искусство колонизации» (A View of the Art of Colonisation; 1849), — он только прогуливается по улицам и осматривает достопримечательности до тех пор, пока не почувствует, что сыт по горло бездельем. Он возвращается домой, основательно разочарованный Старым Светом. Все это время на него смотрели как на пустое место, потому что он приехал из колоний».

Гордон не подчинился инструкциям, полученным из Уайтхолла, и выступил в поход для устрашения суданцев. Все это не сулило ничего хорошего. Прибыв в суданскую столицу Хартум в феврале 1884 года, он объявил о намерении удерживать и защищать город вместо того, чтобы эвакуировать людей и сдать его Махди и его последователям. Когда суданские войска подошли к городу и осадили его, он вопреки всему решил сражаться. В течение двух лет он удерживал последний рубеж в городе, забрасывая Лондон планами о перехвате инициативы, пленении или убийстве Махди, в то время как взбудораженная публика требовала отправить ему на помощь подкрепление, чтобы спасти его от ужасной участи, которую он как будто предпочитал не замечать. Страна бурлила. Кабинет министров так и не смог договориться, и в июне 1884 года Гладстон сообщил, что «у них нет новых причин считать необходимой экспедицию для помощи генералу Гордону». Они могли отклонить его предложения и приказать ему возвращаться домой либо принять их и послать подкрепление. Они не сделали ни того ни другого.

Обнаружив, что вся страна восстала против него, Гладстон пришел в смятение. Огромные газетные заголовки требовали ответить, когда будет отправлена помощь. «Распоряжение об экспедиции на Нил отдали слишком поздно, — писал Бэринг в «Современном Египте» (Modern Egypt; 1908), — и причина этого заключалась в том, что мистер Гладстон не принимал простых доказательств очевидного факта, вполне понятного и куда менее могучим умам». 26 января 1885 года осаждающие ворвались в Хартум. Генерал Гордон в своей белой форме ожидал их на ступенях дворца. Ему отрубили голову, а тело сбросили в колодец. Через два дня в Хартум прибыло подкрепление.

Публика пришла в неистовство. Королева послала открытую телеграмму с выражениями сожаления о случившейся катастрофе. «Новости из Хартума ужасны, — писала она. — Но еще ужаснее мысль о том, что все это можно было предотвратить и спасти множество драгоценных жизней, начав действовать раньше». Послание королевы мог прочесть любой почтовый служащий, — несомненно, на это оно и было рассчитано. Кабинет обсуждал свою отставку, но не пришел ни к каким определенным выводам. Кругозор министров ограничивался пределами их карьеры, и отставка означала политическую смерть. Гладстона открыто называли убийцей Гордона. За пятьдесят лет общество не испытывало более мучительного потрясения, и это во многом оттолкнуло британскую публику от либерального правительства. Сам Гладстон погрузился в пучину бессильного гнева и осыпал себя истерическими упреками.

В правительстве преобладало общее ощущение нестабильности. Шла ли речь о Судане, бюджете, Ирландии, Законе о принуждении, всегда находился тот, кто считал, что коллеги предали его в этом вопросе. Гладстон признался жене, что это был «дикий политический роман с непрерывной чередой сменяющих друг друга необычайных происшествий и чудесных спасений в тот момент, когда все, казалось, висело на волоске». Когда в июне 1885 года палата общин отклонила бюджет, Гладстон воспользовался этой возможностью и ушел в отставку, после чего тори лорд Солсбери занял кресло премьер-министра и оставался в нем семь месяцев. У него была идея. Тори имели поддержку большинства в палате лордов, и, если бы они начали вести себя как радикалы, это не уронило бы их в глазах страны. Дизраэли однажды такое удалось. Поэтому Солсбери с подачи Гладстона соглашался, что тори, возможно, скорее удастся провести радикальные меры в отношении Ирландии. На самом деле это была лишь химера, и, вероятно, он это понимал. В ответ на заявление националистов: «Мы должны доверять ирландскому народу» — он заметил: «Доверие зависит от людей, которым вы доверяете. Вы не доверили бы свободные представительные учреждения, например, готтентотам».

За короткий период своего пребывания в должности (Чемберлен называл это правительство «кабинет попечителей») Солсбери протянул оливковую ветвь к другому берегу Ирландского моря, отклонив Билль о преступлениях и проведя в парламенте Билль о выкупе земли ирландскими арендаторами. Этого было недостаточно. Парнелл требовал от Солсбери большего. Он отточил свою парламентскую тактику до такой степени, что мог эффективно пресекать все слушания. Он вел двойную игру в пользу Ирландии. На следующих всеобщих выборах 1885 года его ждал триумф. Либералы получили 319 мест, консерваторы — 249, а сторонники Парнелла — 86, и баланс сил теперь зависел от них. Результаты не обрадовали никого, кроме Парнелла. Либералы остались самой крупной партией в парламенте, и в этом не было ничего необычного, однако теперь у них не было однозначного большинства. Солсбери возглавлял правительство меньшинства, и он знал, что оно не продержится долго. «Я некоторым образом чувствовал всю меланхолию этого положения, — писал лорд Роузбери. — М-р Г. постарел, ослаб и стал совсем не таким победоносным, как в 1880 году, — если его вообще еще можно было называть победоносным. Отчего-то казалось, что мы наблюдаем закат его долгой блистательной карьеры». Гладстон, временно охрипший после болезни, молча сидел перед новыми министрами. Они тоже молчали, — в сущности, им нечего было сказать. В ирландском вопросе они чувствовали себя растерянно и неуверенно и опасались грядущих неприятностей. Солсбери объяснил их бездействие тем, что они приняли должности, только чтобы исполнить свой долг перед королевой. Им ничего не нужно было делать до всеобщих выборов, поэтому он решил продолжать, заручившись поддержкой Парнелла.